Елена сидела за кухонным столом с чашкой остывшего чая. Перед ней лежал конверт. Он был тонкий, с неровно наклеенной маркой. Отправитель не указывался, лишь фамилия и имя: Виктория К.
Она читала письмо уже в третий раз.
Здравствуйте! Я Виктория. Мне 28 лет. Я дочь вашего мужа, Алексея Николаевича. Елена Викторовна, мне очень важно поговорить с вами. Я не претендую ни на что, просто хочу узнать о своём отце...
Елена сидела за кухонным столом с чашкой остывшего чая. Перед ней лежал конверт. Он был тонкий, с неровно наклеенной маркой. Отправитель не указывался, лишь фамилия и имя: Виктория К.
Она читала письмо уже в третий раз.
«Здравствуйте! Я Виктория. Мне 28 лет. Я дочь вашего мужа, Алексея Николаевича. Елена Викторовна, мне очень важно поговорить с вами. Я не претендую ни на что, просто хочу узнать о своём отце...»
Рука Елены задрожала. «Чужая дочь» – слова прожигали сознание, словно яд. Алексей умер пять лет назад, оставив её вдовой. Она всегда верила, что их брак был идеальным.
— Какая чушь, — выдавила она, но голос дрожал.
Она отбросила письмо в сторону, как будто оно могло укусить.
Елена не собиралась отвечать. Но Виктория пришла сама. Она появилась на пороге в дождливый вечер, закутавшись в серое пальто.
— Извините, что без предупреждения. Я просто… хотела посмотреть вам в глаза, — тихо сказала она.
Елена была поражена, сразу увидев в девушке сходство: те же черные глаза и тот же взгляд, какой был у Алексея.
— Проходите, — холодно сказала Елена и шагнула в сторону.
Виктория нервно мяла в руках мокрую шапку. Она рассказала, как её мать, давно умершая, работала с Алексеем много лет назад. О романе, о том, как он ушёл, сказав, что у него семья.
— Я не держу зла. Я просто хочу знать, каким он был… — Виктория пыталась сдержать слёзы.
Елена смотрела на неё, сдерживая гнев. Алексей обманывал её все эти годы. Но ведь Виктория не виновата.
— Каким он был? – наконец спросила Елена. – Хорошим. Но теперь я сомневаюсь, что знала его.
В ту ночь Елена не могла уснуть. Она достала старую коробку, где хранились вещи Алексея: его фотографии, записки, рабочие блокноты. Там, в одной из книг, она нашла письмо.
Дорогая Лена, есть вещи, о которых я не могу сейчас тебе рассказать. Но я должен быть с тобой честен. Ты не заслуживаешь, чтобы тебя обманывали. Когда-нибудь ты узнаешь правду. Прости меня за всё, что я не сказал. Знай, я всегда любил только тебя.
Твой Алексей.
Письмо было без даты, но Елена поняла, что он написал его за несколько лет до смерти.
Она сидела на полу, чувствуя, как обида сливается с болью. Он знал, что Виктория существует.
— Ты с ума сошла, мама? – Светлана стояла в дверях кухни, раскрасневшись от гнева. – Ты позволила ей войти в наш дом?
— Она не виновата, Света, — устало сказала Елена.
— Она чужая. Это предательство! – кричала дочь.
Елена понимала её. Светлана была их единственным ребёнком, центром мира. И вот теперь ей нужно было делить отца, пусть даже посмертно.
Виктория старалась держаться подальше. Она не звонила, не писала, но Елена иногда видела её из окна. Девушка приходила к дому, стояла минут десять и уходила.
Однажды вечером позвонила соседка:
— Там на углу девушка. Она упала, кажется, плохо ей.
Елена выбежала, позабыв про пальто. Виктория сидела на тротуаре, держась за бок.
— Я просто поскользнулась, — пробормотала она, но лицо было бледным, губы синие.
Елена вызвала скорую, а потом позвонила Светлане.
— Я её везу в больницу, — коротко сказала она.
— Почему ты это делаешь? – раздражённо ответила дочь.
— Потому что так надо, — строго сказала Елена.
Светлана приехала в больницу через два часа. Она вошла в палату, замерев у двери. Виктория лежала под капельницей.
— Ты чего сюда пришла? — слабо усмехнулась она.
Светлана не ответила. Вместо этого она села рядом.
Когда Виктория выписалась, все изменилось. Светлана перестала на нее нападать. Они начали общаться. Сначала было все напряженно, но постепенно это напряжение ушло.
Елена со стороны смотрела на них и не верила, что так может быть.
