Десять вечера. В квартире пахнет жареной картошкой и укропом. Ольга домывает последнюю тарелку, то и дело поглядывая на телефон – ни одного пропущенного. Вода уже остыла, пальцы сморщились, а мысли путаются от усталости. День выдался тяжелый: начальник завалил отчетами, в магазине очереди, а потом еще эта беготня с детьми по кружкам.
Из детской доносится приглушенная музыка – Ирина опять засиделась со своими уроками.
– Доченька, тебе пора спать, – Ольга вытирает руки и заглядывает в комнату.
– Мам, а папа сегодня вообще придет?
– Конечно, милая. Он просто... – Ольга не успевает договорить. В замке поворачивается ключ, и слышатся торопливые шаги.
– Оля! Олечка! – Андрей влетает на кухню, даже не разувшись. Куртка нараспашку, глаза горят как у мальчишки. – Смотри, какую красотку я отхватил!
Он суёт ей под нос телефон. На экране – здоровенный черный мотоцикл, начищенный до блеска. У Ольги внутри всё обрывается.
– Это... что? – она чувствует, как немеют губы.
– Honda! Представляешь? – Андрей радостно тычет пальцем в экран. – Движок после капиталки, резина новая, только из Японии пригнали. Я как увидел объявление – сразу понял: это судьба!
– Ты его купил? – Ольга медленно садится на табуретку. Ноги вдруг становятся ватными.
– А то! За такие деньги... – он осекается, заметив её взгляд. – Что? Я же говорил, что хочу...
– Говорил? – внутри поднимается волна горечи. – А про ремонт в ванной ты тоже говорил. И про море летом. И про компьютер Ирине для учебы...
– Ну началось, – Андрей раздраженно дергает плечом. – Я, между прочим, работаю. Имею право хоть что-то для себя...
– Для себя? – её голос звенит, как треснувшее стекло. – А для детей? Максим вторую неделю просит на секцию записать, а ты всё "потом, потом"...
– Я же сказал – я работаю! – он стукает ладонью по столу. – И буду тратить заработанное как считаю нужным!
В коридоре что-то шуршит. Ольга замирает – в полутьме мелькает детская пижама. Сердце сжимается: наверняка Ирина всё слышала.
– Прекрасно, – шепчет она, чувствуя, как к горлу подкатывают слезы. – Теперь дети сами увидят, что для тебя важнее.
Андрей хмурится, на скулах играют желваки. В глазах мелькает что-то похожее на стыд, но он упрямо вздергивает подбородок:
– Не перекручивай. Я всё делаю для семьи. А это... это просто хобби. Я имею право!
Ольга отворачивается к окну. За стеклом – черное весеннее небо и редкие огоньки фонарей. Где-то там, в гараже, стоит этот чертов мотоцикл. Новая игрушка, которая стоит дороже, чем летний отдых с детьми.
– Делай что хочешь, – роняет она устало. – Ты ведь уже всё решил.
День выдался солнечный, но у Ирины на душе кошки скребли. Она брела домой, волоча за собой скрипичный футляр, который сегодня казался особенно тяжелым. Первый сольный концерт в музыкальной школе – а в зале пустое место во втором ряду. То самое, которое она специально отпросила для папы.
На лестничной клетке пахло свежей выпечкой – значит, соседка тетя Валя опять что-то пекла. Раньше они с папой часто забегали к ней на пирожки, когда возвращались с занятий. Он всегда говорил: "Валентина Петровна, ваши пирожки – это произведение искусства!" А теперь... теперь он даже не помнит, по каким дням у неё уроки.
– Ириша! – мама выглянула из кухни. – Как концерт?
Ирина молча прошла мимо, но мама успела заметить блеснувшие слезы.
– Доченька, что случилось? – Ольга поспешила за ней в комнату.
– Ничего, – Ирина бросила футляр на кровать. – Просто... он даже не позвонил, мам. Даже не написал сообщение.
Она села на край кровати, теребя краешек школьной юбки. В горле стоял предательский ком.
