Мы с мамой круглыми от изумления глазами смотрели на только что вошедшую к нам на порог Анютку. Моя 12-летняя сестрёнка ожидала, как обычно, моего радостного визга и объятий, но увидела наши изумленные взгляды, стреляющие то, на нее, то друг на друга, то на её багаж, приваленный к стене, и не понимала, что не так?! Её глазёнки перебегали с меня на маму и обратно, брови поднимались все выше на лоб и, наконец, встали домиком. Потом нахмурились, а пухлые губки открылись в немом смущении. Она, поднимаясь к нам на пятый этаж испытывала буквально щенячий восторг от долгожданной встречи со мной, до невозможности любимой двоюродной сестрой Иринкой, а тут такая немая сцена, будто приехала не она, а какая-то другая девочка...
В поездке к нам целых три часа Анютка от нетерпения подпрыгивала на сидении душного автобуса. Хотя самостоятельный путь длиной в 120 км от Воткинска до Сарапула ей казался восхитительным. Все пассажиры, в поле зрения которых она была, смотрели на нее с уважением и одобрением, ведь они ни разу не встречали такую молодую и уже невероятно ответственную, самостоятельную девочку без сопровождения взрослых. Да к тому же у нее был большой багаж, а сама она худенькая с тонкими ножками и торчащими коленками! Кроме белья, носков, юбок, футболок, шорт, и обуви, что плотно утрамбованы в пакет и с трудом размещались на коленях, на полу стояла еще одна сумка и побрякивала на ухабистой дороге макаронами! Макарон было пять килограмм!
(Я уж и не помню, почему мы ее не встретили, может не ждали в этот день…)
У них была семейная привычка - легкость на подъем. Ее родители могли на ночь глядя брякнуть один другому: «А поехали в Сарапул?!», а другой, не мешкая, отвечал: «А поехали»! И когда мы, сарапульские, уже прятались под одеялами, раздавался звонок в дверь. Как я обожала такие сюрпризы! Сердце от радости заходилось! Ванька (брат) ездил с ними не часто, а Анютка всегда. И начинался суетеж, взрослые кашеварили на кухне и громко смеялись, пели песни под гармошку, а мы с Анютой жили своей девчачьей жизнью и нам было замечательно!
Вот и теперь она стояла в прихожей и ждала, когда ее начнут обнимать, целовать и любить. Наконец, моя мама пришла в себя:
— Это что же, Валя боялась, что нам тебя кормить не чем что ли?! – покачав головой и хлопнув себя по бёдрам, - Ну и ну! Во дают! С макаронами девчонка приехала! Целую сумку притаранила!
Я тоже "разморозилась" и бросилась сестренку обнимать, целовать и любить.
Анютка повисла на мне и тут же затараторила, отвечая взаимностью на мои горячие объятия:
- Так я же надолго! А что?! Мама сказала, лишними не будут, в хозяйстве пригодятся. Я и привезла, раз пригодятся.
Я хохотала, мама тоже. Анютка, живо среагировав глядя на нас разлилась оглушительным хохотом.
Да, эта девчонка, вся - сплошная эмоция. Все, что переживает, тут же отражается на лице. В кино можно не ходить: просто рассказывай ей всякие истории и смотри на мордашку, которая выражает весь спектр эмоций. Поэтому и смеялась она сейчас, то вцепившись в меня, то размахивая руками, как крыльями, но своим коронным хохотом - на всю широту души и рта. В прочем, я не отставала не в громкости звука, ни в эмоциях. Мы соскучились!
Я любила раньше повторять заученную скороговорку, желая сумничать, если кто-то просил нас вести себя потише: «с точки зрения банальной оппозиции Вы не в праве игнорировать тенденции колоссальных эмоций!» Правда говорила я это на ушко сестренке.
Анюте было 12, мне 17, но смеяться и дурачится так вот, крепко обнявшись, прыгая по кругу на месте, с визгом и ликованием, мы могли себе позволить много лет. Буквально только последние лет 29-ть перестали так друг на друга реагировать. Всегда огорчались что нас разделяют города, ведь мы же так любим друг друга. Наша мечта сбылась. 11 лет, как моя сестренка живет в Сарапуле.
А тогда был 1994 год. Мы оставили маму с макаронами, а сами ускакали в комнату. Мы все ещё обнимались, целовались, и сестренка, светясь лицом от переизбытка чувств, оставила на мне пару синяков своими острыми коленями и локтями, которые расцвели через день.
Ни одни летние каникулы не обходились без наших и двух- трех- недельных встреч. Ни одного лета. Приезжала в Воткинск я, приезжала Антюта в Сарапул. Я в это время закончила второй курс медучилища и наслаждалась жизнью.
- Девочка ты моя, - намазывая на хлеб варенье, решила я поучить сестренку, - когда смеёшься, делай так, чтоб оставаться привлекательной: рот широко не открывай, и звук издавай не "га-гааа-гаааааа", а так: "ха-ха-ха", изображая смех леди. При этом еще бровки кокетливо приподними и глазки сделай вот так…
Анюта, копируя меня, тут же оскалила верхний ряд зубов, образуя узкую шелку между растянутыми губами, сделала глазки и бровки, и повторила интонацию "ха-ха-ха".