— Ну что, мам? Мы с ней в гости, ты ужин готовишь? – шутливо спросила Светлана однажды.
— Только если ты мне поможешь, — ответила Елена, пряча улыбку.
Тем вечером они втроём сидели за столом. Виктория рассказал, как впервые увидела фото отца. Она смотрела в него, как в свое отражение.
А Елена смотрела на них и чувствовала, как ее сердце наполняется теплом и умиротворением. И что, что жизнь всегда сложнее, чем кажется. В этой сложности есть и красота.
После ужина Виктория помогала мыть посуду, хотя Елена просила её этого не делать.
— Не могу сидеть, сложа руки, — отмахнулась девушка, ловко складывая тарелки в сушилку.
Светлана ушла первой, у неё были дела на следующий день. Уходя, она задержалась в дверях, будто раздумывала, сказать ли что-то ещё.
— Мам… спасибо, что заставила меня прийти тогда в больницу. Я была не права, — тихо сказала она.
Елена хотела ответить, но Светлана быстро чмокнула её в щёку и скрылась за дверью.
Они с Викторией остались вдвоём.
— Она хорошая, — сказала Виктория, осторожно глядя на Елену. — Думаю, ей просто было сложно принять меня.
— Мне тоже было сложно, — честно призналась Елена, ставя чайник на плиту.
Виктория уселась на табурет, скрестив ноги. В этом было что-то по-девичьи наивное, но её лицо выглядело куда старше её лет.
— Я всё время думала о вас. Когда росла. Мама всегда говорила, что он ушёл не потому, что я была не нужна, а потому, что у него была семья. Она... любила его. Даже когда он ушёл.
— А я считала, что у нас всё идеально, — Елена вздохнула. — Наверное, это была ложь, но я так долго в неё верила, что она стала моей правдой.
Виктория ничего не ответила. Она понимала, что Елена не ждёт слов.
На следующий день Елена достала альбомы. Они были старыми, страницы слегка пожелтели, уголки фотографий стерлись от времени.
— Вот он, — показала она Виктории снимок, где Алексей держал маленькую Светлану на руках. Улыбка его была широкой, довольной, а глаза светились счастьем.
Виктория взяла фотографию так осторожно, будто боялась её уронить.
— Он был счастлив, — тихо сказала она.
— Да, — кивнула Елена. — Когда мы женились, я думала, что счастливее человека нет. Знаешь, он умел рассмешить кого угодно. Даже если ты злишься, через пять минут уже смеёшься.
Виктория улыбнулась.
— А вы бываете на кладбище?
Елена застыла. Вот уже пять лет, как не стало Алексея, а она каждую неделю ходила к нему на могилку. Это стало ритуалом, словно она на свидание ходила, чтобы оставаться с ним хоть немного дольше.
—Бываю. Регулярно. Хочешь, пойдем вместе?
Виктория только посмотрела на нее.
В один из солнечных, но прохладных дней они вдвоем приехали на кладбище.
Зима уже давала о себе знать, но снегом пока не баловала.
Виктория стояла у гранитной плиты и смотрела на прямо на фотографию Алексея.
— Вот и свиделись, папа, — тихо сказала Виктория.
Елена почувствовала, как в груди что-то сжалось. Она отвернулась, чтобы дать Виктории момент. А когда повернулась, увидела, что Виктория стояла неподвижно, только плечи чуть подрагивали. Елена подошла к ней и обняла за плечи.
— Он не смог бы тобой гордиться больше, чем сейчас, — мягко сказала она.
Виктория разрыдалась, уткнувшись в плечо Елены.
Елена прижала её к себе, впервые чувствуя, что не чужая перед ней, а своя.
Вечером они вернулись домой. Виктория ушла, сказав, что хочет немного побыть одна. А Светлана заглянула к Елене без предупреждения, как она часто делала.
— Мама, — начала она, присаживаясь на диван. — Я не знаю, могу ли я быть с ней близкой, но... я не против, если ты будешь её видеть.
Елена улыбнулась.
— Ты даже не представляешь, как я рада это слышать.
— Только не жди, что мы будем лучшими подругами, — добавила Светлана, хитро прищурившись.
Елена рассмеялась.
— Света, я просто хочу, чтобы вы обе были счастливы.
В этот момент Елена поняла, что её семья стала больше. Не в том смысле, что прибавился кто-то новый, а в том, что её сердце открылось для ещё одного человека.
Да, это было трудно. Больно. Несправедливо. Но она сделала то, что считала правильным, и теперь чувствовала, что Алексей, если бы мог, улыбнулся бы ей той своей широкой улыбкой, которой она так долго не могла простить.