Звонок в дверь раздался ранним утром, когда Санёк ещё сладко дрых под мягким одеялком, и совершенно наглым образом прервал его такое прекрасное сновидение.
— Танюх, звонят, — недовольно пробормотал Санёк, не открывая глаз.
Тут же натянул одеяло на голову и попытался вернуться в царство Морфея. И у него почти получилось, в сознании опять появились радующие душу и сердце картинки.
Санька ехал вдоль морского побережья на новеньком кабриолете, в белом льняном костюме, в фирменных солнцезащитных очках и лёгкий бриз развевал его волосы. А рядом, на пассажирском сидении, расположилась ослепительная красотка, похожая на Анджелину Джоли и нежно поглаживала пальчиками Санькино бедро. Вот она, жизнь-сказка, жизнь-мечта.
И снова звонок, только на сей раз более продолжительный и настойчивый. Видение разом пропало, оставив в душе ощущение разочарования.
— Танюх, — недовольно пробормотал мужчина ещё раз. — Не слышишь чо-ли?
И тут он наконец вспомнил, что эту неделю жена работает в первую смену, а значит, что она давным-давно уже на своей фабрике. А ещё это значит, что готовить обед снова придётся самому. Хотя Танька вполне могла бы наготовить с вечера, не барыня чай. Но она, зараза, решила почему-то, что это должен делать именно Санёк. Так и сказала:
— Раз ты у нас теперь домохозяин, то и флаг тебе в руки. Захочешь есть - приготовишь.
И не волнует её, что не мужицкое это дело. Да и какой он домохозяин, всего-то три месяца, как уволился. И работу он ищет, да. На собеседования ходит. Просто не везёт Саньке. То не берут, то предлагают то, что ниже его квалификации. А Санька как никак электрик, с опытом и пятнадцатилетним стажем. А ещё чего Танюха удумала, шабашки взялась ему подыскивать. Проводку там поменять, починить чего. Вот ещё, до подобного опускаться, у него вообще то третья группа допуска, а это тебе не хухры-мухры. А Танюха пилит и пилит, пилит и пилит.
— У меня,— говорит, — шея скоро не выдержит, такого кабана на себе держать. Переломится.
И никакой Санёк не кабан вовсе, подумаешь, девяносто пять килограмм. Утрирует жёнушка. И завидует. Сама то вон, что лошадь на издыхании. Тощая и чахлая. Потому и злая наверное, орёт постоянно, психует. Лучше б собой занялась, внешностью своей. Прическу там, маникюр, макияж. Смотреть же невозможно, страхолюдина, не баба. То ли дело красотка из его сна.
Санёк прикрыл глаза и блаженно заулыбался. Вот какая ему нужна женщина. Красивая, ухоженная, женщина-праздник.
Звонки в дверь прекратились и Санька вздохнул с облегчением. Уснуть и погрузиться снова в сказку уже конечно не получится, но поваляться с часок ещё можно. А потом, хочешь не хочешь, придётся вставать, готовкой заниматься.
Подняться с кровати пришлось раньше, естественные биологические потребности никто не отменял.
Выполнив необходимые утренние процедуры, Санёк отправился на кухню. Вскипятил воду в кастрюле, бросил макароны, туда же скинул несколько сосисок. Процедил, перемешал, попробовал - вполне себе съедобно. Пусть жёнушка теперь только попробует сказать, что он ни на что не годен.
Наколотая на вилку сосиска уже готова была отправиться в Санькин рот, как в дверь снова позвонили. В этот раз звонок был ещё более настойчивым. Длинным, протяжным и казалось, он вообще никогда не прекратится.
— Да кому там неймётся сегодня, — Санёк бросил вилку в кастрюлю и пошёл открывать.
На пороге стоял Егор Михалыч, их сосед с первого этажа, дедуля лет восьмидесяти, а то и с лишко́м. Расфуфыренный, при галстуке, в руках букетик.
— Я прошу прощения, — крякнув, сказал старичок. — Мне бы Татьяну.
— Так нет её, — Санька оглядел соседа с головы до ног. — А Вам для чего, простите, Танюха понадобилась?
Дед, улыбнувшись, расправил плечи и ответил:
— Предложение ей хочу сделать.
— Какое ещё такое предложение? — не понял Санёк.
— Дык, руки́ и сердца, — не переставая улыбаться, пояснил старик. — Замуж, значит, позвать.
Санькино лицо вытянулось, как у того ишака, а челюсть отвисла до подбородка.
— Не пооонял, — протянул он и, втащив соседа в квартиру, пинком захлопнул дверь. — Ну-ка, объясни поподробнее.
— А чего тут объяснять, — Егор Михалыч поправил галстук. — Я люблю Татьяну, она меня тоже, будет закономерным создать семью.
— Это когда вы слюбиться то успели?! — вскипел Санька. — При живом то муже?!!!
— А где муж то? — ехидно усмехнулся старик. — Муж, это добытчик, надежда и опора. Я здесь такового не наблюдаю. Только прихлебателя вижу, который за счёт женщины существует.
Тут Санька не на шутку разозлился, какая-то старая развалина стоит в его доме и его же поносит почём зря.
— А тебе то какое дело до нашей жизни?! — сжав кулаки, зарычал он. — О боге уже пора думать, а не о женитьбе!
— Лично до тебя, Саша, мне никакого дела нет, — спокойно ответил Егор Михалыч. — А вот до Татьяны ещё как есть. Любовь у нас, я тебе уже говорил. Да ты не думай, пенсия у меня хорошая. И накопления имеются. Так что будет Танечка как сыр в масле кататься, а то смотреть страшно, в кого превратилась.
Это было последней каплей.
— А ну!!! — загремел Санька, занеся над головой соседа кулачище. — Выметайся отсюда, жених недоделанный!
— Конечно конечно, — с издевательской улыбкой молвил старик. — Раз Танюши нет дома, я пойду.
Уже на лестничной клетке Егор Михалыч обернулся:
— А о боге, Саша, всегда думать нужно, не только в конце пути.
* * *
Татьяна, придя с работы, так и не поняла, какая муха вдруг укусила мужа, но инфекция, которую она ему занесла, была явно полезной. На плите дымился свежесваренный борщ, в холодильнике остывал компот, а на столе обнаружилась, прикрытая салфеткой, тарелка с имбирным печеньем. Санька сам накрыл на стол, потом вымыл посуду и весь вечер был на удивление внимательным и ласковым.
— Танюш, я ещё и постирал сегодня, — сказал уже перед самым сном. — А завтра на два собеседования записался.
И никакая его Танюха не страхолюдина. Вон какая красивая, когда спит и не орёт. А то, что орёт, так это он, Санька, сам и виноват. И никакие длинноногие красотки ему не нужны. А на море они вместе с Танькой поедут, через год. Вот заработает Санёк денег и отвезёт жену на море.