Желание Оливера Кромвеля добиться реадмиссии евреев в Англию было встречено предубеждением и противодействием. Но он добился успеха, с помощью влиятельных друзей.
Члены Англо-еврейского исторического общества собрались в Лондоне в феврале 1906 года, чтобы отметить 250-ю годовщину реадмиссии евреев в Англию, которая состоялась во время протектората Оливера Кромвеля. Историк Люсьен Вольф, основатель общества, заметил, что собрание, завершившееся роскошным банкетом, чествовало не только Кромвеля, «великодушного протектора», но и Менассеха бен Израиля, «преданного еврея». Эти «близнецы-чемпионы обиженного народа» образовали маловероятное партнерство, но имеющее глубокую историческую важность и долгосрочные последствия, хотя сегодня о нем мало кто знает, несмотря на работу таких историков, как Барбара Коултон и Кеннет Остин.
Кромвелевская идея британцев – и англичан в частности – как «избранного народа» все еще имела резонанс в эдвардианской Британии, возвращаясь к пуританскому, провиденциальному идеалу англичан как избранного народа Нового Завета, так же как евреи были избранным народом Ветхого. В мировоззрении Кромвеля судьбы двух народов были переплетены. Миссия англичан состояла в том, чтобы обратить евреев в протестантское христианство и, тем самым, приблизить возвращение Христа. Для евреев Англия с ее зарождающейся империей была средством ускорения еврейского мессианства – и торговли – в мировом масштабе.
Благочестивые люди
Евреи были изгнаны из Англии и Уэльса в 1290 году королевской прерогативой Эдуарда I, хотя небольшое и устойчивое еврейское присутствие появлялось и исчезало в течение последующих столетий. Например, при дворе Генриха VIII были итало-еврейские музыканты, а также, что было более устойчиво, общины торговцев и купцов в лондонском Сити с крошечным форпостом в порту Бристоля.
Реформация XVI века привела к возобновлению интереса к иудаизму среди протестантов, которые подчеркивали важность Священного Писания, включая изучение Ветхого Завета на иврите. Однако именно отрывок из новозаветной книги Послания к Римлянам — «и весь Израиль спасется» — вдохновил множество спекулятивных исследований и милленаристского мышления. Когда хаос гражданских войн середины XVII века сочетался с огромным ростом числа радикальных публикаций, воцарилась лихорадочная атмосфера свободомыслия и теологических спекуляций. Многие радикальные группы отождествляли себя с евреями, народом, который, как и они, страдал от преследований и изгнания. Они верили, что если Христос вернется, он, скорее всего, выберет Англию своим Новым Иерусалимом. Это было потому, что именно там — «единственном месте», по словам Кромвеля, «где религия преподавалась в ее полной чистоте», — евреи с наибольшей вероятностью обратятся в христианство, что является предпосылкой второго пришествия Христа.
Еще в 1649 году, после победы во Второй гражданской войне и казни Карла I, Кромвель написал своему коллеге-кавалерийскому офицеру Роберту Хаммонду: «Я ждал дня, чтобы увидеть союз и правильное взаимопонимание между благочестивыми людьми». Затем Кромвель перечислил тех, кто встал под это знамя: «Шотландцы, англичане, евреи, язычники, пресвитериане, индепенденты, анабаптисты и все». Это емкий список, по крайней мере, по меркам Европы середины XVII века, вышедшей из сектантской бойни Тридцатилетней войны, и он отражает приверженность Кромвеля религиозной свободе, хотя отсутствие католиков показательно.
Религиозная терпимость витала в воздухе. Всего за несколько недель до казни короля двое английских баптистов, мать и сын, проживающие в Амстердаме, обратились к Томасу Фэрфаксу, главнокомандующему парламентской армией, с просьбой разрешить евреям «торговать и жить среди вас… как они сейчас делают в Нидерландах». Роялистский еженедельник Mercurius Pragmaticus ответил знакомым тропом: «Неудивительно, что те, кто намеревается распять своего короля, пожимают руки тем, кто распял их спасителя».
