Маргарита замерла у плиты, сжимая половник так крепко, что пальцы побелели. Пар от борща застилал глаза, но сквозь него она видела, как свекровь, Валентина Петровна, ёрзает на стуле, постукивая длинным ногтем по столу.
— Опять пересолила! — бросила та, даже не попробовав. — Ты хоть раз в жизни готовила нормально?
— Я старалась… — начала Маргарита, но свекровь перебила, резко вставая:
— Вон из кухни! Сама доделаю. Ты только посуду потом перемой.
Дверь захлопнулась. Маргарита прислонилась к холодной стене коридора, глотая ком в горле. В кармане халата нащупала что-то жесткое — потрёпанная тетрадь в клетку. Мамин блокнот с рецептами. Она открыла его наугад, и взгляд упал на пометку на полях: «Рита, кухня — твоя крепость. Не пускай туда врагов». Чернила выцвели, но слова будто обожгли.
Валентина Петровна поселилась у них месяц назад — «пока ремонт в квартире». С тех пор кухня превратилась в поле боя. Утром — придирки к яичнице («Желток должен быть жидким, а не резиновым!»), вечером — насмешки над супом («В детдоме вкуснее кормят»). Муж, Сергей, отмахивался: «Мама просто заскучала. Потерпи».
Но сегодня Маргарита не выдержала. Она достала блокнот, листая страницы с детскими каракулями. На обороте одной из них — фото: мама стоит у плиты, улыбаясь, а маленькая Рита тянется к пышке. *«Как ты справлялась, мама?»* — подумала она. Вспомнила историю, которую та рассказывала: бабушка-свекровь тоже пыталась командовать на кухне, пока мама не испекла торт по рецепту прабабки. «Тогда она замолчала на неделю», — смеялась мама.
— Марго, ты где? — Сергей заглянул в коридор. — Мама просит чай.
— Пусть сама заваривает, — вырвалось у неё.
Муж нахмурился:
— Ты чего? Она же гостья!
Маргарита сжала блокнот. Гостья, которая перекраивает их жизнь? Которая называет её «служанкой» при соседках? Которая вчера заявила: «Тебе бы детей родить, а не борщи варить» — зная, что они с Сергеем уже пять лет пытаются…
— Ладно, — вздохнул он, — я сам принесу.
Вечером Маргарита разобрала мамины рецепты. Среди них — пожелтевший лист с заголовком *«Торт „Сердце матери“»*. Ингредиенты: мука, сахар… и «щепотка упрямства». На обороте — карандашный набросок: женщина в фартуке ставит торт перед изумлённой свекровью.
На следующее утро Маргарита встала на рассвете. Пока Валентина Петровна храпела в гостиной, она замесила тесто, следуя маминым инструкциям. «Важно бить яйца ровно 100 раз — чтобы злость ушла в пену», — писала мама. Маргарита считала вслух, и с каждым ударом венчика напряжение спадало.
— Что это за бардак? — свекровь появилась на пороге в бигудях. — Ты что, готовишь обед в пять утра?!
— Торт, — коротко ответила Маргарита, не отрываясь от миксера.
— Торт? — Валентина Петровна фыркнула. — Из тебя даже пельмени не получаются!
Но когда аромат ванили заполнил кухню, свекровь притихла. Маргарита вынула из духовки два коржа, смазала их кремом и собрала торт. Последний штрих — мамина глазурь с коньяком.
— Сергей! — позвала она громче обычного. — Иди пробовать!
Свекровь сидела за столом, ёрзая. Сергей отломил кусочек, и его лицо вдруг смягчилось:
— Как в детстве… Мама, ты помнишь, бабушка Анна такой пекла?
— Какая Анна? — буркнула Валентина Петровна, но рука дрогнула, когда она поднесла вилку ко рту.
Маргарита видела, как её губы задрожали. Свекровь опустила взгляд, ковыряя крем.
— Это… её рецепт? — спросила она тихо.
— Да. Моей мамы.
Валентина Петровна встала, швырнув салфетку:
— Нечего ностальгировать! Убери эту сладость.
Но вечером Маргарита застала её на кухне. Свекровь листала блокнот при свете фонарика.
— Ты… можешь переписать мне этот рецепт? — она не смотрела в глаза.
— Нет.
Валентина Петровна вздрогнула.
— Но… почему?
— Потому что это МОЁ. Моя кухня. Мои рецепты.
Тишину разорвал звонок. На экране телефона — сестра свекрови, тётя Лида.
— Валя, ты всё ещё тиранишь невестку? — громко спросила она. — Помнишь, как сама ревела, когда моя мама тебя гнобила?
На следующее утро Валентина Петровна молча поставила на стол банку малинового варенья.
— Для торта… если захочешь.
Сергей, глядя на них, вдруг сказал:
— Мама, может, тебе вернуться домой? Ремонт ведь закончился.
Свекровь кивнула, не споря. А когда Маргарита проводила её до такси, та вдруг обняла её — быстро, неловко.
— Ты… молодец.