Часа икс ждать пришлось недолго. После обеда роту построили, нашу троицу вывели из строя и приказали с вещмешками отбыть в батальон связи. Нас сопровождал один из офицеров лётной эскадрильи, который благополучно доставил нас туда и передал под командование местного офицера-связиста.
Батальон связи, куда мы попали, меня поразил до глубины души своим распорядком, обстановкой и отношением офицеров к срочникам. Теперь я не понаслышке знаю, что такое служить «как в детском саду». Это невероятно! В расположении было чисто и красиво, нормальные кровати в один ярус, почти новые тумбочки, не драное постельное бельё и полотенца, чистые полы. Красота! И что самое интересное, вся эта красота поддерживалась в течение дня с минимальными усилиями. Не надо часами ходить и ровнять кантики на кроватях, выравнивать тумбочки и кровати по ниточке. Не надо постоянно мылить взлётку и драить пол. Достаточно влажной уборки с утра и идеальную чистоту поддерживали дневальные в течение дня особо не напрягаясь, как мне показалось. Что произошло со мной? Я в сказку попал? Это точно армия? Офицеры не ходят и не орут. Всё тихо и спокойно. Как же так? Почему я не попал сюда сразу, в начале службы? Было обидно. Но ещё больше удивления у меня вызвала столовая батальона связи. На раздаче были женщины с гражданки и не кидали на раздачу тарелку с видом: «На, жри скотина!», а спрашивали:
- Может, тебе порцию побольше? Смотри ж, как исхудал!
Мало того, в местной столовой был выбор! В обед два разных первых блюда с картошкой и мясом, как полагается, а на второе котлеты и сосиски, также на выбор. Я потерял дар речи, потому что не мог себе этого даже представить в солдатской столовой! Котлеты и сосиски в армии! Я в раю? Или это сон? Что вообще, чёрт возьми, происходит? Говорить я не мог долго. Захлёстывали эмоции. Укусив и разжевав котлету, раздразнив вкусовые рецепторы на языке, я понял, что не сплю. Перспектива пребывания в столь приятном месте мне определённо нравилась. Впервые за время службы я вновь почувствовал себя человеком.
На следующий день после обеда на построении роте объявили команду: «Отбой». Я, Дэн и Петля недоумённо переглянулись. Нам послышалось?
- Что встали как вкопанные! Отбой – повторно скомандовал офицер. – Послеобеденный сон согласно распорядку дня в части!
Мы поначалу почувствовали какой-то подвох типа тренировки «отбой - подъём» раз 20, но слова офицера не оставляли сомнений. Согласно внутреннему распорядку, солдатам и сержантам был действительно положен сон в течение часа. Невероятно!
Казарма была наполовину пустой. С одной стороны взлётки расположились местные срочники. Их было мало. Часть ждала пополнения новобранцами. С другой стороны поселились приезжие «чеченцы»: мы втроём и ещё десяток солдат. Поближе познакомились с пятью ребятами. Трое из менбата: сержанты Шурик и Андрей Маковецкий и старший сержант тоже, кажется, Андрей (точно не помню) в синей милицейской форме и два старших сержанта из других частей в зелёнке Женя Протопопов и высокий как жердь Санёк из Узбекистана. Они были срочниками, но собирались заключить контракт для прохождения службы в составе 46 бригады в качестве связистов. Так и держались всё пребывание в батальоне вместе ввосьмером.
В воскресенье был какой-то праздник и всех не занятых в нарядах отпустили в увольнение. Прямо с утра, сразу после завтрака, на весь день до вечера! Это было очень приятным дополнением к окружающей курортной обстановке. Мы дружно рванули в центр, гулять по городу. Нам то и дело встречались солдаты из других частей, курсанты Суворовского и пожарно-технического училища. Прогуливаясь, наша тройка встретила воина, беззаботно шагавшего нам навстречу. В нём я узнал парня из моего города, из соседнего двора. Я решительно двинулся в его сторону и, так как Дружа и Петля следовали за мной, он принял нас за патруль. На его лице отобразилось замешательство.
- Здарова! Ты как здесь? Чё не узнал? – начал я. Зёма поменялся в лице, просветлел:
- Ого! Привет! Ну, уж не думал встретиться здесь! Вот это да!
- Давно служишь? – спросил я.
- Да вот присягу принял, в увал опустили. А ты что? В патруле?
- Ну да, ловим тут самоходов.