Надежда Израиля
В то же время, вера в то, что некоторые из коренных народов Нового Света произошли от колен Израиля, была популяризирована пуританами, такими как Томас Тороугуд и шотландец Джон Дьюри. История, по-видимому, возникла у португальского еврея Антонио де Монтезиноса, который обратился в христианство. Он путешествовал в Андский город Кито, тогда часть испанской империи Нового Света, где, как он утверждал, встретил людей, которые говорили на иврите и были потомками Рубена, основателя одного из Двенадцати колен. Рассказ Монтезиноса был адаптирован для публикации ученым раввином: Менассе бен Исраэль.
Он родился в Лиссабоне в 1604 году в семье, которая, спасаясь от инквизиции, обосновалась в Амстердаме. Там он основал еврейскую типографию, когда ему было всего двадцать с небольшим, которая была ориентирована на читателей как христиан, так и евреев, с текстами на иврите, английском, латыни, голландском, испанском и португальском языках. Все больше богатея и становясь влиятельным, он был озабочен поиском убежища для евреев, переживающих новый виток преследований в Восточной Европе, и в 1651 году он вступил в контакт с Джоном Турло, будущим начальником шпионской сети Кромвеля. За год до этого он опубликовал свою собственную работу « Надежда Израиля» , изданную на латыни, английском и испанском языках, чьи милленаристские размышления понравились английской пуританской аудитории.
В декабре 1653 года Кромвель стал лордом-протектором; в апреле 1654 года закончился англо-голландский конфликт; а в октябре еврейская делегация из Амстердама, включая сына Израиля Сэмюэля, прибыла в Лондон. Эта троица событий открыла новые возможности. Еврейская делегация имела с собой две петиции, которые были одобрены Джоном Сэдлером, гебраистом, который также был личным секретарем Кромвеля. Одна из них требовала, чтобы евреям была предоставлена возможность поселиться в Англии с теми же правами, что и другим жителям.
Менассе бен Израиль прибыл в Англию в сентябре 1655 года в сопровождении Самуэля, а также его жены и других коллег из еврейской общины Амстердама. Менассе, описанный как «ужасно почтительный», а также немного толстый, был обслужен Кромвелем по-королевски, который предложил ему комнаты на Стрэнде, недалеко от центра правительства в Уайтхолле. Там его посетили такие люди, как сочувствующий Сэдлер, и через пару недель после его прибытия Кромвель принял от него прошение в свой Государственный совет, в котором он просил «милости и благосклонности, посредством которых должно было быть осуществлено повторное принятие евреев».
Община искала защиты, права на вероисповедание, места захоронения и свободу торговли на равных. Кромвель потребовал немедленного рассмотрения этого вопроса. Это была возможность ускорить ход истории. Англия, в своих усилиях по обучению истинной религии, была бы страной, наиболее способной открыть истинную веру евреям. Кромвель был особенно благосклонно настроен к такой просьбе из-за помощи, оказанной его режиму другим евреем, Симоном де Касересом, который помог Протекторату спасти кое-что от катастрофического нападения на Эспаньолу, известного как Западный план: Касерес, старый карибский мастер, предложил Турлоу некоторые «заметки о Ямайке», острове, тогда чем-то вроде захолустья, который был захвачен почти непреднамеренно после военной катастрофы.
Ускорение истории
В декабре в Уайтхолле была созвана конференция, документированная Генри Джесси, другим выдающимся гебраистом и проповедником, который процитировал Исход 23.8 в знак признания необходимости помогать еврейскому народу: «Божья воля — быть вежливым с чужестранцами и людьми в скорби». Особое внимание было уделено последнему раунду преследований в Польше, Литве и Пруссии, а также были признаны несправедливости, совершенные по отношению к евреям на протяжении всей английской истории: «Многие жестокие и бесчеловечные обиды были нанесены ранее в нашей стране евреям».
