В нынешнее непростое время, когда люди массово, но по раздельности сидят в самоизоляции, а родное государство, как дневной сторож, стережёт их покой, мне показалось уместным вспомнить свою работу двухлетней давности. Я изложил её на конгрессе в Финансовом университете. Доклад вызвал интерес, но дальше дело не пошло. А работа интересная. Коронавирусная эпопея не только делает её злободневной, но и позволяет проверить предсказательную силу – а что может быть интереснее для исследователя?
Центральный тезис работы состоит в том, что я допускаю явление, которое обычно в экономической теории считают невозможным: объединение людей для совместных действий без предварительной институциональной организации (спонтанные коллективные действия) – и обрисовываю условия, при которых такие коллективные действия становятся возможными.
Рассказ будет разбит на три части. В первой я изложу статическую версию предлагаемой модели. Она целиком основана на докладе 2018 года. Во второй будут показаны некоторые динамические процессы, которые могут возникать в этой модели. Этот текст частично повторяет старый доклад, но также содержит новые мысли. Наконец, в третьей – целиком новой части – я покажу, как предложенная модель может быть применена к коронавирусной эпидемии и какие предсказания она позволяет сделать.
Теории коллективных действий
Важное место в экономической теории занимает вопрос о производстве общественных благ и связанная с этим проблема возможности коллективных действий. Определяющим признаком общественных благ является то, что их потребление одним индивидом не уменьшает объём блага, который могут получить другие. Вследствие этого пользователи не заинтересованы в том, чтобы тратить силы и средства на своевременное производство или поддержание общественного блага. Данное противоречие известно, как проблема безбилетника (или, как её удачно назвали переводчики книги Элинор Остром, – халявщика).
Сама эта ситуация была известна задолго до появления современных экономистов. Практически идеальное её описание я встретил в одной старой индийской сказке:
Как-то раз император Акбар поспорил с Бирбалом. Бирбал сказал:
— О великий из великих! Я считаю, что у сотен людей может быть единое мнение.
Акбар не согласился:
— Нет, никогда не могут одинаково думать сотни разных людей.
Надо было решить спор. И вот Акбар приказал выпустить воду из бассейна перед дворцом, а бассейн покрыть тонким белым покрывалом. Затем он велел бить в барабаны и объявить приказ всем жителям города:
«Этой ночью каждый человек должен вылить в бассейн перед дворцом один кувшин молока».
И каждый человек подумал: «Раз император дал такой приказ, значит, в бассейн выльют тысячи кувшинов молока. Дай-ка я вылью туда кувшин воды — все-равно никто не заметит. Зачем зря выливать молоко?»
Настала ночь, и вереницы людей с кувшинами в руках потянулись к бассейну. Они подходили один за другим, и каждому казалось, что бассейн полон молока. Ведь ночь была темная-темная, а покрывало белело, как молоко. Каждый выливал кувшин воды и быстро отходил прочь. Каждый думал, что только он один догадался вылить воду вместо молока, и радовался своей ловкости.
На другой день утром Акбар и Бирбал подошли к бассейну. Сняли покрывало и видят — бассейн до краев наполнен чистой водой.
— Ты прав, Бирбал: и сотни людей могут иногда думать одинаково, — сказал тогда Акбар [1].
Для данной проблемы предлагались различные решения. Сторонники радикального неоклассического подхода оставались верны себе. Они указывали, что один – предельный – потребитель, потребность которого в общественном благе является наибольшей, теоретически мог бы обеспечить производство этого блага на оптимальном для всего общества уровне [2]. Такая вера в то, что и здесь всё решит рынок, вызывает даже некоторое уважение, однако на меня упомянутая по ссылке статья произвела впечатление изысканной, продуманной, но совершенно не связанной с жизнью конструкции. И даже вполне реалистичный пример в финале (преподаватель перед лекцией вытирает доску, потому что именно ему это в первую очередь нужно) оказался неспособен поменять это впечатление. Всё-таки предложенный метод годится лишь для отдельных, специфических случаев.
В тех же многочисленных и разнообразных ситуациях, когда создание общественного блага превышает возможности любого, даже самого богатого и влиятельного индивида, решение, как правило, видят в создании соответствующих институтов, первым из которых указывают государство. Возможности частных институтов в этой области подробно исследовал Мансур Олсон [3]. Исследовав различные типы организаций, производящих общественные блага, он выявил два способа обеспечить этот процесс. Одни организации предоставляют своим участникам эксклюзивные платные услуги, благодаря которым последние полагают более выгодным войти в их состав и поддерживать их деятельность (так поступают, например, профессиональные ассоциации). Другие институты прибегают к принудительному членству (профсоюзы и государственные организации).