- Ну ка, покажи увольнительную, - входя в роль патрульного, произнёс Ден, предварительно отдав честь. – старший патруля комендантской роты сержант Дружинин.!
Земляк приложил руку к головному убору и полез за бумажкой.
- Да ты не переживай. Бумага есть всё в порядке. – продолжал я - Только особо не светись, а то наши звери ещё те попадаются. Могут приписать, что не по уставу одет и всё! Привет, гауптвахта!
Земляк поправил воротник и застегнулся на верхнюю пуговицу
- Так спокойней будет! - Сказал он
- Правильно. Ну ладно удачи тебе в службе. Напутствовал я. – Только это, слушай! - я взял его за плечо и отвёл немного в сторону. – У тебя не будет, случайно, мелочи какой, а то на сигареты не хватает?
- Да. Есть у меня. На, вот, держи! – и сунул мне бумажку в 10 рублей.
- Спасибо, выручил, братуха. Я отдам обязательно, как словимся!
- Не стоит. – по его лицу видно было, что он был доволен, что так легко отделался от патруля, коим мы совсем не являлись. Я попрощался со своим земляком, и он бодро зашагал дальше.
Дэн хлопнул меня по плечу:
- Молодец, Андрюха! Щаз пивка возьмем! - и мы втроём дружно зашагали по направлению к ларьку. Взяли полторашку пива и пошли искать место, где её приговорить. Вскоре мы оказались недалеко от того самого училища, в которое совсем недавно я так стремился поступить. Приземлились на скамейку в дендрологическом парке. И начали потягивать пивко из бутылки. Позже к нам присоединились двое курсантов из пожарки.
- Здаров, мужики! Вы что? Армейцы что ли? Мы тут присядем с вами? - Они нас угощали своим пивом и травили байки про пожарное училище. Парни оказались весёлыми и начали наперебой рассказывать, как они на какой-то праздник стащили ночью пушку – памятник со двора Суворовского училища и поставили у себя в пожарном училище, благо располагаются оба заведения совсем рядом. Мы ржали во весь голос, особенно когда курсанты рассказывали, как прилетело суворовцам из-за этой шутки. Допив пиво, наша тройка отделилась от курсантов, и мы пошли дальше. По пути нам встретился суворовец, над которым не забыли поприкалываться и напомнить ему о злосчастной пушке. Курсанту-суворовцу было на пару лет меньше, чем нам. Конечно, ответить он нам, трём здоровым армейцам, не мог. Как оказалось, пареньбыл с девчонкой. Она подошла и подсела к нему. Понимая, что поступаем не совсем красиво, удалились, со словами «Ладно. Живи».
Время неумолимо приближалось к окончанию увольнения, и нам нужно было торопиться на автобус в свою часть. С остановки пришлось шагать полчаса, а то и больше и по времени мы не укладывались, поэтому Вадим с Дэном рванули бегом с остановки, а я решил не напрягаться и дойти до части неспешным шагом. Подумал, что через КПП возвращаться не буду, а перемахну через забор, мне ведь не впервой. Авось прокатит и не заметят моё опоздание.
Когда я перемахнул через забор, то сразу попал в руки местного патруля, охранявшего территорию части. Парни отправили меня в роту, не забыв доложить обо мне дежурному офицеру. Хотя алкоголь из меня практически выветрился, но всё равно это был «залёт». Но не единственный залёт в тот день в части, из-за чего мне мой поступок сошёл с рук.
Надо сказать, что не только мы, но и наши новые знакомые сержанты из ментбата были шубутные и дисциплину в части сумели расшатать серьёзно. Придя с увольнения, один из них оказался в стельку пьяным, за что ротный исполосовал пээром его спину. Последствия экзекуции были продемонстрированы личному составу в назидание, что с ними будет за такого рода проступки.
Ментбатовцы оказались затейниками ещё теми. Однажды любезно пригласили нас немного пыхнуть бензинчику. Данное занятие для нас троих было в новинку и мы, конечно же, согласились. После сей процедуры в голове у нас появилось некая лёгкость и состояние полёта. На вечерней прогулке это отразилось неуставными песнями типа «Демобилизация» или «Тёща» группы «Сектора газа». Наши друзья-таксикоманы заставили роту петь это, чеканя шаг. Думаю, сам лидер «сектора» Юрий Хой был бы доволен таким исполнением. Только представьте, рота солдат, орущих во всю глотку «Тёща моя! Злая свинья!». Но офицеры части не оценили. Рота была наказана. После продолжительной лекции об армейских традициях строевой песни, а также вреде алкоголя было объявлено, что в увал в эти выходные никого не отпустят.
