Может я устроен как-то неправильно, глупо воспитан, и мне не привиты основные инстинкты самовыживания должным образом, но факт остаётся фактом: работать ради того, чтобы обеспечить своё и только своё благосостояние (в «своё», вполне естественно, включается семья, дети, уже реже, – родные и близкие) мне скучно. Да, я буду работать и считаю себя трудолюбивым, ответственным. Но чувство тоски и вечно преследующее: ради чего? лишают меня вдохновения. Все вокруг пытаются доказать мне некий смысл такого существования: создал некий продукт – продал, получил прибыль, создал снова некий продукт – продал, получил прибыль… и так до глупой бесконечности, которая называется накоплением капитала. Такой смысл меня изводит, к нему вполне подходит Екклесиастовское: всё суета и всё тщета…
И я буквально оживаю, появляются невесть откуда силы, когда я понимаю, что тружусь не только ради пропитания и накопления, но мой труд послужит ещё кому-то, пускай даже незнакомому мне человеку. И я готов выложиться по максимуму, если мой труд служит человечеству. Его будущему. Вот так и никак иначе. Личная выгода, естественно, преследуется, но она облагораживается всеобщей пользой.
Скажете, то же мне сыскался идеалист, мечтатель. Или того хуже – идиот. Пусть так, отвечу: иметь внутри себя идеал, нечто такое, расширяющее твою физическую оболочку, мечту расширяющую обозримые пространства до ощущения бесконечности – уже неплохо. И не я такой один. Вот вам, пожалуйста, умозаключение русского философа конца 19-го века В. Соловьёва: «Но историческому народу, как отдельному человеку, мало существовать – он должен стать достойным существования. В мире несовершенном достоин существования только тот, кто освобождается от своего несовершенства – кто совершенствуется».
Найдутся оппоненты и возразят, дескать, накопление капиталов и есть совершенствование человеческой природы. Ну тогда какого-нибудь суслика можно вполне поставить в один ряд с теми деятелями, коими восхищается глянцевый таблоид «Форбс», неутомимость этого зверька восхищает: набьёт защёчные мешки и тащит и тащит.
Почему мне вдруг захотелось поделиться такими вот мыслями? А причина такая.
Помните в одной из статей я говорил, что однажды напишу о произведениях 20-х и 30-х годов, где поднимается тема труда. Кое-что читал раньше, но тут специально пошёл в библиотеку и сделал выборку. Так на время я погрузился в настроения тех славных времён и поделились ими со мной такие авторы, как Лев Разгон, Борис Четвериков, Андрей Платонов, Маяковский, Николай Островский и др.
Я не читал – я пил исцеляющий душу бальзам. И прозвучи сегодня клич: «комсомолец, советской молодой стране нужен Волховстрой – будущий свет социализма», - клянусь, с радостью влился бы в ряды тех полуголодных и полураздетых строителей. У них была вера в будущее. У Павки Корчагина была вера, а не у тех владельцев земельных участков на противоположном берегу реки Волхов. Те владельцы заботились о многом, они ежедневной суетой прирастали хозяйством и наполняли подполье банками и припасами, и они боялись «дня последнего». Судного дня. Они боялись потерять. Строители ГЭС мечтали о главном: о свете для всей страны. И не боялись ничего. Выскажу одну крамольную вещь, те комсомольцы были ближе к Христу по образу мысли и духу, чем богобоязненные хозяева тучных участков на том берегу Волхова.
Я читал, и признаюсь, порой по моим щекам текли слёзы. Солёные и горькие. Слезы – свидетели дней настоящих. Мне казалось мы навсегда утеряли дух тех созидателей светлого будущего. Ну как можно представить современного наёмного работника под телегой и мечтающего о «городе-саде». Мечтать о том, что никогда не будет его собственностью, о саде, чьими яблоками ему вряд ли придётся лакомится. Это запредельно для современника, первый вопрос: что я буду иметь? Мы обмельчали и обнищали, хотя по внешности не скажешь так – всё вокруг напыщенные принцы и надутые ботексами принцессы.
