Затянувшаяся заря и призрачное золото: истинные сроки и цели Конкисты
Испанская Конкиста – завоевание и колонизация обширных заморских территорий – предстает в воображении как стремительный, почти молниеносный процесс, связанный с именами Колумба, Кортеса, Писарро и датируемый концом XV – первой половиной XVI века. Золото инков и ацтеков, легенды об Эльдорадо, падение великих империй – все это создает картину быстрой и тотальной победы европейских пришельцев, движимых исключительно жаждой наживы. Однако реальность была куда сложнее, дольше и многограннее.
Во-первых, сама Конкиста не была кратковременной вспышкой. Хотя испанцы официально перестали использовать сам термин "Конкиста" (Завоевание) уже во второй половине XVI века, заменив его более нейтральным "Pacificación" (Умиротворение), фактическое покорение Нового Света растянулось почти на три столетия. Последний независимый город майя – Тайясаль, чьи жители видели еще первых испанцев в начале XVI века, – пал лишь в 1697 году! Это произошло спустя 179 лет после высадки Кортеса в Мексике, в то время, когда в России уже вовсю правил Петр I, строивший свою империю. А воинственные индейцы арауканы (мапуче) на территории современных Чили и Аргентины вели ожесточенную войну против испанского владычества и вовсе до 1773 года, почти до начала Американской революции на другом конце континента. Фактически, Испания окончательно утвердила свою власть над Новым Светом лишь тогда, когда уже начала его постепенно терять в ходе войн за независимость латиноамериканских колоний в XIX веке. Вся история Испанской Америки – это история почти непрерывной войны на фронтире.
Во-вторых, сводить мотивацию конкистадоров исключительно к "жажде золота" – значит сильно упрощать картину. Безусловно, поиск драгоценных металлов и быстрого обогащения играл огромную роль, особенно на начальном этапе, когда грабеж накопленных сокровищ индейских цивилизаций был основным источником дохода. Легенды о мифических золотых городах будоражили воображение. Однако Конкиста была прежде всего процессом колонизации, освоения новых земель, а не просто набегом за добычей. Сами конкистадоры были сложной смесью солдат, исследователей, авантюристов, миссионеров и будущих колонистов.
Более того, система испанской колонизации была выстроена так, что львиная доля богатств Нового Света предназначалась не личным карманам завоевателей, а испанской короне. Начиная с Тордесильясского договора 1494 года, разделившего мир между Испанией и Португалией, все новооткрытые земли и их ресурсы считались собственностью монарха. Даже самые знаменитые лидеры Конкисты, такие как Кортес или Писарро, были обязаны отчислять королю "пятую часть" (quinto real) всей добычи и доходов. Огромные территории, еще даже не завоеванные, уже имели своих законных владельцев в лице испанской знати, получавшей от короля пожалования на землю и индейцев (encomiendas).
Что уж говорить о рядовых солдатах? Их жалование было скудным, а доля в добыче – незначительной. Поэтому истинная "мечта конкистадора", особенно после первого этапа грабежей, заключалась не столько в том, чтобы найти сундук с золотом, сколько в том, чтобы отличиться в боях, проявить храбрость и лидерские качества, и тем самым заслужить благосклонность командования или самой короны. Наградой за это могла стать хорошая должность в колониальной администрации, земельное владение с индейцами (энкомьенда), дававшее стабильный доход и высокий социальный статус, или просто почет и уважение. Многие конкистадоры стремились не столько разбогатеть, сколько утвердиться в Новом Свете как новая аристократия, как уважаемые идальго. Даже такой прославленный и удачливый завоеватель, как Педро де Альварадо, сподвижник Кортеса, вынужден был лично отправляться ко двору в Мадрид, чтобы выпросить себе губернаторство в Гватемале, а не просто наслаждаться награбленными сокровищами. Путь конкистадора был путем не только меча, но и интриг, прошений и борьбы за место под солнцем в новой колониальной иерархии.
Сталь против камня? Реальность вооружения и стойкость индейцев
Классический образ конкистадора – закованный в блестящие латы всадник с мушкетом или аркебузой, противостоящий толпам полуобнаженных индейцев с копьями и дубинками. Этот образ прочно укоренился в массовом сознании и создает впечатление абсолютного технологического превосходства европейцев. Безусловно, испанцы обладали рядом преимуществ – стальное оружие, огнестрельное оружие, доспехи, лошади. Но было ли это превосходство подавляющим, особенно на начальных этапах Конкисты?
