Я уже рассказывал неоднократно, что у нас в противотанковой батарее в ГДР было всего три наряда – по казарме, караул и пекарня. Казарма и караул были постоянно, а пекарня не сказать чтобы ну очень часто, но регулярно. Находилась пекарня за территорией нашей воинской части в городском квартале среди немецких зданий. Естественно, огорожена по периметру и на воротах стоял часовой (не из нашей в/ч), с улицы просто так не зайдёшь и за сигаретами (например) к немцам не выйдешь.
Комбат ставил в наряд на пекарню военнослужащих первого года службы и одного второгодника за старшего. Бывал я в пекарне множество раз: сначала метался от замесов к печи как и положено по сроку службы, потом с растёгнутым воротничком и ослабленным ремнём ходил старшим. Заведовали пекарней служивые из Средней Азии – у них была каморка на втором этаже, там они и жили на постоянной основе. Начальницей пекарни была жена офицера – визгливая и крикливая, постоянно чем-то недовольная; благо, появлялась она в пекарне редко и ненадолго.
Наряд в пекарне. Выпекаем хлеб для нужд нашей в/ч и «нижнего городка» – ещё одна воинская часть, располагавшаяся непосредственно в городе недалеко от пекарни; они же и стояли на часах по охране продовольственно-стратегического объекта. Я за старшего, в моём подчинении несколько человек молодых. Заступали в наряд вечером, выпекали хлеб для утреннего стола, наводили марафет, два-три часа отдыха и новый замес уже на обед и ужин. Снова тщательный марафет перед сдачей объекта новому наряду.
Приняли пекарню без замечаний, испекли первую партию хлеба. Перед отбоем вымыли котлы тестомесов, формы для выпечки, пол в помещении. За печью следил кочегар – он сам её кочегарил и поддерживал нужную температуру, сам носил угольные брикеты, сам вычищал золу. В общем, в печь мы только закладывали формы с тестом и обратно вынимали уже готовый хлеб, в остальном – это уже дело кочегара.
Итак, перед отбоем мои подчинённые наводят марафет, одного «молодого» посылаю вымыть лестницу на второй этаж, ведущей к каморке смотрителей-азиатов. Было азиатов три человека и среди них тоже был старший – он постоянно приходил и смотрел как идут дела по выпечке хлеба, визжал не хуже начальницы и снова убегал наверх. Его земляки обычно нос не показывали, а если и появлялись, то только для того, чтобы взять буханку свежеиспечённого хлеба себе к столу.
Ведро с тёплой водой, половая тряпка, рукава закатаны по локоть – мой подчинённый пошёл мыть лестницу. Поднялся наверх и начинает мыть сверху вниз. Ну логично же!
Пока я отвлёкся на разговор с кочегаром, из каморки вышел старший азиат и накинулся на моего подчинённого:
– Ты неправильно моешь лестницу!
Подчинённый оторопел:
– Почему неправильно? А как надо правильно?
Азиат визжит:
– Надо мыть снизу вверх!
Подчинённому по сроку службы спорить не положено; он взял ведро, тряпку и послушно спустился вниз, азиат проследовал за ним и наблюдает, чтобы его распоряжение неукоснительно выполнялось. Вхожу в зал, вижу, что подчинённый тщательно драит нижнюю ступеньку, вытирает её насухо, переходит на следующую выше, вода с тряпки течёт на нижнюю, уже вымытую ступеньку. Азиат посмеивается, наблюдая сию картину. С порога громко командую подчинённому:
– Отставить это безобразие!
Подчинённый выпрямился, смотрит на меня. Азиат кричит:
– Мой, я сказал! Чего встал?
Подхожу, спрашиваю подчинённого, указывая на азиата:
– Он тебе приказал мыть лестницу снизу вверх?
Подчинённый кивает:
– Так точно. Он.
Я усмехнулся:
– Нашёл кого слушать. Иди наверх и оттуда начинай мыть лестницу.
Подчинённый взял ведро, но азиат перегородил ему путь:
– Я сказал мыть снизу вверх!
Повторяю свою команду подчинённому:
– Отставить! Не он твой командир. Понятно? Меня слушай.
Азиат крикливым голосом напоминает:
– Я тут старший – что скажу, то и будете делать!