— Вот!!! Довольная нашими успехами хвалила я сестру! Так всегда и смейся, и будешь похожа на девушку, а не на лошадку, ржущую и бьющую землю копытцем… Или сразу несколькими копытцами, - подумав, добавила я.
- А что делать если мне будет... смешно?! Ну, по-настоящему! Что тогда делать?
Я со стуком опустила чашку с чаем на стол и обречённо сквасила моську:
- Ну так я ж тебе показала, как смеяться, что непонятного?! Ещё бровки так кокетливо изогни, и спинку прямо держи! Не сутулься.
Всё это я тут же демонстрировала, построила на лице подходящее выражение, и вытянула шею.
- Нет, это ты не поняла! - тоже стукнув чашкой об стол упрямо возразила сестренка, - Я, конечно, могу ходить по улице с такой улыбкой, и бровками, как дурочка! А если мне какой-нибудь прохожий анекдот расскажет? Думаешь, у меня получится стоять и кокетливо бровки держать и говорить, как вображуля: «ха-ха-ха»?! Смехом этим, как его ... Эмм... ЛЕдским!
Я уже поняла, что сейчас вся моя теория рухнет. Как представила Анютку идущую по улице Гоголя, с такой вот улыбкой, и к ней непременно подойдёт какой-нибудь прохожий и захочет рассказать анекдот, например «Научился ёжик попой дышать, сел на пенёк и задохнулся"… Тогда, без вариантов, и бровки у нее упадут ниже некуда, и глаза закроются, а рот откроется используя все свои возможности, и из него, шевеля нёбным язычком, пулеметной очередью прольется необузданный, жутко громкий ржач: Га-гааа-гааааааа", сопровождаемый топаньем Анютиных ног, и хлопаньем рук…
Живо представив эту картину, на меня напал смех, но хотелось сохранить авторитет перед сестрой, поэтому часто моргая глазами, жуя губы и стараясь не смотреть на эту ее «улыбку леди», которую она только что назвала "лЕдской"
— Это ты не поняла! Ты когда просто идёшь по улице, не улыбайся улыбкой леди! Действительно, с чего это?! И глазки не строй! Рано!!! Вот когда тебе прохожий анекдот расскажет, тогда и натягивай эту улыбку! И бровки, и глазки, и зубки… Самое время посмеяться, как леди "ха-ха-ха".
Чувствуя, что меня сейчас порвет от сдерживаемого смеха, я поднялась из-за стола и отошла к окну, отвернувшись. Спина тряслась. Я плотно сжала губы и старалась думать о чем-то другом, но смех искал выход и нашел только через носовое дыхание. Но дышала я при этом как, перевозбудившийся ёжик.
-Ты чего трясешься? Смеешься?!- спросила сестрёнка.
- Не смеюсь.
Анютка тут же оказалась рядом, повернула меня к себе, схватила за щеки. На ее лице была абсолютно хулиганская улыбка. Меня обнаружили, раскусили, и похоже, размазали с этой моей теорией. А потом я не выдержала. Смеялись мы обе так, что соседи, наверное, вздрогнули. И подоконник лупили ладошками, и ногой топали, и было совсем не до поднятия бровей, и кокетливого взгляда. Слезы текли от смеха.
А потом мы пошли гулять, и все гадали, какой прохожий нам готов рассказать анекдот, от которого мы бы пытались смеяться, как леди. И всю дорогу репетировали "лЕдский смех". Но получалось все наоборот. Домой пришли без сил, все израсходовали на смех до упаду. Мне 17, а ей 12…
Мама, придя с работы, застала нас спящими без задних ног.
Мы любили одевать Анютку в мою одежду. Хоть и разница в наших габаритах была существенная, но все-равно как-то умудрялись. Я для сестрёнки была самой авторитетной личностью. И я уж, конечно, подшучивала над ней. За что ощутимо получала синяки, не смотря на авторитет😂.
Моя сестренка… Мы с ней в чем-то похожи, а в чем-то совершенно разные. Ссорились, мирились, даже иногда щипались, но всегда срабатывал магнит – имя которому – Любовь.
Вот и вчера она приезжала ко мне, и мы провели вместе полдня. Анютка свозила меня снять холтер, потом мы побродили по хозяйственным магазинам и аптекам, полежали на кровати в обнимку, она помогла мне прибраться в верхних шкафах. На кухне, куда мне теперь не забраться. Нет наша с ней помощь взаимна. Я никогда не оставляла ее в трудных ситуациях, и она всегда может на меня рассчитывать.
А дружба наша сестринская началась с тех пор, как мы впервые встретились на похоронах наших бабушки и дедушки, которых хоронили в один день. Ей было 8 месяцев, а мне только стукнуло шесть лет. Был март месяц 1981года.
Я очень хотела, чтоб Анютка была моей родной, и никогда никуда не уезжала.
В принципе, по жизни и по духу это так и вышло.