Вика растирала маску по лицу клиентки и думала о списке продуктов. Старший, Миша, просил купить хлопья с шоколадом. Младший, Костя, разбил кружку утром. Андрей, муж, намекал на ужин с мясом. А еще закончилось средство для мытья посуды.
— И правда помогает от морщин? — клиентка подняла брови, нарушая ровный слой состава.
— Не двигайте лицом, пожалуйста, — Вика осторожно поправила маску. — Помогает, если регулярно. И не хмуриться.
Клиентка послушно замерла. Вика включила таймер. Пятнадцать минут — на размышления о морщинах, продуктах и жизни, в которой ей уже почти сорок. И два мужа позади.
А началось все со звонка свекрови.
— У Миши скоро школа, а ты с ним гуляешь так поздно, не по режиму. Сказать Диме, чтобы поговорил с тобой?
Тогда она впервые подумала о разводе. Не потому, что замечание было несправедливым. А потому, что Дима, ее первый муж, только молча кивнул, выслушав ее жалобу. И еще попросил «не обижать маму».
Развод случился через год. Тихий, без скандалов. Как бы не расстроить маму.
В кармане завибрировал телефон. Вика привычно проверила — сообщение от Кати, нынешней свекрови.
«Я забрала Костика из садика, у него была температура. Не волнуйся, сбила, дала компот. Можешь не торопиться».
Вика улыбнулась. С Катей повезло. Просто повезло. Ничего общего с первыми двумя опытами.
Двадцатилетней девчонкой она не думала, что красивое белое платье и кольцо — это еще и контракт с чужой семьей. С женщиной, вырастившей мужчину, которого ты выбрала. С ее привычками, представлениями, ожиданиями.
Тогда муж был главным. Он и его желания.
Свекровь тоже была главной. Она и ее хозяйство.
А Вика была просто девочкой, которая ничего не знала о жизни.
— Мне с другой стороны спать удобнее, — сказал Дима, глядя на новую кровать, купленную на их первую семейную зарплату.
— А тогда плед придется перевернуть, — Вика нахмурилась. — Рисунок будет вверх ногами.
— Мама говорит, так некрасиво, — он посмотрел виновато. — И вообще, она советует кровать у другой стены поставить.
— Дима, это наша с тобой спальня! — она старалась быть терпеливой. — Мы уже решили.
— Да, но мама говорит...
В тот вечер кровать переставили. Как сказала мама. И плед перевернули. Как хотела мама. И Вика поняла, что в этом доме ее мнение — на последнем месте.
С раздался сигнал таймера. Вика встряхнула головой, сбрасывая воспоминания.
— Теперь смываем и наносим крем, — она помогла клиентке подняться. — Чувствуете, как кожа подтянулась?
Домой она вернулась поздно. Андрей уже забрал Мишу с тренировки. Костя сидел у бабушки Кати на коленях и слушал сказку. Обычный вечер. Спокойный.
Иногда Вика думала, как бы сложилась ее жизнь, если бы она осталась с Димой. Если бы научилась терпеть его мать. Звонки, инструкции, указания.
— Посмотри, что бабушка Катя мне подарила, — Костя протянул маленькую модельку машинки. — Это как у папы, только маленькая.
— Красивая, — Вика погладила сына по голове. — Скажи спасибо бабушке.
Катя скромно улыбнулась и начала собираться домой. Никогда не задерживалась. Никогда не лезла с советами. Появлялась, когда просили о помощи. И исчезала, когда помощь больше не требовалась.
После ухода Кати Вика заварила чай и села у окна. Дети уже спали. Андрей смотрел футбол, изредка шумно обсуждая с экраном промахи игроков.
Она подумала о второй свекрови. Громкой, прямолинейной, без понятия о личном пространстве. С привычкой ходить по дому в майке. С шумными друзьями, которые могли нагрянуть в любое время суток.
— Ты чего такая скучная? — кричала она через всю комнату. — Мужик же твой веселится, а ты сидишь, как неродная!
Вика тогда не нашлась, что ответить. А муж только расхохотался и протянул ей стакан с вином.
— Мам, отстань от Вики, она просто устала.