– Я все время смотрела на дверь. Думала – вот сейчас, сейчас войдет. Хотя бы к последнему номеру... – голос дрогнул. – А Машкин папа ей букет принес. Прямо на сцену поднялся...
В дверях появился Максим с учебником математики. Он хотел что-то спросить у сестры, но, увидев её слезы, замер.
– Опять из-за папы, да? – он прислонился к косяку. – Знаешь, а я даже не удивляюсь. Он теперь только со своими железками возится.
– Максим! – одернула его Ольга, но мальчик только дернул плечом:
– А что? Это правда! Вчера обещал со мной задачи порешать – и где? В гараже торчал до ночи. А позавчера...
– Он нас не любит, да? – вдруг тихо спросила Ирина, глядя в окно. – Раньше мы вместе везде ходили, гуляли. А теперь ему только мотоциклы интересны.
Ольга присела рядом с дочерью, обняла за плечи. Сердце сжималось от беспомощности.
– Папа вас любит, просто... – она запнулась, не зная, как объяснить детям то, чего сама не понимала.
– Просто его мотоциклы любит больше, – буркнул Максим и ушел к себе. Через стенку глухо стукнула дверь.
Ирина уткнулась маме в плечо. Футляр со скрипкой одиноко темнел на кровати – как немой укор всем несдержанным обещаниям.
А в прихожей звякнул телефон – пришло сообщение от мужа: "Сегодня поздно, не ждите. Встреча с ребятами из мотоклуба".
Квитанция лежала на столе как бомба замедленного действия. Ольга в третий раз перепроверила сумму в банковском приложении – ничего не изменилось. На счету едва хватало на продукты до следующей зарплаты, а счет за сантехника нужно оплатить в течение трех дней.
Вчера в ванной снова прорвало трубу. Вода хлестала фонтаном, заливая пол и просачиваясь к соседям снизу. Сантехник, угрюмый мужик с прокуренными усами, долго качал головой:
– Тут менять надо, капитально. Латать – только деньги переводить.
Ольга помнила, как Андрей обещал заняться ремонтом еще прошлым летом. "Вот только с делами разберусь..." А теперь эти "дела" стояли в гараже, поблескивая хромированными боками.
Хлопнула входная дверь – Андрей вернулся с работы непривычно рано. Настроение у него было приподнятое:
– Представляешь, достал запчасти для Honda! Думал, придется месяц ждать, а тут...
– Андрей, – перебила его Ольга, подвигая квитанцию. – Нам нужно поговорить.
Он осекся, глянул на бумажку. Улыбка медленно сползла с лица.
– Сколько?
– Тридцать семь тысяч. И это только за работу, материалы отдельно.
Андрей присвистнул, плюхнулся на стул:
– Может, другого мастера поищем? Этот явно накрутил...
– Ты сам посмотри на трубы! – Ольга почувствовала, как внутри закипает злость. – Там всё насквозь проржавело. Помнишь, ты обещал...
– Помню-помню, – поморщился он. – Но сейчас... давай до следующей зарплаты подождем?
– Подождем? – она едва сдержалась, чтобы не швырнуть в него квитанцией. – А если снова прорвет? У нас, между прочим, соседи снизу с претензиями приходили. Мне что, объяснять им, что мой муж все деньги на мотоциклы спустил?
– Да при чем тут мотоциклы! – вспылил Андрей. – Я же не последнее трачу!
– Нет, ты прав. Не последнее, – Ольга горько усмехнулась. – Последнее – это то, что осталось на счету. Триста сорок рублей, Андрей. Триста сорок рублей до зарплаты.
Она достала телефон, показала ему баланс. Андрей отвел глаза:
– Ну... можно в долг взять...
– У кого? У твоих друзей из мотоклуба? – она почувствовала, как предательски дрожит голос. – Или может, у детей возьмем? У Ирины как раз копилка есть, она на новый чехол для скрипки собирала...
– Перестань! – он стукнул ладонью по столу. – Что ты давишь на жалость?