И вот тут, по моему мнению, и кроется ответ на вопрос: почему тогда, уже за годы первых пятилеток, наш народ так мощно и ярко заявил о себе всему миру: равняйтесь и догоняйте! И оттуда, из-за бугра (сегодня наоборот, мы сами подобострастно поглядываем туда) завистливо косились в нашу сторону: такие темпы, как это возможно?!
Возможны, их ещё подсмотрел Ф. Достоевский, в «Дневниках» (за 1881 год), указывая на оптимизм освобождённого (по-настоящему освобождённого) народа. Оптимизм способный на трудовой подвиг величайший…
Да, то было поколение созидателей, а что за последнее время? Сам для себя я назвал нынешнее поколение – «поколение проедателей». Тридцать лет с лишним, шесть пятилеток. Можно сколько угодно петь себе дифирамбы (вот в чём мы по-настоящему поднаторели так это в рекламе), но как заметил Гёте (по памяти), слова пусты лишь древо жизни (дела) зеленеет. Результаты бодрых рекламных компаний мы видим сегодня налицо.
Ах, сколько хороших добрых, просветляющих душу часов я провёл с этими советскими авторами. Спасибо им. Читая их я осознавал причину тех грандиозных свершений (и это сразу после двух сокрушительных революций и двух опустошительных войн). У Б. Четверекова хорошо сказано в одном сюжете, когда рабочий решил стащить что-то из цеха, другой его удерживает: «Пойми ты – то теперь наша завод. Ты сам у себя украсть хочешь…» Вот на каком фундаменте возводились те заводы и плотины великих строек, магнитки и днепрогэсы.
Кстати, это свойство нашего народа подметил ещё Гегель (уж кого, кого, а эту личность трудно обвинить в предвзятости): «Русские люди добросовестно и безвозмездно трудятся, если в обществе есть нравственная идея, праведная цель».
Кто-то заметит с кислым выражением: агитпром. Писали под заказ. Пропаганда! Будут истекать желчью в чатах и комментариях. Да ради бога! Хочется одно сказать в ответ. Поднимите голову и порадуйтесь вместе со мной электрическому свету, ощутите тепло центрального отопления. Да можете даже не утруждать себя, ваше технологическое чудо – смартфон – стало реальностью благодаря русскому слову «спутник». Да мы могли когда-то верить в будущее и верой своей вдохновлять других. (Заметь-те, русское слово, а не англосаксонское; нынче, прислушайтесь и вам всё станет ясно, и станет как-то совестно: хоть мы и великие, гордиться-то нечем: на родных просторах звучит полуродная речь - первый признак оккупации, пока что в головах). Мы могли удивлять мир, сегодня иначе, как дикари пляшем вокруг гаджетов, завезённых к нам обожествлёнными цивилизаторами.
Идеал может быть неосуществим, но это не лишает его быть силой настоящей и действенной, он способен в короткий срок возводить вполне реальные заводы и осуществлять такие строительные программы, которые остальному миру и сегодня кажутся неосуществимыми – экономически нерентабельно. То есть отсутствует чья-то личная выгода.
Исходя из всего выше сказанного и опираясь на личный опыт и наблюдение (может вы и это вы подвергнете обструкции: «не верим, всё ложь, тебя, автор, нет, ты фикция и прочее и прочее»), хочу поделиться некоторыми соображениями. И скорее всего они не новы.
Есть две модели поведения людей. Сам для себя я назвал их так: первая модель «Я-моё», вторая модель «Мы-наше». Было искушение назвать их на философский манер, философы имеют некоторую слабость к латинскому языку, но потом передумал. Созидающее начало всегда зиждется на некоем фундаменте, одним из таких оснований служит язык. Настоящее величие никогда не будет унижаться чужим наречием – оно самодостаточно и готово служить примером другим. Но это попутная мысль.
Позвольте отложить этот разговор, изложить продолжение в следующей статье.