Позже Элинор Остром существенно дополнила этот ассортимент. Она исследовала различные способы, которыми объединения, основанные на добровольном членстве, способны поддерживать использование и воспроизводство общих ресурсов [4], и сформулировала причины успеха и провала таких объединений [5]. Вклад Остром в экономическую науку сочли таким значительным, что в 2009 году она получила Нобелевскую премию по экономике.
Модель человека в экономической теории и понятие существенности
Важным отличием подхода Остром от работ предшественников является то, что она не рассматривает экономических субъектов как всезнающих homo economicus; напротив, она уделяет большое внимание институциональным решениям, которые позволяют им собирать информацию о товарищах по общему делу и наблюдать за соблюдением правил. Такой подход, называемый моделью ограниченной рациональности, на мой взгляд, открывает широчайшие перспективы для изучения коллективных действий. Герберт Саймон, впервые предложивший эту идею, указывал на то, что поиск информации сопряжён с издержками, а способности людей по её обработке ограничены, поэтому индивиды не стремятся максимизировать выгоду, выбирая вместо этого некий удовлетворительный вариант [6]. Эндрю Ло дополнил модель, сформулировав правила, по которым индивид определяет, что данная альтернатива является удовлетворительной, и прекращает свой поиск. Он считает, что выбор осуществляется методом проб и ошибок, которые проходят фильтр естественного отбора [7]. Удачный выбор обеспечивает успех и процветание лицу, которое сделало его, и перенимается другими индивидами, но на это требуется некоторое время, в течение которого поведение субъектов отклоняется от предсказываемого моделью абсолютной рациональности. Свой подход Ло назвал моделью адаптивных рынков и противопоставляет его общепринятой модели эффективных рынков.
Я полагаю возможным развить идею об ограниченной рациональности другим способом. Попробуем ввести в модель человека понятие существенности (materiality), которое широко применяется в бухгалтерской и аудиторской практике. Один из наиболее авторитетных сводов правил в этой сфере – Международные стандарты финансовой отчётности (МСФО) – определяют его следующим образом: «Информация является существенной, если ее пропуск или искажение могут повлиять на решения, принимаемые пользователями на основе финансовой информации о конкретной отчитывающейся организации» [8]. В большинстве случаев существенность информации определяется её величиной – т.е. информация о потенциальных выгодах и потерях на сумму ниже определённого уровня не принимается во внимание субъектом и не влияет на его поведение.
Следовательно, когда выгоды и потери от решения ниже, чем уровень существенности субъекта, принимающего решение, рациональная калькуляция перестаёт определять его выбор. Этот выбор будет диктоваться другими правилами: унаследованными и приобретёнными ценностями, приказами или манипуляциями третьей стороны – или же окажется случайным. Поведение субъекта при этом будет казаться иррациональным с точки зрения модели homo economicus.
Понятие и виды спонтанных коллективных действий
В этой работе я отстаиваю тезис о том, что коллективные действия при определённых условиях возможны и без предварительной институциональной организации. Такие действия мы будем называть спонтанными коллективными действиями.
При этом объяснение таких действий не требуют масштабного пересмотра модели человека и иных положений неоклассической экономической теории. Достаточно взять модель ограниченной рациональности и дополнить её представлением об уровне существенности, которым руководствуются экономические субъекты, когда они принимают решения.
В соответствии с традиционным представлением о коллективных действиях, восходящем к Коузу [9], добавление к участникам договора новой стороны приводит к росту трансакционных издержек (т.е. издержек на достижение договорённости и обеспечение её соблюдения), причём издержки эти увеличиваются по нарастающей. Поэтому зависимость вероятности совершения того или иного действия (P) от количества сторон, которое для этого требуется (N), можно отразить на следующем графике:
По мере увеличения числа участников, однако, рост трансакционных издержек должен замедляться. Начиная с какого-то момента, инициатор соглашения может работать не индивидуально с каждым из контрагентов, а с их группами, используя соответствующие средства: таргетированную и массовую рекламу, кампании в СМИ и социальных сетях, публичные оферты и т.д. Но суммарная величина издержек будет к тому времени уже настолько велика, что только значительные индивидуальные выгоды инициатора (требующие качественного неравенства сторон) способны побудить его браться за это дело. Графически это можно отобразить следующим образом (GTC – суммарные трансакционные издержки, MTC – предельные трансакционные издержки, ATC – средние трансакционные издержки):
На этом графике мы также видим уровень существенности (materiality), представленный горизонтальной прямой.