Вскоре в батальон связи пришло новое пополнение из Дагестана. Обычные парни кавказской наружности, человек 30, но из них выделялись двое рослых, накачанных горца. Один был чемпионом России по кикбоксингу, другой мастер спорта по борьбе. Думаю, что разговоры о горячем нраве кавказских народов будут излишними. И так всё понятно. Тут я и подумал, что беззаботная жизнь в батальоне закончилась. Но, как ни странно, я ошибся.
Существовало негласное правило. Мы не лезем к ним, они к нам. Даги держались обособленно. Иерархию себя построили быстро. Нашлись парни, которые попроще и их привлекали к уборке помещения, в наряды и так далее. Видимо, у них было безвыходное положение, так как знал, что мыть полы им «вера не позволяет». Тех, кто ничего не делал было больше, особенно эти два бугая. Оставшееся время в батальоне связи прошло на удивление спокойно и межнациональных инцидентов ни разу не возникло. Хотя однажды у кик-боксёра было желание показать, кто тут главный.
Мы сидели в курилке-беседке и, как обычно, травили байки и ржали как кони. Местный сержант-связист сидел перед входом, задрав ногу таким образом, что перекрыл его. Кикбоксёр подошёл к беседке. Разговор сразу стих. Произошла немая сцена. Кик-боксёр подошёл к ноге сержанта, перекрывавшей вход, зыркнул на сержанта. Сержант тоже на него посмотрел, но ногу убирать не спешил. Чемпион с усилием пнул препятствие по голенищу сапога. Удар получился вскользь. Нога сержанта чуть подскочив осталась на месте. Возникла непродолжительная пауза. Сержант секунду подумав, освободил путь и сказал:
- Послушай! Ты чё делаешь!
- Дай пройти! – рявкнул горец.
- Дак что, нельзя было сказать что ли? Проходи, кто не даёт-то?
- Проходи! - Передразнил горец.
После непродолжительных препирательств разговор сошёл на нет. Надо отдать должное дипломатии Сержанта, который не упал в грязь лицом и конфликт погасил в корне. Молодец! Вот язык с умом в согласии у кого. Дагестанец, пройдясь по беседке туда и обратно вальяжным шагом, вышел из неё, поняв, что в принципе ему тут делать нечего. В голове у меня мелькнула мысль: «Что он сюда припёрся! Он же не курит!»
Нашим начальством было принято решение начать наше обучение телеграфному делу, для чего мне, Петле и Дэну был организован ознакомительный поход в телеграф штаба округа. Предполагалось несколько таких поездок. Там нам показали аппаратуру, на которой предстояло работать, типы аппаратов, рассказали принцип работы. Было безумно интересно, как это без проводов телеграмма улетала в пункт назначения и для чего нужны были перфорированные ленточки. Нам дали возможность попечатать. Телеграфный аппарат похож на большую печатную машинку, у которой сбоку была бабина с лентой.
При печатании на ленте прокалывались определённая комбинация дырочек, соответствующая определённому символу. В итоге в зависимости от длины текста в результате получалась лента усеянная отверстиями. В этих дырочках была вся информация, прописанная в тексте. Для отправки телеграммы лента заправлялась в этот же аппарат и отправлялась адресату. Аппарат глотал её и при этом неравномерно выстукивал странный ритм. Клавиши нажимались тяжело, поэтому пальцы надо было тренировать. Мы немного попечатали, поглазели на юных телеграфисток и потом нас отправили обратно в часть. Когда мы уже были в своём расположении, нас троих вызвали на беседу с каким-то офицером из ФСБ. Как оказалось, одна из девушек телеграфисток в штабе округа потеряла кошелёк и сказала, что, скорее всего, это мы его взяли, потому что крутились в штабе вокруг них почти весь день. Нас допрашивали по отдельности. Офицер давил на то, что кроме нас, кошелёк, в принципе, никому не был нужен. Но в штабе мы держались всё время вместе и я точно знал, что из наших никто не мог этого сделать. На следующий день офицер вызвал нас троих и объявил, что кошелёк был найден. Его подбросили в форточку дома, где жила девушка.
- Товарищ майор, ну вы же понимаете, что такого не может быть! - возразил кто-то из нас.
- Я всё понимаю. Поэтому должен констатировать, что дело закрыто и с вас подозрения сняты. Можете быть свободными.