На самом деле, картина была гораздо сложнее. Главной проблемой для испанцев была логистика. Доставить что-либо из Европы через Атлантику было чрезвычайно долго, дорого и опасно. Корабли тонули, грузы портились. Производство же сложного вооружения и доспехов на месте в первые десятилетия было практически невозможным. В результате, вопреки расхожему образу, лишь очень немногие конкистадоры, в основном лидеры и знатные идальго, были полностью экипированы по последней европейской моде.
Большинство солдат в экспедициях Кортеса, Писарро, де Сото или Вальдивии имели весьма скромное защитное снаряжение. Вместо стальной кирасы и шлема-мориона они чаще всего носили эскаупиль – толстую стеганую куртку из хлопка, пропитанного соляным раствором, которая неплохо защищала от стрел и ударов дубин, или кожаные доспехи. Голову прикрывал простой кожаный шлем или металлическая каска без особых изысков. По свидетельствам очевидцев, даже знатные участники похода Эрнандо де Сото по Северной Америке одевались в походе почти как индейцы, отличаясь лишь наличием стальных мечей и щитов.
Основным оружием конкистадора долгое время оставался меч (чаще всего – эспада ропера, предшественник рапиры) и щит. Причем щиты часто были архаичного для Европы того времени типа – большие круглые родельи или каплевидные адарги. Пехотинцы, вооруженные мечами и щитами (родельерос), которые в европейских армиях, например, у "Великого Капитана" Гонсало де Кордовы в Итальянских войнах, играли уже вспомогательную роль, у Кортеса в Мексике составляли костяк его небольшого отряда. Пикинеры, основа испанских терций в Европе, в Новом Свете встречались реже из-за сложностей с транспортировкой длинных пик и обучением.
Огнестрельное оружие – аркебузы и мушкеты – поначалу также было большой редкостью. Оно было дорогим, сложным в обращении, ненадежным во влажном климате, а порох часто отсыревал. Абсолютное большинство испанских стрелков в первой половине XVI века все еще использовали старый добрый арбалет – мощное, точное и более простое в обслуживании оружие. Что касается лошадей, этого "чудо-оружия", наводившего ужас на индейцев, то их у конкистадоров всегда было катастрофически мало. Отряд Кортеса начинал поход с несколькими десятками всадников, у Писарро их было ненамного больше. Каждый конь ценился на вес золота.
Конечно, со временем ситуация менялась. Испанцы налаживали морское сообщение, основывали города и мастерские. В середине XVI века в Перу местные колонисты, поднявшие восстание против королевской власти, сумели организовать производство прекрасных доспехов, аркебуз и даже артиллерийских орудий, качество которых, по отзывам их противников (других испанцев), не уступало лучшим европейским образцам. Но это произошло уже тогда, когда основные империи – Ацтеков и Инков – были разрушены. Первые же конкистадоры часто воевали не столько технологиями, сколько дерзостью, дисциплиной, тактикой и умением использовать разногласия между индейскими народами.
При этом далеко не всегда их противниками были "дикари каменного века". Если империи ацтеков и инков, несмотря на высокий уровень организации и культуры, действительно значительно уступали испанцам в военных технологиях (не зная железа, колеса, верховых животных), то другие народы Нового Света демонстрировали поразительную стойкость и способность к адаптации.
Ярчайший пример – уже упомянутые арауканы (мапуче) в Чили. Этот народ не только изначально обладал развитой военной организацией, но и поразительно быстро перенимал тактику и вооружение у своих врагов. Уже к середине XVI века испанцы с удивлением отмечали, что арауканы используют плотные построения копейщиков, прикрывающих мобильные отряды лучников, управляют войсками с помощью барабанов, носят отличные кожаные доспехи и шлемы, искусно владеют пиками, палицами и даже захваченными испанскими мечами. Испанские ветераны в своих отчетах без тени иронии сравнивали тактику арауканов с действиями лучших европейских наемников – швейцарцев или ландскнехтов! Арауканы также были мастерами фортификации, оперативно возводя в полевых условиях мощные деревянные форты с системами рвов, башнями и блокгаузами. Позже, к концу XVI века, они создали собственную кавалерию и начали активно использовать захваченное огнестрельное оружие. Война с арауканами стала для испанцев затяжным кошмаром, длившимся столетиями.
Не стоит забывать и о том, что испанская Конкиста не ограничивалась Америкой. В Юго-Восточной Азии испанцам приходилось сталкиваться с вполне развитыми государствами и цивилизациями, обладавшими регулярными армиями, флотом, артиллерией и даже боевыми слонами. Противостояние с ними требовало совершенно иных усилий и ресурсов, чем покорение индейских племен Нового Света. Миф о легкой победе технологически превосходящих европейцев над поголовно отсталыми "дикарями" не выдерживает критики при ближайшем рассмотрении.
