В один из холодных осенних дней 1946 года в кабинет следователя поступило дело, на обложке которого красовалась пометка: «Совершенно секретно. Архивные материалы доступны через 50 лет». Это было не просто дело, а настоящая хроника ужаса, которая потрясла Ленинград в первые послевоенные годы. Сегодня, спустя десятилетия, мы можем приоткрыть завесу тайны и рассказать о событиях, которые долгое время оставались скрыты от общественности. Героями этой истории стали настоящие профессионалы — сыщики, которые не боялись идти под пулями и каждый день рисковали жизнью, чтобы остановить кровавого маньяка.
1946 год. Ленинград, переживший блокаду, медленно восстанавливался после страшных лет войны. Город был полон контрастов: с одной стороны, люди радовались мирной жизни, с другой — сталкивались с жестокими реалиями послевоенного времени. Карточная система, нехватка продуктов, разрушенные дома — всё это было частью повседневной жизни. Однако даже в таких условиях люди находили способы выживать: на Смоленском рынке, известном как «барахолка», можно было обменять старые вещи на еду. Именно здесь и началась эта леденящая кровь история.
Осенью 1946 года в милицию стали поступать заявления о пропаже людей. Первым исчез Дмитрий Бараев, молодой начальник цеха. Его коллеги удивились, когда он не вышел на работу. Соседи сообщили, что уже несколько дней не видели его дома. Вещи Дмитрия остались на месте, но сам он словно растворился в воздухе. В те времена пропуск работы без уважительной причины считался преступлением, и люди редко исчезали просто так.
Вскоре заявления о пропаже людей стали поступать всё чаще. 26 ноября пропала 60-летняя Ираида Рожина, которая отправилась на рынок с 100 рублями и продовольственными карточками. 29 ноября исчез 25-летний Анатолий Сидоров, а 1 декабря — 23-летний Николай Тихомиров. За два месяца в Ленинграде бесследно пропали 29 человек. Люди исчезали без следа, словно их уносила сама тьма.
Всё изменилось, когда рабочие завода «Большевик», собирая металлолом, наткнулись на заброшенный подвал. Открыв тяжёлые двери, они едва не потеряли сознание от резкого запаха разложения. На полу лежали два обезображенных тела. Это были Николай Тихомиров и Анатолий Сидоров. На место преступления сразу же прибыла оперативная группа во главе с Фёдором Ивановым, молодым, но уже опытным следователем.
— Это было нечто ужасное, — вспоминал позже Иванов. — Трупы были обезображены до неузнаваемости. Мы понимали, что имеем дело с настоящим монстром.
К расследованию подключился легендарный сыщик Сергей Гринёв. Этот человек был живой легендой уголовного розыска. Начав свою карьеру ещё при Николае II, он прошёл через революцию, гражданскую войну, сталинские чистки и блокаду Ленинграда. Гринёв был прототипом сыщика Колычева из фильма «Рождённая революцией». Его принципиальность и профессионализм внушали уважение даже самым отпетым преступникам.
Гринёв сразу понял, что преступник действует не случайно. Все пропавшие люди так или иначе были связаны с Смоленским рынком. Сыщик предположил, что преступник заманивает жертв под предлогом обмена вещей на еду, а затем разделывается с ними. Гринёв приказал прочесать район вокруг рынка, и вскоре оперативники нашли ещё несколько тел. Все они были лишены жизни ударами топора по голове.
Тем временем преступления продолжались. В январе 1947 года был найден труп Василия Колганова, который также пропал после посещения рынка. Свидетели рассказали, что видели, как он ушёл с незнакомцем, предлагавшим обменять патефон на картошку. Оперативникам удалось составить примерный портрет преступника: мужчина крепкого телосложения, в демисезонном пальто и кирзовых сапогах. Однако без современных технологий, таких как фоторобот, поиски затягивались.
Перелом в деле наступил, когда в милицию пришёл Воробьёв, зять пропавшей Анны Павловой. Его заявление вызвало подозрения у следователей. В ходе проверки выяснилось, что Воробьёв сам мог быть причастен к исчезновениям. Однако настоящим прорывом стало показание свидетеля, который опознал в фотороботе преступника Филиппа Тюрина, извозчика завода «Большевик».
Оперативники немедленно отправились на поиски Тюрина. Его комната была залита кровью, а среди вещей обнаружились предметы, принадлежавшие пропавшим. Однако самого Тюрина на месте не оказалось. Сыщики выяснили, что он уехал в деревню к родственникам. В Рязанской области, в населённом пункте с символическим названием Сумерки, оперативники устроили засаду. Когда Тюрин вернулся домой, его ждал не ужин, а группа милиционеров.
— Таким, как я, давно пора гореть, — сказал Тюрин на суде.
Филипп Тюрин был фронтовиком. Он прошёл через ад Великой Отечественной войны. Война ожесточила его, притупила чувство сострадания и стёрла границы между добром и злом. На фронте он видел, как люди гибли тысячами, и, возможно, это привело к тому, что человеческая жизнь потеряла для него ценность. После демобилизации Тюрин вернулся в Ленинград, но война не отпускала его. Она оставила глубокий след в его психике, превратив его в безжалостного преступника..
— Людей, таких же фронтовиков, как я, было не жалко, — признался Тюрин на допросе. — Война сделала меня тем, кто я есть.
После войны Ленинград был городом контрастов. С одной стороны, люди боролись за выживание, с другой — на чёрном рынке можно было разбогатеть. Тюрин, как и многие другие, решил воспользоваться этой возможностью. Он понимал, что в городе, где царила разруха, можно легко манипулировать людьми, предлагая им еду в обмен на ценные вещи. Его схема была проста: он заманивал жертв под предлогом обмена на картошку, лишал жизни, забирал их имущество, а тела прятал.
— Я решил немного заработать, — говорил Тюрин. — Домой пустым возвращаться не хотелось.
На допросе Тюрин сначала отрицал свою вину, но когда ему предъявили вещественные доказательства, сдался. Он признался в 29 жертвах.
Филипп Тюрин был приговорён к высшей мере наказания. Дело было засекречено, чтобы не травмировать общественность.