В тот вечер Вика поняла, что не выдержит этой семьи. Открытой, шумной, без границ. Такой непохожей на первую, закрытую и контролирующую. Но такой же давящей.
Чай остыл. Воспоминания — нет.
Вика посмотрела на свое отражение в темном оконном стекле. Сорок лет. Три брака. Два сына. И целая жизнь, полная опыта. Не всегда приятного, но своего.
Миша похож на нее. Такой же упрямый, с острым языком. А Костя — миролюбивый, как Андрей. Интересно, какими мужьями они вырастут? И какие женщины их выберут?
И тут ее осенило — однажды она станет свекровью. Для кого-то. И это «для кого-то» будет оценивать ее, бояться, может, даже ненавидеть.
Просто потому, что она — мать ее мужа.
Людмила Петровна звонила каждый вечер ровно в восемь. Вика могла сверять часы по этим звонкам.
— Димочка, ты покушал? Куртку не забыл сегодня? На работе всё хорошо?
Дима отвечал, кивал, иногда бросал короткое: «Да, мам». Потом шли вопросы про Вику.
— А Вика чем занималась? Что на ужин приготовила? Миша погулял сегодня? Режим соблюдаете?
Вика стояла у раковины, отмывая тарелки, и считала про себя до десяти. Потом до двадцати. Иногда до ста.
Первая свекровь научила ее терпению. И ненависти к контролю.
Однажды Людмила Петровна пришла с пакетами — творог, кефир, печенье без сахара.
— Это для Мишеньки, — она выкладывала продукты на стол. — Я в специальном магазине покупаю. А то непонятно, что сейчас в обычных продают.
Вика посмотрела на упаковки. Те же марки, что и в супермаркете возле дома. Но спорить не стала.
— Спасибо, — она аккуратно убрала творог в холодильник. — Мы как раз закончили предыдущий.
— А можно и посмотреть, что вы ему готовите? — свекровь уже открывала дверцу. — Ой, а почему яйца там стоят? Их же на полке нужно хранить. И почему курица внизу? Там же может капнуть на овощи...
К вечеру холодильник был переставлен. По системе Людмилы Петровны.
— Так удобнее, — объяснила она. — Я сорок лет так храню, и никто не отравился.
Когда свекровь ушла, Вика села на пол кухни и заплакала. От бессилия. От обиды. От того, что даже этот маленький кусочек пространства ей не принадлежал.
Дима нашел ее там — зареванную, злую.
— Ну что ты, малыш, — он растерянно гладил ее по плечу. — Мама же как лучше хотела.
— Она перемыла все банки. Все кастрюли. Переставила всё! Она даже полки в кухонных шкафах протерла! Как будто я тут в грязи живу.
— Она просто заботится о нас...
— Она контролирует! Она не заботится, она присваивает наш дом!
Дима нахмурился.
— Нет, это неправда. Она просто... ну, такая. Строгая. И любит порядок.
В тот момент Вика поняла, что проиграла. Не свекрови — мужу. Который все еще был маленьким мальчиком, нуждающимся в маминой заботе.
Когда Андрей вернулся с работы, она рассказала ему эту историю. Пять лет спустя она все еще помнила каждую деталь.
— Ты знаешь, в чем была моя ошибка? — спросила Вика, помешивая соус. — Я злилась на свекровь. А надо было понять, что дело в муже.
Андрей улыбнулся, открывая бутылку вина.
— И в чем же?
— В том, что он так и не стал взрослым. Не стал мужем. Так и остался сыном.
Вторая свекровь была полной противоположностью первой. Галина Михайловна не звонила. Она просто приходила. Без предупреждения. В любой день. В любое время.
— Привет, молодежь! — кричала она с порога. — Я тут мимо проходила, думаю, зайду, проверю, как вы тут.
Ее «мимо проходила» чаще всего значило, что она специально приехала с другого конца города. И планировала остаться надолго.
— Саша, ты чего такой худой? — она хватала второго мужа Вики за щеки. — Совсем тебя не кормят?
Саша, здоровый тридцатилетний мужик под два метра ростом, только улыбался:
— Нормально кормят, мам.