Обращаюсь ко всему своему наряду:
– Все слышали? Будете свидетелями! – обращаюсь к азиату: – Мы хлеб выпекли, наводим марафет. А как мыть лестницу снизу вверх, бери тряпку и покажи. Вымой её всю, а мы посмотрим.
Азиат негодует:
– Наряд пускай моет, а я не обязан!
Говорю крикуну:
– Ты же сам не даёшь мыть! Чего встал на лестнице? Скройся в своей каморке и не лезь не в свои дела.
Азиат упорствует:
– Наряд будет мыть как я сказал!
Твёрдо говорю ему:
– Тебя какая муха укусила? Запомни: мой наряд идиотизмом заниматься не будет! Мы твою лестницу не топчем, мы по ней не ходим, – показываю подчинённому: – Поставь ведро, брось тряпку и отбой. Всем отбой!
Азиат попытался воспротивиться:
– Я не разрешаю отбой!
Подошёл вплотную к азиату и зло прошипел ему в лицо:
– Пошёл вон, чтоб глаза мои тебя не видели.
Ребята ушли спать, азиат поднялся к своим землякам, ведро с водой и тряпкой так и осталось стоять на нижней ступеньке лестницы.
Рано-рано утром подъём, по сути ещё ночь, но надо приступать к работе по выпечке новой партии хлеба. Встали, раскачались и через полчаса работа уже кипела вовсю. Кочегар кочегарил печь, тесто замешивалось в тестомесе, подсолнечным маслом ребята смазывали формы. В общем, привычный процесс и вся последовательность операций уже отработана. Лишь только ведро продолжало стоять на прежнем месте. В принципе, оно нам совершенно не мешало – на второй этаж мы не ходили; склад с мукой, вода, масло – всё на первом этаже.
В разгар нашей работы приходит начальница. Наряд с обязанностями справляется отлично, хлебопекарня строго выдерживает график. Вроде бы и придраться не к чему, но тут начальница взглядом наткнулась на ведро. Тычет пальцем и требует от меня объяснений:
– Это что?! Почему бардак?
Спокойно ей отвечаю:
– А это у своих служивых спросите. Это Ваш старшóй из солнечной Средней Азии сказал мыть лестницу снизу вверх.
Начальница не поверила:
– Не мог он так сказать.
Показываю ей вверх на дверь каморки:
– Идите, разбудите и спросите.
Перешагнув ведро, начальница не поленилась подняться по лестнице. Азиат вылетел из каморки с выпученным глазами, на ходу застёгивая китель. Начальница спрашивает его:
– Тебе надоело служить в пекарне? Пойдёшь в роту!
Азиат сбивчиво отвечает:
– Никак нет. Не надоело.
Начальница показывает на ведро:
– Это что? Почему ведро тут стоит?
Азиат оправдывается, виновато бегая глазками:
– Это наряд... Это он.., – и показывает на меня.
Начальница перевела суровый взгляд на меня, я докладываю:
– Я не разрешил наряду мыть лестницу снизу вверх. Он, – киваю на азиата, – не разрешил мыть сверху вниз. Попросил показать его как мыть не по-людски, не захотел показывать. Ребята видели, могут подтвердить.
Начальница сверкнула очами, обращаясь к азиату:
– Ещё раз выкинешь подобный номер, вышвырну тебя отсюда вместе с твоими дружками. Пойдёте в роту служить, а сюда нормальных солдат наберу. Ты меня понял?
Азиат с испуганным видом быстро-быстро закивал головой.
Начальница ушла, азиат спрятался в каморке и больше мы его в тот день не видели. Ведро оставалось стоять на прежнем месте до вечера – до тех пор, пока не приступили к повторному марафету перед сдачей наряда.
Как ни странно, после этого случая у нас отношения с начальницей пекарни значительно улучшились – она уже не визжала как прежде, спокойно проверяла ход работы, не противилась, что для себя мы пекли ещё и лепёшки. Что интересно – вроде бы тесто то же самое, температура в печи и время выпечки такое же, а вкус лепёшки значительно отличается от вкуса хлеба.
Азиатов начальница месяца через четыре всё-таки со скандалом выгнала. На их место пришли ребята славянской внешности, с ними мы сразу же нашли общий язык. Но... я вскоре ушёл на дембель.
