Светлана Вовк
На телеканале СТС выходит второй сезон популярного сериала "Инспектор Гаврилов". К своей роли — бандита Саши Медного, который выдает себя за полицейского, — вернулся Виктор Добронравов. В интервью РИА Новости актер рассказал, чем ему так дорог этот персонаж, почему давно не следит за итогами "Оскара", о предстоящей премьере экшен-драмы "Кракен", где его партнером стал Александр Петров, а также об отношениях с отцом и братом — Федором и Иваном Добронравовыми.
— Саша Медный — это такое обаятельное, харизматичное зло. Он умнее и внешне привлекательнее настоящих полицейских.
— Я бы тут сразу поспорил: ни в первом, ни во втором сезонах зла от него мы не видим. Он в базовых установках для зрителей предстает как некий криминальный элемент. А какие совершал преступления, за что сидел в тюрьме — мы не знаем. Только по тому, как он выглядит, ходит, говорит, понимаем, что это конкретный, четкий, очень опасный человек. Но назвать "злом" его я не могу. Он, наоборот, поступает по справедливости и творит в основном добро. А то, что защищает свои интересы, — так это присуще любому человеку. Главное его отличительное качество — быстро принимать решения.
— В Медном много от вас, такого, какой вы в жизни?
— Этого персонажа мы придумали вместе с режиссером Кириллом Васильевым, которому я очень благодарен. Он мне на протяжении съемок всего первого сезона подсказывал, направлял меня, чтобы я не выпадал из образа. Ведь я — совершенно другой человек: другая пластика, манера общения. Мне этот герой очень дорог именно потому, что он на меня совсем не похож.
— Вы как-то сказали, что у Медного есть все, чтобы нравиться женщинам, он такой альфа-самец, да? А помните времена, когда зрительницы влюблялись в персонажей Андрея Мягкова из "Служебного романа", "Иронии судьбы"? Как думаете, такой застенчивый интеллигент способен стать героем нашего времени?
— Конечно. Героем может стать кто угодно. Тут не в маскулинности дело, а, наверное, в обаянии.
— Какое качество, по-вашему мнению, самое главное в мужчине?
— Настоящий мужчина, мне кажется, должен уметь брать на себя ответственность. В семье, на работе — во всем.
— А вы ответственный человек?
— Ну, получается, что так.
— Вы играете одну из главных ролей в фильме "Кракен". Масштабное получится кино?
— Да. Масштабная экшен-драма. Мой персонаж — капитан атомной подводной лодки, которая исчезает при таинственных обстоятельствах. На поиски отправляют второй экипаж под командованием брата моего героя в исполнении Александра Петрова. Наши с Сашей киноотношения развиваются — мы играли друзей, соперников, теперь вот братьев. По смешной случайности меня в фильме зовут Александр, а его Виктор.
— "Кракен" снимали под Мурманском, на военной базе, в настоящей подлодке. Что-то моряки вам подсказывали, советовали?
— Актерская задача — смотреть, впитывать. У меня это все происходит на автомате, запись на моем внутреннем магнитофоне работает 24/7. И конечно, когда ты попадаешь в такое место уникальное, видишь людей, занимающихся невероятно ответственным делом, — это дорогого стоит.
Представляете, какая ответственность на капитане атомной подлодки? Такие люди никак это не транслируют, но в общении все ощущается.
— В "Кракене" вы работаете с актерами старшего поколения — Алексеем Гуськовым, Сергеем Гармашом. Есть чему у них учиться?
— Вам и Гуськов, и Гармаш скажут, что всегда есть чему поучиться. С Алексеем Геннадьевичем мы много лет служим в одном театре, выходим на сцену, дружим. Для меня он — играющий тренер, учитель и товарищ.
— Помните, как недавно все писали о том, что Юра Борисов номинирован на "Оскар"? У меня есть какое-то ощущение несоответствия — мы вроде бы идем своим путем, у нас кинематограф развивается, собственные мерила успеха, но продолжаем с придыханием относиться к американской премии. Вам не кажется это неправильным?
— Понимаю, о чем вы. Лично у меня уже давно нет вот этого придыхания к "Оскару". Бывали времена, когда я ночи не спал, следил за трансляциями. Сейчас мне все равно, кто победит. Но как же не радоваться за друга, который попал в мировую историю кино? То, что произошло с Юрой, — это праздник.
— А вы почему перестали следить за "Оскаром"?
— Мне кажется, нам давно пора быть самодостаточными, без оглядки на западный кинематограф. Я об этом говорил еще до всяких санкций.
Многие сетовали: "Ой, как же мы будем жить без американского кино?" А ничего — мы сейчас снимаем в разных жанрах, разных объемах. И делаем это по-своему. Мы смогли победить эту тенденцию, когда говорили: "Ну, я наше не смотрю, не умеют у нас снимать". У русских людей есть такая манера: вот у нас все не то в нашем болоте. Я против этого изначально. Какие бы сложные времена ни были у тебя дома, ты должен его любить.
— Вы — известный театральный актер. Как относитесь к экспериментальному проекту с именными билетами на спектакли? Не отвадит ли это зрителя?
— Думаю, задача-то у московского правительства сделать хорошо. Только надо понять как. Пока много вопросов. Например, как быть, если я хочу сделать сюрприз кому-то и подарить билет? Но, думаю, на практике прояснится — стало лучше или хуже, как бороться с мошенниками и перекупщиками.
— Вы играли с братом и отцом в мелодраме "От печали до радости". Каково это — с самыми родными людьми на съемочной площадке?
— Ответственно, волнительно, но очень здорово. Была бы моя воля, я бы только с ними и работал. Потому что и папа, и Ваня — потрясающие артисты. И я их люблю не только потому, что они моя семья, но и за то, что они — самостоятельные творческие личности.
— Вы, когда семьей собираетесь, обсуждаете творческие моменты?
— Конечно. На прогоне спектакля "Амадей" в Театре Вахтангова первыми зрителями были папа и Ваня — только вдвоем сидели в зале. Они всегда мне что-то советуют, подсказывают. Когда выходят фильмы, их тоже обсуждаем — что получилось, что нет.
— Виктор, меня всегда удивляет, как при вашей занятости во многих кино- и театральных проектах вы такие объемы текста запоминаете? Есть какая-то техника?
— Это как раз самое простое в актерской профессии. Чаще всего текст просто учится ногами: когда встаешь, запоминаешь мизансцены, перекидываешься репликами с партнерами. Гораздо сложнее этот текст сыграть.
— А для вас вообще стоял вопрос — быть не актером, а кем-то другим?
— Я все время отшучиваюсь, что стал бы поваром, потому что очень люблю готовить. А сейчас, может быть, и садовником — с удовольствием копаюсь в земле на даче.
Теперь только тюрьма или виселица: Зеленского красиво развели юристы Трампа
«Путина ждет тяжелейшее испытание». Почему мир вдруг вспомнил пророчество карпатского мольфара Нечая
Трамп заявил, что разозлился из-за слов Путина