Хотя многие по-прежнему считали евреев «убийцами Христа», проклятыми навечно, большинство членов комитета так не считали. Духовенство продолжало возражать против реадмиссии, хотя Кромвель ввел в драку Хью Питерса — священнослужителя, который выступал за реадмиссию евреев еще в 1643 году. Аргументы в пользу реадмиссии подчеркивали общее патриархальное происхождение, общую человечность и пригодность Англии в качестве базы для обращения.
18 декабря дебаты были открыты для общественности, когда стало очевидно, что предубеждение против евреев глубоко укоренилось. Однако наиболее значительная оппозиция исходила от торговцев – всегда мирских – опасавшихся конкуренции со стороны деловых навыков, опыта и сетей еврейских торговцев. По словам сочувствующего Джесси, торговцы из Сити утверждали, что «такой вход… обогатит иностранцев и обеднит английских торговцев».
Однако Кромвель не мог отказаться от нового источника денег, в то время как глава шпионской сети Турлоу жаждал получить разведданные о других государствах, к которым еврейские купцы имели доступ через свои обширные европейские торговые сети.
Кромвель несколько неискренне заявил, что его заботит «только то, что гласит Писание». Но противодействие все еще продолжалось. Адмирал-комиссар выразил широко распространенное мнение, когда спросил: «Разве нация может быть допущена законом к жизни среди нас, чтобы хулить Христа?». Тем не менее, наблюдатели, включая оппозицию роялистов, считали, что Кромвель в конечном итоге добьется своего. Евреи, как писал один роялистский информационный бюллетень, «будут приняты путем попустительства, хотя большинство против». Важно то, что существовало юридическое постановление, согласно которому из-за использования королевской прерогативы в 1290 году не существовало закона, запрещающего возвращение евреев в Англию. Кромвель, снова настойчиво, спросил: «Если это законно, то на каких условиях их следует принять?»
Избавление
К весне никаких подвижек в этом вопросе не произошло. Менассех в отчаянии молился, чтобы Бог укрепил «разум принца», хотя было обнадеживающее предзнаменование: 1656 год был тысячелетней датой. Потоп, как утверждалось, произошел через 1656 лет после Сотворения мира. Роялист Джон Эвелин пишет о «чрезвычайном событии, которое должно было произойти в 1656 году… возможно, чтобы обратить евреев видимым явлением нашего спасителя».
Именно Протектор оказался спасителем. Около 20 еврейских семей в Лондоне, все из которых считались «испанскими торговцами» — хотя, как ни странно, Испания и Британия находились в состоянии войны — получили личные заверения Кромвеля в своей безопасности и в том, что они могут молиться в частном порядке. Их лидеры, вместе с Менассехом, обратились к Кромвелю с официальным запросом о месте захоронения и разрешении на создание синагоги. Кромвель, разочарованный неопределенностью относительно судьбы евреев, одобрил петицию 24 марта и подтвердил ее шесть месяцев спустя. Для них нашли место захоронения в Майл-Энде, на территории того, что сейчас является Лондонским университетом королевы Марии, а синагога была создана в доме на Кричерч-лейн, недалеко от Тауэра; позже община основала близлежащую синагогу Бевис-Маркс, которая стоит до сих пор. Возвращение евреев было личной инициативой Кромвеля. Зигмунд Фрейд был не единственным среди последующих бенефициаров, кто назвал своего сына Оливером.
Менассех умер 20 ноября 1657 года в Мидделбурге, куда он вернулся, чтобы похоронить своего сына Сэмюэля. Кромвель умер 3 сентября 1658 года, и среди еврейской общины были опасения по поводу смерти протектора, который, по их мнению, оправдал свой титул. В 1660 году Лондонская городская корпорация подала петицию против евреев: снова эти ревнивые торговцы. Но евреи должны были стать бенефициарами преемственности между протекторатом и реставрацией. Карлу II помогали евреи в его изгнании, и он сохранил политику Кромвеля. «Они могут пользоваться теми же благами, что и прежде», — провозгласил Чарльз, «пока они ведут себя мирно и соблюдают законы». Это был момент долгожданного согласия между Кавалером и Раундхедом.