У «Аноры» многочисленные положительные рецензии. В большинстве своем их авторы старательно пересказывают один и тот же набор тезисов. Список примерно такой: обретение героиней идентичности (иногда заменяется на взросление), разрушение пустых мечтаний, встреча с реальным миром, причем сам мир не такой, каким кажется. Много восторгов по поводу операторской работы и актерской игры Борисова. Рейтинг фильма на IMDb достиг вполне уважаемых 7,8 баллов, на КиноПоиске колеблется в районе 6,5.
Но все эти эстетские рассуждения, строго говоря, не так уж и важны зрителю. Давайте поговорим о том, как понимать фильм Шона Бейкера и о чем он рассказывает.
Жила-была бедная девочка, которая мечтала, что однажды сможет вырваться из нищеты и беспросветности существования. В силу своего низкого социального происхождения девочка работала на поденных работах, где никто не замечал, какая она красивая и талантливая. Но однажды мимо проезжал сказочный принц. Он сумел разглядеть в бедняжке возвышенную душу, заключил ее в свои объятия и предложил стать его женой. Разумеется, родители принца, король и королева были против, но девочка смогла покорить их своей добротой и прилежанием. Принц и наша героиня жили долго и счастливо.
«Бродячий» сказочный сюжет про замарашку, которая обретает свое счастье, известен еще со времен Сапфо. И что примечательно — уже первая из героинь этого цикла, которую звали Родопис, была гетерой.
Режиссер Шон Бейкер разворачивает данный сюжет на 180 градусов. Сначала все идет как в сказке: стриптизерша Эни находит своего принца, а мы готовимся посмотреть историю про то, как она смогла обрести трудное счастье. Но все идет вопреки нашим ожиданиям. Замарашка оказывается вульгарной хабалкой, принц — инфантильным недорослем, король и королева — непримиримыми ксенофобами. В такой конфигурации счастливый исход невозможен в принципе. А чтобы осознать положение вещей и принять свою судьбу в лице невзрачного эмигранта, проживающего с бабушкой, Эни нужно побегать за «принцем», эпично драпанувшим от ответственности.
Самый очевидный сценарный ход в данном сюжете — постепенное узнавание «принца» через истории, которые ей рассказывали бы сторонние люди. Двигаясь по следам мужа и беседуя с его знакомыми, девушка могла бы увидеть настоящий облик Ивана, разочароваться и принять решение добровольно выйти из брака. Или наоборот, отстоять брак. Однако вместо череды эпизодов, разоблачающих сбежавшего мужа и, быть может, помогающих осознать собственную сущность, героиня участвует в нескольких сатирических сценках, смысловая нагрузка которых сначала не очень ясна. Первое время даже складывается ощущение, что режиссер просто решает не «грузить» зрителя, предложив ему вместо материала для размышления комедийный экшн.
Ближе к финалу все же выясняется, что Эни ищет мужа вместе со своими похитителями не столько потому что склонна к компромиссам, а чтобы тот каким-то образом защитил ее брак. Хотя, честно говоря, никаких предпосылок думать, что он на такое способен, просто не существует. Тем самым режиссер как бы подчеркивает инфантильность героини, ее реактивность и неспособность анализировать происходящее. Предполагается, что Бейкер рассказывает историю взросления, в ходе которого маленькая Эни должна превратиться в Анору и понять, что окружающий ее мир жесток, ну или, как минимум недружелюбен. Однако трансформации не происходит, а инициация девушки проходит весьма специфично: ее перманентно шпыняют, толкают и ругают. При этом в ряде направленных против нее действий кодируются сексуальные мотивы: девушку связывают телефонным проводом, затыкают рот красным шарфиком и т.д. Огромное напряжение гонки унижений разряжается в последней сцене также через секс.
По сути, бесконечное насилие в отношении Эни, а не ее просветление, и является стержнем повествования. Она одна, без всякой помощи и защиты противостоит миру чистогана. Особую комичность ситуации придает тот факт, что подручные семьи Захаровых — служащие одного из приходов Армянской апостольской церкви. В результате мы концентрируемся не на понимании ситуации, а на сочувствии несостоявшейся Золушке. Включается то самое чувство ресентимента, которое обычно несовместимо с размышлениями.
Зачем режиссер выстраивает свою историю таким образом? Дело в том, что Бейкер пытается возбудить в нас сходные воспоминания. Ключевой способ понимания кино — присоединение к главному герою. Присоединяясь к переживаниям Аноры, мы невольно вспоминаем собственные унижения, которые приходилось проходить в жизни, возбуждаемся из-за неразрешенных обид. Сильные правят и не хотят делиться, удел слабых — ублажать нуворишей и жалеть себя. Примерно таков посыл «Аноры».
Но речь, разумеется, не о марксизме, хотя левая риторика здесь присутствует, а о дестигматизации «стыдной» профессии. Можно быть и стриптизершей, как бы говорит, Бейкер, не стоит из-за этого переживать. Режиссер — в духе современной поп-философии — утверждает, что конформизм нормален, а мечты о воздушных замках — глупость. Ну а то, как интерпретировать неудачу Аноры и ее возвращение в родную гавань, зависит от конкретного зрителя. Диапазон широк — от снисходительного «зарвавшихся детишек поставили на место» до обретения героиней положительной самоидентификации. Выбирайте, какой вариант вам больше нравится: консервативный или прогрессивный.
Фильм Бейкера, как и многие другие истории про маргиналов, требует от зрителя актуализации собственных представлений о жизни, социальных нормах и морали. Герои фильма совершают ряд противоправных нарушений, но ни один хулиганский поступок не наказан: ни похищение девушки, ни разрушение магазина, ни порча эвакуатора. Полицейская машина появляется на несколько секунд в кадре, но проезжает где-то вдали. А полицейские, которых мы ждем с минуты на минуту, совершенно не интересуются тем, что учинили Торос, Гарник и Игорь при молчаливой поддержке Аноры. Это ночное пространство беззакония, в котором есть единственный закон — внутри самого зрителя.
В заключение хотелось бы сказать, что Бейкер — не мой режиссер. Но нельзя не признать, что он создал яркое и захватывающее зрелище. Пусть даже не всегда честными средствами.