– Я давлю? – Ольга резко встала, отодвинув стул. – Это не я просадила все деньги на железки! Не я игнорирую проблемы в доме! Не я...
Договорить она не успела – в ванной что-то громко забулькало, а потом раздался характерный звук льющейся воды.
– Твою ж... – Андрей рванул к ванной.
Ольга осталась на кухне. Руки дрожали, когда она набирала номер сантехника. В трубке раздались длинные гудки, а из ванной донеслось приглушенное чертыханье мужа.
– Алло? Это снова квартира 47... Да, опять прорвало. Вы сможете сейчас приехать? – она на секунду прикрыла глаза. – Хорошо, ждем. И захватите, пожалуйста, квитанцию. Будем оплачивать сразу...
– Пап, ты точно приедешь? – Максим теребил лямку рюкзака, глядя на отца с надеждой. – В семь часов, не забудешь?
– Конечно, сынок! – Андрей потрепал его по голове. – Я же обещал. Заеду домой, заберу вас всех, и поедем вместе.
В школьном коридоре толпились родители с цветами. Максим, уже в костюме, нервно поправлял бабочку перед зеркалом. До выступления оставался час.
– Мам, может, позвонишь папе? – он то и дело поглядывал на дверь.
– Уже звонила, милый. Не берет трубку, – Ольга старалась говорить спокойно, но внутри всё сжималось от дурного предчувствия.
Ирина нетерпеливо переминалась с ноги на ногу:
– Может, сами поедем? Опоздаем же...
Наконец Ольга решилась:
– Собирайтесь. Поедем на автобусе.
Пока они спускались по лестнице, телефон Ольги тренькнул – сообщение от мужа: "Прости, застрял в гараже. Ребята из клуба приехали, смотрим новый движок. Может, сами доберетесь?"
Ольга молча убрала телефон. Кулаки сжались так, что ногти впились в ладони.
Автобус пропах весенней сыростью и чьими-то духами. Максим прижался носом к стеклу, глядя на пробегающие мимо дома. Ирина держала букет гвоздик, который они купили в ларьке у метро.
– А вдруг я забуду слова? – вполголоса спросил Максим. – Пап всегда говорил, что надо представить, будто рассказываешь ему одному...
Ольга крепче сжала его руку:
– Ты справишься, солнышко. Мы с Ириной будем в первом ряду.
Актовый зал гудел от голосов и смеха. Максим юркнул за кулисы, а они с Ириной заняли места в первом ряду. Рядом суетились другие родители, щелкали фотоаппараты, кто-то настраивал камеру на телефоне.
– Мам, – вдруг тихо позвала Ирина. – А помнишь, как папа на мой первый концерт опоздал? Тогда еще пробки были, и он всю дорогу бежал...
Ольга помнила. Помнила, как он ворвался в зал взъерошенный, с помятыми цветами, как просил прощения у всего ряда, пробираясь к своему месту. А потом так хлопал, что ладони горели...
Начался концерт. Дети читали стихи, пели песни. Максим был седьмым по счету. Когда объявили его имя, Ольга невольно оглянулась на дверь – вдруг...
Максим вышел на сцену, сжимая в руках листок. Он обвел взглядом зал, и Ольга заметила, как дрогнули его плечи. Пустое место во втором ряду зияло, как свежая рана.
– Стихотвор... стихотворение "Отец и сын", – его голос предательски дрогнул.
Он начал читать – сначала тихо, запинаясь, потом громче. Стихотворение было о том, как отец учит сына кататься на велосипеде, как поддерживает его, не дает упасть...
В середине стихотворения Максим вдруг замолчал. Несколько секунд в зале стояла тишина, потом кто-то из учителей попытался подсказать первую строчку.
– Извините, – пробормотал Максим и, развернувшись, быстро ушел за кулисы.
Ольга вскочила, но Ирина удержала её за руку:
– Подожди, мам. Дай ему минутку.
Они нашли его в коридоре, у окна. Он стоял, прижавшись лбом к холодному стеклу, и беззвучно плакал.
