Я в который раз перехватываю взгляд коллег у кулера и стараюсь не придавать ему значения. Привыкаю к тому, что люди здесь, в офисе, любят посплетничать: невинный жест или лишняя улыбка вызывают шквал пересудов. Никто ничего не говорит в лицо, но всё равно ощущаешь по взглядам, что «о нас с ним» говорили, и не раз.
С ним… Костя. Официально — Константин, инженер-проектировщик. Фактически — единственный за год моей работы человек, который подарил мне какое-то чуть ли не домашнее тепло в сером ритме офисных будней. И одновременно — источник моего недавнего разочарования.
Когда я устроилась в эту компанию, первое время держалась настороженно: вокруг были серьёзные люди в строгой одежде, все постоянно о чём-то шептались, разглядывали в документах сложные схемы. В такие моменты я особенно остро ощущала себя лишней: не проходила я период стажировки в молодом, неформальном коллективе — попала сразу в место, где средний возраст сотрудников давно перевалил за сорок, а мне едва исполнилось двадцать шесть.
Костя оказался тем, кто первым обратил внимание на мою растерянность. Он деликатно подошёл в обеденный перерыв:
— Мы тут иногда все вместе обедаем вон за тем столиком. Хочешь присоединиться?
Его голос звучал так дружелюбно, что я, к собственному удивлению, согласилась сразу. И правда, вместе с несколькими коллегами мы ели домашние супы из офисной столовой, рассказывали о пустяках. Но не могу сказать, что получала удовольствие — обсуждали в основном футбол или новые распоряжения директора, а я в этих темах не очень. Тем не менее, Костя попробовал втянуть меня в разговор, иногда спрашивал о моих увлечениях, и я чувствовала, как напряжение с моих плеч понемногу сползает.
Через пару недель обеды за общим столом переросли в нечто более камерное: иногда Костя приглашал только меня куда-то, говорил: «В столовой сегодня слишком шумно, пойдём лучше в кафе за углом?» Я чувствовала, что в его действиях нет напористости, он не выглядел тем, кто хочет меня «подцепить» любой ценой. Мы просто сидели и беседовали обо всём: от смешных случаев на дорогах до сериалов, которые он советовал посмотреть.
Затем стали появляться неожиданные приятности. То шоколадка на моём столе с запиской «для настроения», то маленький букетик скромных полевых цветов — откуда он их только брал в центре города? То милые смайлики в корпоративном чате (ничего неприличного, просто добрые знаки внимания), то услужливое «Я тебя подвезу, мне по пути» вечером. Вокруг уже шёпотом судачили: мол, «у них там что-то завязывается». Я только улыбалась: «Мы просто дружим». Ведь действительно, со мной он ни разу не говорил о чувствах, не делал рискованных намёков. И в моей голове это было... приятно. У нас в коллективе обычно всё строго, сухо, а тут вдруг искорка тепла.
Я помню, как радовалась в один из будних дней, когда он, узнав, что у меня тяжёлая сумка с документами, сам напросился помочь. Сказал: «Давай довезу до дома, нечего таскать!» И мы ехали в его машине, болтали о житейских мелочах. Он рассказывал, что переехал в этот город пару лет назад, что иногда тоскует по друзьям из прежней жизни, а я удивлялась тому, как искренне он делится. На работе народ, как правило, замкнутый.
Я прониклась уважением к нему, к его аккуратным поступкам. Он не пытался говорить комплименты «чересчур», это были скорее дружеские замечания: «Тебе идёт этот шарф!» или «Я думал, что ты уже давно работаешь здесь, так уверенно выглядишь», — и я слушала без внутреннего отторжения. Так формировалось то, что я назвала для себя «тёплой дружбой».
Когда Костя предложил «Ужинать вдвоём в пятницу», я, честно, сначала не поняла подвоха. Думала, это очередной вариант «пойдём поболтаем». Но уловила в его голосе некое волнение, а потом увидела в глазах намёк на что-то более личное. Меня словно током пробило: «А ведь он, возможно, видит во всём этом будущие отношения?»