— Да я вижу, как нормально. Сейчас картошечки нажарю. С мясом. Вика, у тебя масло растительное есть? А то я свое привезла, если что.
И начинался ритуал. Галина Михайловна хозяйничала на кухне, размахивая руками, что-то напевая, гремя кастрюлями. Вика сидела в углу, стараясь стать незаметной.
— Ой, чего ты там забилась! — кричала свекровь. — Иди сюда, помогай! Тебе ж тоже учиться надо. А то готовишь так...
Она не договаривала, но взгляд был красноречивее слов.
После ужина она доставала альбомы с фотографиями. Показывала маленького Сашу. Рассказывала истории из его детства. Бесконечные, подробные, с деталями, которые помнила только она.
— А помнишь, как ты штаны порвал на качелях? Прибежал домой, весь в слезах, а попа голая! — она хохотала, хлопая себя по коленям.
Саша смеялся вместе с ней. А Вика чувствовала себя лишней. Будто смотрела чужой семейный фильм, в котором ей не было роли.
Они прожили с Сашей меньше года. И развелись не из-за Галины Михайловны. А из-за того, что муж, как и первый, так и не стал по-настоящему ее мужем. Он остался сыном. Но не тихим и послушным, как Дима, а шумным и беззаботным, как его мать.
— Знаешь, что общего у моих первых двух браков? — спросила Вика у Андрея, заканчивая рассказ. — Оба раза я выходила замуж за мальчиков, которые так и не выросли. Я пыталась сделать из них мужчин. А нужно было просто найти того, кто уже вырос.
Вика закрыла салон пораньше. День рождения Миши — восемь лет, важная дата. Дома ждал торт, подарки и гости — бабушки и дедушки с обеих сторон.
По дороге она купила воздушные шары и фотонабор в рамку — Миша недавно увлекся фотографией. Снимал все подряд на старенький фотоаппарат, который Андрей нашел на антресолях.
Когда она открыла дверь, из кухни доносились голоса и смех.
— А вот и мама! — крикнул Андрей. — Заходи скорее, мы тут уже начали готовиться.
На кухне творился организованный хаос. Андрей раскладывал бутерброды на большое блюдо. Миша надувал шары с помощью насоса. Костя сидел на высоком стуле и с серьезным видом перемешивал что-то в миске.
А за столом сидели они — свекрови. Бывшие и настоящая.
Людмила Петровна что-то резала на идеально ровные кубики. Галина Михайловна громко рассказывала историю, размахивая руками. Катя спокойно раскладывала салат по тарелкам.
Вика замерла в дверях. Этого она не ожидала.
— Привет, — она неуверенно улыбнулась. — А что вы все...
— Я позвонил Мишиным бабушкам, — объяснил Андрей. — Он же сам просил, чтобы все пришли. Ты не против?
Вика хотела сказать, что против. Что Людмилу Петровну не видела уже два года. Что Галина Михайловна каждый раз превращает любой праздник в собственное шоу. Но Миша так радостно улыбался...
— Конечно, нет, — она поставила пакеты на стол. — Чем помочь?
Людмила Петровна тут же придвинула к ней разделочную доску:
— Вот, порежь огурцы. Только тонко, как я тебя учила.
— Да ладно тебе, Люда, — перебила ее Галина Михайловна. — Дай человеку хоть куртку снять. Вика, садись рядом со мной, я тебе такое расскажу! Помнишь мою соседку, ну ту, с пятого этажа? Так вот она...
— Может, сначала чаю? — тихо спросила Катя, пододвигая к Вике чашку. — С дороги.
Вика благодарно кивнула.
Весь вечер она наблюдала за ними — такими разными, странными, но в чем-то похожими. Людмила Петровна, как всегда, пыталась установить свои порядки. Галина Михайловна перебивала всех громким смехом. А Катя просто была рядом — ненавязчиво, спокойно.
И что удивительно — никто не ссорился. Кажется, их объединяло что-то важное. Общая роль. Общая забота.
Когда торт был съеден, подарки распакованы, а Костя уже засыпал в кресле, обнимая новую игрушку, Вика вышла на балкон. Ей хотелось тишины.
— Можно? — Людмила Петровна приоткрыла дверь. — Я ненадолго.