Союзники поневоле и «Черная легенда»: моральный облик завоевания
Еще один распространенный взгляд на Конкисту утверждает, что малочисленность испанцев компенсировалась огромным количеством союзных индейцев, которые, якобы, и сделали всю "грязную работу" по завоеванию своих соплеменников. Этот тезис, как и многие другие, является сильным упрощением.
Действительно, испанцы активно использовали противоречия между индейскими народами и часто находили союзников среди тех, кто страдал от гнета доминирующих империй. Самый известный пример – союз Кортеса с Тлашкалой и другими городами-государствами, враждовавшими с Ацтекской империей. Без помощи тлашкаланцев, предоставивших испанцам тысячи воинов, продовольствие и базу для операций, покорение Мексики было бы невозможным. Аналогично, Писарро использовал внутреннюю борьбу за власть в Империи Инков между братьями Атауальпой и Уаскаром.
Однако роль этих союзников часто преувеличивается. Во-первых, найти значительное число желающих сражаться на стороне пришельцев удавалось далеко не везде. Такая ситуация была характерна в основном для регионов с крупными, но рыхлыми империями и множеством покоренных или враждующих народов – как в Мезоамерике. В других же регионах – в Северной Америке, в Южной Америке за пределами империи Инков, на Карибах – испанцы чаще всего действовали в одиночку или с очень ограниченной местной поддержкой.
Во-вторых, даже там, где союзники были многочисленны, их боевая ценность в качестве самостоятельной ударной силы часто была невысока. Испанцы использовали их в основном как проводников, носильщиков, разведчиков, строителей, поставщиков продовольствия – то есть для вспомогательных задач. В открытом бою индейские союзники, с их тактикой и вооружением, часто оказывались неэффективны против организованного сопротивления других индейских армий или даже против дисциплинированных испанских отрядов. Показателен пример "Ночи печали" (Noche Triste) – бегства испанцев из Теночтитлана в 1520 году. Тогда союзные тлашкаланцы, сопровождавшие Кортеса, в критический момент оказались практически бесполезны из-за паники и низкой организации перед лицом яростных атак ацтеков. Объяснение этому простое: сильные и воинственные племена редко оказывались в положении угнетенных, готовых примкнуть к чужакам. Союзниками испанцев чаще становились народы, уже ослабленные или не обладавшие развитыми военными традициями.
Таким образом, хотя помощь местных союзников была важным фактором успеха Конкисты в ряде ключевых регионов, утверждение, что "Америку завоевали сами индейцы", является преувеличением. Решающую роль все же играли небольшие, но хорошо организованные, дисциплинированные и тактически грамотные отряды самих конкистадоров.
Другой устойчивый миф, связанный с Конкистой, – это так называемая "Черная легенда" (Leyenda Negra). Этот термин обозначает представление об испанской колонизации как об акте беспрецедентной жестокости, геноцида, фанатизма и алчности, направленном на полное уничтожение индейских культур и народов. Этот образ активно формировался и поддерживался соперниками Испании (Англией, Голландией, Францией) в ходе пропагандистской войны XVI-XVII веков, а также некоторыми испанскими критиками колониальной политики, самым известным из которых был священник Бартоломе де лас Касас.
Безусловно, Конкиста, как любое завоевание и столкновение цивилизаций, была связана с огромным насилием, страданиями и трагедиями. Были и массовые убийства, и жестокое подавление сопротивления, и насильственное обращение в христианство, и разрушение храмов, и безжалостная эксплуатация индейского населения в системе энкомьенды и миты (принудительного труда на рудниках и плантациях). Однако сводить всю сложную картину Конкисты исключительно к геноциду – значит впадать в другую крайность.
Политика испанской короны по отношению к индейцам была далеко не однозначной и со временем эволюционировала. Уже в начале XVI века возникли споры о правомерности завоевания и статусе индейцев. Деятельность Лас Касаса и других гуманистов привела к принятию "Новых законов" (1542 г.), ограничивавших злоупотребления колонистов. А в 1573 году король Филипп II издал знаменитый "Ордонанс о новых открытиях", который можно считать попыткой гуманизации колониальной политики. Этот документ прямо запрещал конкистадорам вести завоевательные войны без крайней необходимости, предписывал мирное установление контактов с индейцами, запрещал грабежи, захват в рабство и насильственное крещение. Само слово "Конкиста" было официально запрещено к употреблению.