Раньше я об этом не задумывалась. Мне было хорошо с ним — да, но я не воспринимала его как потенциального парня или мужчину, с которым хочу заводить роман. Он, безусловно, приятен, надёжен, воспитан. Но внутри себя я не чувствовала «того» отклика, который обычно сигнализирует о зарождении влюблённости. Мне казалось, у нас всё на уровне душевного тепла, чего-то вроде товарищества.
Тогда же, в офисном коридоре, где никто нас не слышал, Костя тихо сказал: «Хотел бы тебя пригласить в одно место, вечером, в ресторанчик…» Я замялась, почувствовала комок в горле. Поняла, что нужно дать честный ответ, не затягивать.
— Костя, — проговорила я осторожно, стараясь не звучать резко, — давай сразу уточню… Это просто дружеский ужин или… как свидание?
Он сжался, прокашлялся, потом признался:
— Ну, я думаю, уже пора… Как свидание. Мы же давно общаемся, и мне хочется… чтобы это переросло во что-то большее.
Я смотрела на него и внутри всё смешалось. С одной стороны, я дорожила его тёплым отношением, а с другой — не могла себя заставить пойти на романтические встречи. Просто не было в душе тех чувств, которые, по моим понятиям, должны вести к свиданию.
— Прости, — сказала я мягко. — Думаю, не готова к такому. Мне очень приятно общаться с тобой, но я не вижу этого как роман. Прости, если я тебя обманула невольно…
Он опустил взгляд, кивнул. В этот момент я ощутила, как наше «солнышко» меркнет, будто на небосводе вдруг сгустились тяжёлые тучи.
— Понял, — выдавил Костя. — Ничего страшного…
С тех пор, как я сказала «нет» в коридоре, он почти перестал со мной разговаривать. Не было больше ни шоколадок, ни совместных обедов, ни намёков на поездки. Даже «Привет!» звучало натянуто, если мы сталкивались у кофейного автомата. И каждый раз я чувствовала, будто кто-то сбрасывает тяжёлый камень в мою душу: «А почему нельзя сохранить дружбу?»
Ведь в тот день я не кричала, не обижалась, не высмеивала его чувство. Я лишь хотела остановить его там, где для меня начинался интим, а для него, видимо, уже было всё решено. На мои редкие попытки заговорить на нейтральные темы (про сериал, который мы оба смотрели, или забавную ситуацию на планёрке) он отвечал холодно, либо вообще отмалчивался. Словно сделал вывод: раз не будет романтики, то вообще нет никакой связи.
Внутренне я пыталась понять: неужели всё общение было лишь «мостиком» к свиданию? Неужели мы не можем остаться в рамках дружбы, которая до этого казалась такой настоящей? Мне казалось, в наших разговорах было так много искренности, и вдруг всё оказалась декорацией, которая рухнула, когда я не сыграла в его любовный сценарий.
Наблюдая, как Костя теперь целыми днями ходит по офису мимо меня, не замечая, я чувстовала странную смесь злости и печали. «Неужели я была всего лишь этапом? Было ли это общение по-настоящему?»
Иногда я вспоминала наши совместные обеды, его добрые слова, почувствовав жар в груди: «А ведь мне это нравилось». Но тут же накатывала обида: «Выходит, ему всё было нужно лишь ради шанса на роман?»
Сейчас я делаю глоток остывшего кофе возле кулера — в одиночестве. Он, как обычно, где-то в другом конце офиса, обедает теперь с другими, но со мной — нет ни слова. Мы не ссорились, никто не обвинял другого в чём-то, но тишина между нами звенит сильнее, чем любой конфликт.
Глазом замечаю его силуэт за стеклянной перегородкой: он оживлённо говорит что-то коллеге, и я вдруг ловлю себя на мысли, что скучаю. «Да, скучаю по тому лёгкому теплу, которое вдруг вошло в мою жизнь».
И тут же в голове всплывает: «Ну и что? Теперь, когда я не готова была на свидание, оказывается, всё было зря? Не значит ли это, что никакой чистой дружбы и не существовало?»