– Максимка, – Ольга обняла сына за плечи. – Солнышко моё...
– Мам, – его голос был едва слышен. – А папа вообще помнит про нас?
Домой ехали молча. Максим уснул, положив голову маме на колени. Ирина отрешенно смотрела в окно автобуса.
Андрей встретил их в прихожей:
– Как выступление? Я тут с ребятами...
Ольга молча прошла мимо, увлекая за собой сонного Максима. В спальне она долго сидела на краю кровати, глядя на спящего сына. По щекам текли беззвучные слезы.
За стеной Андрей гремел чайником на кухне, но никто не вышел к нему. В пустой квартире звуки казались особенно громкими и одинокими.
Андрей вернулся с работы раньше обычного. В квартире стояла непривычная тишина – ни музыки из комнаты Ирины, ни звука телевизора, где Максим обычно играл в приставку. Только из кухни доносилось тихое позвякивание посуды.
Он замер в прихожей, разглядывая фотографии на стене. Вот они все вместе на море – Максим еще совсем малыш, сидит у него на плечах. А здесь Ирина с первой скрипкой – как же она радовалась этому подарку... Когда же он последний раз возил их куда-то всей семьей?
– Оля, – он осторожно вошел на кухню. – Можно с тобой поговорить?
Она стояла у окна, помешивая остывший чай. Не обернулась, только плечи чуть напряглись:
– О чем? Опять новый мотоцикл присмотрел?
– Нет, я... – он опустился на табуретку, подбирая слова. – Я всю ночь не спал. Думал.
– Да что ты говоришь, – горько усмехнулась она. – И как, надумал что-нибудь полезное?
– Я понял, что теряю вас, – его голос дрогнул. – Вчера, когда вы вернулись с концерта... Я видел, как Максим прошел мимо, даже не взглянув на меня. А ведь раньше всегда бежал навстречу, обнимал...
Ольга наконец повернулась. В глазах блестели слезы:
– И что теперь? Думаешь, одного разговора достаточно?
– Нет, конечно, – он покачал головой. – Я знаю, что все испортил. Мне казалось, это просто хобби, увлечение... А оно как наваждение какое-то. Все мысли только о железках, о новых деталях...
– А о детях мысли были? – её голос звенел от сдерживаемых эмоций. – Когда Ирина на свой концерт собиралась? Когда Максим стихи учил?
Андрей сгорбился, спрятал лицо в ладонях:
– Я все про*рал, да? И детей, и тебя...
– Не знаю, – она отвернулась к окну. – Честно, Андрей, я не знаю. Словам я уже не верю.
– А делам? – он поднял голову. – Дай мне шанс доказать, что я могу измениться.
– И как ты собираешься это делать? – Ольга скрестила руки на груди. – Опять будешь обещать, а потом...
– Я уже начал, – перебил он. – Съездил сегодня в гараж с утра. Поговорил с ребятами...
Ольга покачала головой:
– Снова твой гараж? Серьезно?
– Подожди, – он встал, подошел ближе. – Я договорился о продаже. Два мотоцикла уже забирают завтра.
Она застыла, не веря своим ушам:
– Ты... что?
– Продаю. К чертям все это железо, – он смотрел ей прямо в глаза. – Деньги пойдут на ремонт ванной. И на компьютер Ирине. И на эту... как её... секцию Максиму.
– А как же твое хобби? Твое право на...
– К черту права, – он вдруг притянул её к себе. – Вы – моё главное право. Моя семья. Я как слепой был, честное слово. Все бегал, искал счастье в железках, а оно здесь, дома...
Ольга уткнулась ему в плечо:
– Мне нужно видеть, Андрей. Не слышать – видеть. Что ты правда с нами, что мы важнее...
– Я докажу, – прошептал он. – Только не бросайте меня, ладно? Я все исправлю.
Воскресное утро выдалось на редкость теплым. Ольга проснулась от звона посуды на кухне и приглушенных голосов. Она не сразу поняла, что происходит – обычно в это время в квартире стояла сонная тишина.