Вика молча кивнула.
— Миша так вырос, — бывшая свекровь смотрела куда-то вдаль. — Совсем взрослый. И так похож на тебя.
— Правда? — Вика удивилась. — Мне кажется, он больше на Диму похож.
— Внешне — может быть. Но характер твой. Упрямый. Целеустремленный.
Они помолчали. Впервые без напряжения.
— Знаешь, — вдруг сказала Людмила Петровна, — я ведь всегда хотела как лучше. Просто не понимала, что лезу не в свое дело.
— А я не понимала, что вы просто беспокоитесь, — честно ответила Вика. — Мне казалось, вы считаете меня плохой женой, плохой матерью.
— Нет. Я считала, что лучше знаю, как надо. В этом была ошибка.
Когда они вернулись в комнату, Галина Михайловна уже собиралась домой:
— Ну, молодежь, мне пора. Такси уже внизу ждет.
Она крепко обняла Вику:
— Береги моего внука. И заходите почаще.
Вика проводила гостей. Уложила детей. Помогла Андрею убрать со стола. И только потом, глубокой ночью, она вдруг поняла, что произошло.
Она смотрела на этих женщин уже не глазами невестки. А глазами матери сыновей, которые когда-нибудь выберут себе жен.
— Представляешь, — сказала она Андрею, забираясь под одеяло, — я сегодня впервые подумала о том, что чувствовали они. Людмила Петровна отдала мне сына и боялась, что я не смогу о нем позаботиться так, как она. Галина просто хотела быть частью нашей жизни, но не знала, как это сделать иначе.
Андрей приобнял ее:
— А моя мама?
— А твоя мама... Она просто мудрее. Или ей повезло с невесткой, — Вика улыбнулась.
Она лежала в темноте и думала о том, что какими бы разными ни были ее свекрови, все они преподали ей урок. Людмила Петровна научила ее границам. Галина — открытости. А Катя — мудрому невмешательству.
И теперь, когда ее собственные сыновья подрастали, она задавалась вопросом — какой свекровью станет она сама?
Утром она сидела на кухне, помогая Мише разбирать вчерашние подарки. Фотоаппарат он не выпускал из рук, снимая все подряд — утренний свет в окне, кружку с чаем, маму в домашней футболке.
— Мам, а когда я вырасту, ты будешь приходить ко мне в гости? — вдруг спросил он.
— Конечно, — она улыбнулась. — Если позовешь.
— А ты будешь ругать мою жену, как бабушка Люда ругала тебя?
Вика чуть не подавилась чаем:
— Что? Она тебе рассказала?
— Нет, я сам слышал. Вчера на балконе. Так будешь?
Вика задумалась. Вопрос был не таким простым, как казался.
— Нет, не буду. Но и держаться в стороне, как бабушка Катя, тоже не смогу. Наверное, я буду где-то посередине.
— Это как?
— Буду рядом, если нужна. И отойду, если мешаю.
Полгода спустя Вика сидела в кафе напротив Анны, своей школьной подруги. Та приехала в город впервые за несколько лет, и они решили встретиться — вспомнить старые времена, обсудить настоящее.
— Представляешь, Оксана выходит замуж, — Анна помешивала латте. — За какого-то программиста. Говорит, влюбилась так, что голова кругом.
— Дело хорошее, — Вика улыбнулась, вспоминая свои три замужества. — Желаю ей счастья.
— Ой, там такая свекровь... — Анна понизила голос. — Оксана говорит, настоящий дракон. Всё контролирует, всё проверяет. Уже и квартиру им помогла выбрать, и ремонт планирует делать по своему вкусу.
Вика внимательно посмотрела на подругу:
— А жених что?
— Ну как... Маменькин сынок. Она скажет — он делает.
— И Оксана согласна так жить?
— Говорит, любовь всё перетерпит, — Анна закатила глаза. — Я ей сказала, что это глупость. Надо сразу границы ставить. А она: «Не хочу начинать семейную жизнь со скандалов».
Вика вспомнила свою первую свекровь. И себя — молодую, неопытную, готовую терпеть ради сохранения мира.