Я задаю себе вопрос: «Почему всё нельзя было оставить в рамках приятного общения без личного подтекста?» Мы ведь могли бы остаться на этой ступени, которая мне казалась очень комфортной. Мне даже казалось, что и ему так тоже хорошо. Но, видимо, для него были важны другие цели — и без них всё обнуляется.
Пару раз я пыталась сказать, что не собираюсь рвать отношения, что было бы здорово продолжить общаться, пусть и без романтики. Но он уходил от разговора: короткие «ага», «ладно», и всё. Меня такая ситуация сначала бесила: «Как так? Мы же взрослые люди!», но потом я поняла, что если человек обижен, насильно не заставишь.
Гулкий ком в горле не рассасывается: я чувствую себя обманутой, хотя по факту никто никого не обманывал. Просто ожидания с обеих сторон оказались разными. Он хотел большего, я довольствовалась дружбой. Возможно, он почувствовал себя отвергнутым, а я — использованной. И этот обрыв кажется безнадёжным.
Иногда, сидя за рабочим столом, я машинально смотрю на соседнее кресло — а вдруг он подойдёт, скажет: «Привет, как дела?» Но он не подходит. Кто-то из коллег перешёптывается: «Что случилось у них?» И я не знаю, что ответить. Ничего «громкого» не произошло, мы просто не совпали.
И вот я снова и снова возвращаюсь к тому же мысленному рефрену: «Почему мужчины не могут дружить без романтических претензий? Или, может, у других бывает, а у нас не получилось?» Возможно, у кого-то и получается. Но в моей истории всё закончилось тихой болью, когда я понимаю, что потеряла и лёгкость, и доверие — а получить взамен мне нечего.
Иногда на обеде я, улыбаясь, поддерживаю разговор с другими коллегами, но, честно говоря, мне скучно. Никто не спрашивает о моих книжных вкусах, не заговаривает о новых фильмах — эти люди не на одной волне со мной. Понимаю, что то особое взаимопонимание в общении я испытывала только с Костей. И теперь его нет.
Иногда вижу его буквально в нескольких метрах, мы можем пересечься взглядом, но он, сразу опустив глаза, сворачивает в сторону. И этот молчаливый жест — как немой упрёк: «Не согласилась на большее — значит, не нужна мне вовсе.»
Проходит день за днём. Я снова слышу смешки коллеги, которая шепчет: «Может, у них страсти?» Нет, никаких страстей — только пустота. Даже не решаюсь подумать, изменится ли что-то, если я сама предложу пойти на обед. Он, скорее всего, найдёт отговорку, ведь сделал выбор избегать меня. А мне остаётся принимать это и стараться отпустить свою печаль.
Бывает, когда вечер тихо накатывается и рабочий день заканчивается, я начинаю вспоминать наш первый совместный обед, или как он заботливо интересовался, не болит ли у меня голова от кондиционера в офисе. Тогда у меня внутри теплеет, а затем больно сжимается сердце: всё это оказалось условным: «либо стань моей девушкой, либо всё, нет общения».
И в душе звучит печальный вопрос: «Значит, это не было ни дружбой, ни искренней теплотой? А если и было, то почему нельзя сохранить хотя бы часть её?» Но ответ, похоже, молчаливо уже дан: «Не согласилась — значит, неинтересна».
Вот такая потеря: без громких слов, без сцен и без ссор. Всё произошло в тишине. А мне осталось лишь спрашивать себя: «Это ли не самое обидное, когда всё рушится без объяснений?»
Допиваю холодный кофе и замечаю, что Костя мимо меня проходит в сторону лифта, в его руках папка с чертежами. На секунду наши взгляды пересекаются, я как бы киваю «привет», но он быстро отводит глаза. И всё, снова разошлись.
Думаю, ещё буду долго внутри возвращаться к этому немому финалу. И, наверно, в следующий раз, когда кто-то из коллег проявит ко мне заботу, я вздрогну: «А нет ли у него тайных планов?» Но пока остаётся только принять: не все готовы дружить, если не получают желаемого. Пусть так. Но мне всё равно жаль.
Конец