Конечно, между законами, издававшимися в Мадриде, и реальностью на местах часто лежала пропасть. Огромные расстояния, слабость колониальной администрации, корысть и жестокость отдельных конкистадоров и чиновников, а также упорное сопротивление самих индейцев приводили к тому, что благие намерения ордонансов часто оставались на бумаге. Однако нельзя отрицать и того, что были и искренние попытки следовать более гуманным принципам. Например, губернатор Новой Мексики Хуан де Оньяте в конце XVI века требовал проведения формального судебного разбирательства перед применением военной силы против индейских племен. Испанская корона, в отличие от некоторых других колониальных держав, признавала индейцев своими подданными (хотя и "второго сорта") и теоретически гарантировала им определенные права и защиту. Реальность была жестокой, но сводить ее к однозначной картине геноцида было бы неверно.
Мор, яды и джунгли: невидимые враги конкистадоров
Успех испанского завоевания часто объясняют двумя факторами: культурным шоком индейцев перед лицом невиданных технологий ("громовые палки", лошади) и, главное, опустошительными эпидемиями европейских болезней (оспы, кори, гриппа), к которым у коренного населения Америки не было иммунитета. Действительно, эти факторы сыграли огромную роль. Демографическая катастрофа, постигшая индейское население после прихода европейцев, была ужасающей – по некоторым оценкам, численность населения сократилась на 50-90% в течение первого столетия колонизации. Эпидемии ослабляли сопротивление, подрывали социальную структуру, сеяли панику и отчаяние.
Однако нельзя забывать, что и конкистадоры сталкивались с не менее серьезными, хотя и иными, вызовами и опасностями. Для европейцев Новый Свет был абсолютно незнакомым и враждебным миром. Тропический климат, непривычная пища, ядовитые растения и животные, неизвестные болезни (такие как тропическая лихорадка, возможно, сифилис, хотя его происхождение спорно) – все это косило ряды завоевателей не менее эффективно, чем индейские стрелы. Выживание в джунглях Амазонки, в горах Анд или в болотах Флориды требовало невероятной выносливости и удачи.
Конкистадоры действовали в полной изоляции от своей родины. Помощь из Испании или даже из соседней колонии могла идти месяцами, а то и годами. Небольшие отряды были окружены враждебным населением, превосходившим их численно в десятки, сотни, тысячи раз. Они не знали местности, не имели карт, часто страдали от голода и жажды. К тому же, индейцы быстро научились использовать против завоевателей свои собственные методы борьбы – засады, ловушки, отравленные стрелы и дротики. Яды, такие как знаменитый кураре, были грозным оружием, от которого у испанцев долгое время не было противоядия. Лечение ран, нанесенных отравленным оружием, было чрезвычайно сложным.
Поэтому, говоря о болезнях и незнакомой среде, следует помнить, что это была "палка о двух концах". Если европейские болезни стали невидимым союзником конкистадоров, то американская природа и ее обитатели были их невидимым и беспощадным врагом. В этом аспекте можно говорить о своего рода "равенстве опасностей", с которыми сталкивались обе стороны конфликта.
Наконец, важно помнить, что испанская Конкиста не ограничивалась только американскими континентами. Параллельно с завоеванием Нового Света Испания вела активную экспансию и в Юго-Восточной Азии. Обосновавшись на Филиппинах в XVI веке (названных в честь короля Филиппа II), испанцы на протяжении столетий вели упорную борьбу за контроль над архипелагом, сталкиваясь с сопротивлением местных мусульманских султанатов (так называемые "войны моро").
Но их амбиции простирались и дальше. Испанские конкистадоры и миссионеры первыми из европейцев проникли в глубь Индокитая, достигнув Лаоса и Камбоджи. Был даже период в конце XVI века, когда испанские авантюристы фактически правили Камбоджей, пытаясь превратить ее в плацдарм для дальнейшей экспансии и христианизации региона. Им не раз приходилось вступать в вооруженные столкновения с мощными региональными державами – Сиамом, Бирмой, а также с китайскими войсками и пиратами. Временами они заключали союзы с японскими наемниками (ронинами) или португальскими конкурентами. Существовали даже амбициозные, хотя и неосуществимые, планы по завоеванию Китая!
Эта азиатская Конкиста – обширная, драматичная и почти неизвестная широкой публике страница истории – показывает, что испанская экспансия была глобальным феноменом, а ее участники сталкивались с самыми разными противниками и условиями, от племен Амазонии до армий азиатских империй. История Конкисты гораздо богаче, сложнее и противоречивее, чем набор устоявшихся мифов и стереотипов. Это была эпоха великих свершений и великих трагедий, столкновения миров, навсегда изменившего облик нашей планеты.