— Знаешь, я когда-то тоже так думала, — она отпила кофе. — Что главное — избежать конфликта.
— И что, помогло?
— Нет. Помогло понять, что дело не в свекрови. А в муже. И в тебе самой.
Они проговорили до закрытия кафе. Вика рассказала о своих трех свекровях, о том, как по-разному складывались отношения. О том, что поняла сейчас, с высоты прожитых лет и опыта.
— Главное, что я осознала, — сказала она, когда они прощались у метро, — свекрови тоже обычные женщины. Со своими страхами, ожиданиями, привычками. И они тоже учатся быть свекровями, как мы учимся быть женами.
Дома ее ждал обычный вечер. Миша делал уроки, сопя над тетрадкой. Костя раскладывал конструктор по всей гостиной. Андрей готовил ужин — его дежурство по кухне.
— Привет, семья, — Вика поцеловала мужа в щеку. — Как день?
— Нормально, — Андрей улыбнулся. — Звонила мама, хочет забрать Костю на выходные. У них там с отцом какие-то планы на зоопарк.
— Отлично, — Вика начала разбирать сумку. — Пусть забирает.
Раньше она бы напряглась. Начала выяснять детали — куда именно поедут, что будут есть, во сколько лягут спать. Но сейчас... Сейчас она доверяла. И это было новым, почти незнакомым чувством.
Вечером, когда дети уже спали, она достала блокнот — старую привычку записывать мысли она сохранила еще с юности. Но сегодня ей хотелось записать что-то особенное. Что-то, что она поняла за эти годы.
«Не быть идеальной», — написала она. — «Не быть лезущей. Не быть безразличной. А быть — живой».
Она представила будущее — еще лет десять-пятнадцать, и Миша вырастет. Возможно, приведет в дом девушку. Как она встретит ее? Что скажет? Как будет вести себя?
Вика вспомнила все свои обиды, страхи, злость на свекровей. И вдруг поняла — она благодарна им. Каждой. За уроки, которые получила. За опыт, который теперь поможет ей самой.
Она дописала в блокноте: «И, возможно, однажды услышать: «Моя свекровь — своеобразная. Но своя».
Андрей заглянул в комнату:
— Ты чего не спишь?
— Да так, записываю кое-что, — она улыбнулась. — Иду уже.
Перед сном Вика заглянула к детям. Миша спал, раскинув руки, совсем как Дима когда-то. Костя свернулся клубочком, прижимая к себе плюшевого кота.
Ее мальчики. Будущие мужья. Будущие отцы.
А она — будущая свекровь.
Странно было думать об этом сейчас, когда один еще делал уроки, а второй не выговаривал половину алфавита. Но время летит быстро. Она-то знала.
«Все мы немного странные», — дописала она в блокноте перед тем, как лечь спать. — «Особенно в чужих глазах. Главное — не стать чужой навсегда».
Утром дети уже возились на кухне. Миша делал бутерброды — кривоватые, но с энтузиазмом. Костя раскладывал салфетки. Обычный субботний ритуал.
— Мам, а жениться — это страшно? — вдруг спросил Миша, намазывая масло на хлеб.
— С чего такие мысли? — Вика улыбнулась. — Тебе еще рано думать об этом.
— Просто интересно. Вот ты три раза женилась...
— Замуж выходила, — поправила она. — Женятся мужчины.
— Ну да. Так страшно или нет?
Вика задумалась. Что ответить? Что страшно, но прекрасно? Что сложно, но необходимо? Что это путь, который каждый проходит по-своему?
— Не страшно, — наконец сказала она. — Если ты уже вырос. По-настоящему.
— А как понять, что вырос?
— Когда можешь отвечать за свои решения. Не перекладывая их на маму, — она легонько щелкнула его по носу. — Или на жену.
Миша серьезно кивнул. И Вика вдруг поняла — она не боится будущего. Не боится того, что ее сыновья вырастут и выберут себе жен. Не боится быть свекровью.
Потому что она уже научилась быть женщиной, которой можно доверять.
Удивительно, что она задумалась, какая из нее получится свекровь...
Вот еще один вариант свекрови:
Подпишитесь, чтобы не пропустить новые истории!