Ситуация, делающая возможной участие самых разных людей в совместных действиях без предварительной договорённости, возникает, когда выполняются два условия:
- средние трансакционные издержки ниже уровня существенности;
- существует некий механизм, распределяющий суммарные издержки между участниками примерно поровну.
А условия эти выполняются в двух случаях, которые отвечают двум типам спонтанных коллективных действий:
1. «Горячие» коллективные действия возникают, когда уровень существенности очень высок, так что потери и выгоды, не связанные с достижением основной коллективной цели, оказываются ниже его. Примером является массовый героизм на войне.
2. «Холодные» коллективные действия появляются, когда издержки на организацию и мотивацию коллектива, которые несёт каждый отдельный индивид, падают ниже его уровня существенности. Примером здесь выступают вирусные рассылки в интернете.
Или это:
С возникновением социальных сетей издержки на организацию коллективных действий заметно упали. На графике это можно отобразить как смещение суммарных транзакционных издержек вниз и соответствующее изменение других графиков (обозначения те же, что и выше, но со звёздочкой). При этом график средних транзакционных издержек при каком-то числе участников (отмеченным красной точкой) пересекает уровень существенности и оказывается ниже его:
Вышеприведённый график вероятности при этом начинает выглядеть следующим образом:
То есть, как и предполагает неоклассическая модель, стремительный рост трансакционных издержек делает самоорганизацию невозможной, если количество участников превышает некоторое (очень небольшое) число, а выгоды хотя бы для одной из сторон не столь высоки, чтобы она была готова потянуть всё дело в одиночку. Однако при дальнейшем росте числа участников в какой-то момент средние трансакционные издержки падают так сильно, что оказываются ниже уровня существенности. И если найдётся механизм, который сможет распределить эти издержки среди участников примерно поровну (помните твит Мустафы Найема про зонтики, чай, кофе и хорошее настроение?), огромная масса людей может внезапно сдвинуться и совершить действие, которое изменит весь социальный ландшафт.
Читатель может возразить, что «холодные» коллективные действия, которые я здесь в первую очередь описываю, сопряжены с небольшими выгодами и издержками для участников. А поскольку они, по построению, не могут продолжаться долго, то и существенных изменений они производить не должны. Разве не так? Не так. Но чтобы понять это, мы должны углубиться в динамику спонтанных коллективных действий, о которой речь пойдёт в следующий раз.
Вы можете поблагодарить автора и мотивировать его на дальнейшую работу переводом на карту 2202200715599278
Примечания
[1] «Сказки народов Востока» Владивосток: Приморское книжное издательство, 1960.
[2] Haddock D.D. Irrelevant internalities, irrelevant externalities, and irrelevant anxieties // Law and economics research paper. Northwestern University School of Law. – No. 03-16. – 2003.
[3] Олсон М. Логика коллективных действий. Общественные блага и теория групп. — М.: ФЭИ,1995. — 174 с.
[4] Остром исследует именно использование общих ресурсов, т.е. ресурсных систем, которые в принципе позволяют исключить потенциального бенефициара-неплательщика, хотя этот процесс и сопряжён со значительными затратами. Однако её рекомендации с незначительными изменениями подходят и для решения проблемы общественных благ.
[5] Остром Э. Управляя общим. Эволюция институтов коллективной деятельности. — М.: ИРИСЭН, Мысль, 2012. – 447 с.
[6] Simon H. A behavioral model of rational choice // Quarterly Journal of Economics 69, 1955, 99-118.
[7] Lo A.W. Reconciling efficient markets with behavorial finance: The adaptive market hypothesis. — March 8, 2005. – С. 18.
[8] МСФО: Концептуальные основы финансовой отчётности. Пар. QC11.
[9] Коуз Р. Проблема социальных издержек // Коуз Р. Фирма, рынок и право. — М.: Новое издательство, 2007. — 224 с. – С. 92-149.
Выходные данные моей оригинальной публикации по данной теме:
Килячков Н.А. Понятие существенности и спонтанные коллективные действия // Теория и практика развития предпринимательства: современные концепции, цифровые технологии и эффективная система: Материалы VI Международного научного конгресса 24-25 мая 2018 года, г. Москва, Финансовый университет при Правительстве Российской Федерации / под науч. ред. д.э.н., проф. А.В. Шарковой, к.ю.н., доц. О.Н. Васильевой, к.ю.н., доц. Б. Оторовой. – Часть 1. – М.: Издательско-торговая корпорация «Дашков и Ко», 2018. – 395 с. – С. 85-88.
© Николай Килячков
2020