Мне показалось, что это была проверка на «вшивость», потому что мы знали, что нам будут оформлять группу допуска к секретным документам и это могла быть спланированной провокацией. Дэн тоже высказал такое предположение. Думаю, отреагировали мы на провокацию адекватно. Поездок в Штаб округа больше не было.
Мы с Петлёй уже забыли, что такое влажная уборка. В последние дни сержанты батальона всё-таки накапали ротному, что «чеченцы» не выделяют своих людей на уборку казармы. Ротный на построении убедительно указал на нашу недоработку. В нашей половине из рядовых срочников были только мы с Петлёй. Остальные контрактники и сержанты, т.е. не положенцы, поэтому Дэн к нам подошёл и сказал:
- Пацаны! Вот всё понимаю, верите – нет? – Он приложил руку к сердцу и помотал головой - Я бы даже сказал, что больше вас всё понимаю, чем вы сами понимаете. Так что надо пацаны, надо!
Мы с Петлёй переглянулись, вздохнули и пошли делать вид, что занимаемся уборкой помещений.
. В батальон стягивались контрактники и офицеры и прапорщики с других частей. Так как в казарме им спать было не положено (а может и не хотелось) они спали на раскладушках в комнате досуга. Мы с ними не пересекались. Было их человек 10. Когда были объявлены сборы на боевое слаживание в Москву контрактник-рядовой Андрей с испуганным взглядом подошёл ко мне и сказал:
- Ну ты это… иди, уберись в комнате досуга.
- Чего? Тебе надо ты и убирайся! - ответил я. Сам я прекрасно понимал, что ему по статусу было «не положено» этим заниматься.
- Это приказ капитана, командира узла связи. - Пробовал возразить мне контрактник.
- Послушай ты… - с ненавистью в глазах прошипел я. - Ещё раз подойдёшь ко мне с такой просьбой, я тебя убью!
Хорошо помню, что именно так и сказал, потому что за эту фразу мне «прилетело» от будущего командира СУС стационарного узла связи:
- Боец! Ты что совсем опух, что ли?! Приказы отказываешься выполнять?!
- Рядовой – рядовому не может приказывать, товарищ капитан – парировал я.
- Может, если он назначен старшим!
- Что-то я не слышал, чтобы вы его главным надо мной назначили.
- Больно умный, что ли?! Ты какого хрена его убить собрался? С ума сошёл? Ты псих?
За год службы у меня психика действительно слегка подрасшаталась. Я молчал. Капитан продолжил:
- Вам воевать вместе, а ты такое вытворяешь! Чтоб подобного я больше не слышал. Понял?
- Так точно, товарищ капитан – без энтузиазма ответил я, предвидя грандиозную уборку.
- Бери в руки швабру и выполняй приказ!
- Есть. Разрешите идти.
- Бегом!
Я пошёл убираться в комнату досуга. Влажную уборку решил не делать, а смёл весь мусор тряпкой в одну здоровенную кучу. «Ну и свиньи» - подумал я. – «Не могли за собой прибраться. Белоручки».
В этот же день «чеченцев» построили, и какой-то офицер объявил приказ о нашем отбытии в Москву, в Софрино. Там, для образования полноценного батальона связи в составе 46 ОбРОН, наш стационарный узел связи должен был слиться с передвижным, в который попали ребята из Питера, со сфинксом на шевроне.
В Москву мы должны были следовать товарным поездом с одним пассажирским вагоном, который был прицеплен специально для личного состава батальона. Получив инструкции по проведению подготовки к отбытию, офицер всех распустил. И вдруг, что-то вспомнив, сказал:
- С эскадрильи кто-нибудь есть тут.
- Да есть. – вразнобой ответили я, Петля и Ден.
- Кто? Поднимите руки.
Мы подняли руки.
- Капитана Мельникова знаете?
- Дак это ротный наш – ответил Дружа.
- Нет больше вашего ротного. – сказал комбат.- Убит в потасовке с лицами кавказской национальности. Защищал честь своей жены. Ножом зарезали. – последняя фраза прозвучала чуть слышно. Новость была неожиданной. Сначала мне даже показалось, что это такая шутка. Но так ведь не бывает. Так не шутят. Получается, что это реально случилось! Пускай я недолюбливал капитана Мельникова, но у меня возникло непонятное чувство. Зная вспыльчивый характер ротного, я понимал, что это могло с ним произойти. Опять случилась смерть человека, которого я хорошо знаю. Да что такое в этой чёртовой армии происходит?