– Тише ты, мам разбудишь! – донесся шепот Ирины.
– Да я случайно, – это уже голос Андрея. – Так, налетайте на блинчики, пока горячие.
Ольга приподнялась на локте. В открытое окно влетал свежий весенний ветер, принося запах сирени из соседнего двора. На кухне что-то шкворчало, слышался смех детей.
– Пап, а куда мы сегодня едем? – спросил Максим.
– Сюрприз будет. Давайте маму будить, и в путь.
Дверь спальни приоткрылась, и в комнату проскользнула Ирина с дымящейся чашкой кофе:
– Мам, ты уже не спишь? А мы тут с папой...
– Что вы там с папой? – Ольга села в постели, принимая чашку.
– Он нас на пикник везет! – выпалил появившийся следом Максим. – И удочки берем, и мангал...
Андрей возник в дверях с подносом, на котором горкой лежали золотистые блины:
– Так, выдали все секреты! А я-то думал устроить сюрприз.
Через час они уже ехали по загородному шоссе. Андрей вел машину аккуратно, то и дело поглядывая в зеркало на детей. Максим прилип к окну, высматривая рыбаков на придорожных озерах. Ирина листала ноты – отец обещал послушать, как она выучила новую пьесу.
– Смотрите, какое местечко! – Андрей свернул на просёлочную дорогу.
Поляна оказалась чудесной – прямо у излучины реки, под раскидистыми берёзами. Пока Андрей возился с мангалом, дети убежали к воде. Ольга расстелила плед, достала термос.
– Спасибо, – вдруг сказал Андрей.
– За что?
– За то, что дождалась. Что поверила.
Она молча смотрела, как он раскладывает угли. Руки, пропахшие машинным маслом, теперь пахли дымом и весной. За последний месяц он сдержал все обещания – и ремонт в ванной сделали, и компьютер Ирине купили. Максим начал ходить в музыкальную школу – отец сам отвозил его после работы.
– Пап, пап! – донеслось от реки. – Тут рыба плещется!
– Бегу! – Андрей подмигнул жене. – Поможешь мне с удочками?
Они просидели на берегу до самого заката. Максим поймал первую в жизни рыбу – маленького пескаря, но радости было, словно выудил кита. Ирина наиграла на телефоне свою пьесу – отец слушал, прикрыв глаза, и улыбался. А потом они жарили сосиски на костре, и дым уходил в темнеющее небо, унося с собой все обиды и тревоги прошлых месяцев.
– Спать хочу, – сонно пробормотал Максим, когда они собирались домой.
– Давай на ручки, сынок, – Андрей легко подхватил его. – Ты сегодня столько рыбы наловил, устал, небось.
– Не-а, – сквозь дрему отозвался мальчик. – Я не устал. Пап, а мы еще приедем сюда?
– Обязательно. Теперь каждые выходные – только с вами.
Ольга шла следом, держа за руку Ирину. В сумерках было видно, как мерцают первые звезды. Откуда-то издалека донесся рокот мотоцикла, но Андрей даже не обернулся – он что-то тихо рассказывал засыпающему сыну.
Дома, уложив детей, они сидели на кухне. Андрей задумчиво вертел в руках чашку:
– Знаешь, я вчера мимо гаража проходил. Ребята зовут вернуться...
У Ольги ёкнуло сердце. Но он продолжил:
– А я смотрю на них и думаю: господи, как же я мог? Променять вот это всё – наши вечера, смех детей, твои глаза... на железки?
Он покачал головой:
– Да гори оно всё синим пламенем. У меня теперь другой мотор в жизни появился. Вы – мой главный двигатель.
Ольга улыбнулась:
– Всё-таки без технических терминов не можешь?
– Не могу, – рассмеялся он. – Но теперь эта механика работает только на семью.
За окном шелестели листвой березы, где-то вдалеке лаяла собака, а в детской сквозь сон что-то бормотал Максим. Обычные звуки обычного вечера. Но для них эти звуки теперь значили гораздо больше – они значили "дом", "семья", "вместе".