У кровати со скатанным матрацем невольно задержался, газетка со сканвордами и старенькие очки в дешевой оправе на тумбочке. По-старчески крупные буквы, вписанные в клетки, походили на шифрограммы.
Обход, к которому тщательно готовились испуганные санитарки, с привычным ворчанием выгребая из тумбочек запрещенные пачки сигарет, прошел быстро. Доктор лет тридцати пяти в бандане, прикрывающей длинные волосы, собранные в пушистый хвост, задал несколько вопросов, пару раз ткнул пальцем в живот, спросил про головокружение и тошноту, что-то сказал медсестре и перешел к другому пациенту.
После обхода медсестры зачастили в палату со штативами капельниц, контейнерами со шприцами, какими-то бумагами. Зелено-голубая суета под металлический лязг. Процедурный кабинет, окровавленный тампон, жесткие кушетки, холод в спине от ледяных стен, изможденные лица пациентов, деловитый щебет сотрудниц. Духота коридоров, где так хочется окна и ветку с набухшими почками за ним. Но лишь решетка натяжного потолка, лишь лампы вместо солнца.
- Кислицин, - сексуальная Тина деловито смотрела в листок назначений, - пройдемте. Вам назначено МРТ, это в другом корпусе. Одежда есть?
- Не знаю. Меня привезли, - растерялся Антон.
- Спускайтесь вниз. Я позвоню в приемное отделение, вам выдадут одежду. Ждите меня у выхода.
Оказывается, он так и не переобулся, все те же грязные мокрые войлочные ботинки отца. До нужного корпуса добрались с трудом, отяжелевшей стоптанной обуви была безразлична неловкость мужчины, не успевающего за сексуальной Тиной в кокетливой дубленке. В моменты, когда она останавливалась, поджидая пациента, презрительно поглядывая на старческую обувь, хотелось стать невидимым.
В душном коридоре, уставленном серыми кушетками, очередь. Тина кивнула на место в самом углу холла и исчезла за одной из дверей. Тихие перешептывания, топот ног вспотевшего мальчишки, нарезающего круги по клочку свободного пространства, приглушенные крики из, висящего на стене, телевизора. Очередное ток-шоу выплевывало очередные потоки ненависти. Нетерпимо хотелось на воздух, втягивать в легкие холодную бодрящую жизнь. Пусть даже приправленную горькими нотками городской отравы. Хотелось бесцельно петлять по кривоватым улочкам старого города, наслаждаясь свободой. Антон закрыл глаза, представляя полуразрушенные домики-долгожители, давно отпраздновавшие столетние юбилеи, вросшие по самые окна в бугристый асфальт. С залихватски нахлобученными шапками крыш, со следами краски на умирающем дереве стен. Он тысячу раз проходил мимо подобных домиков, удивляясь их живучести. Возможно секрет постоянства в вечной герани на подоконниках? Или в щербатых фарфоровых статуэтках на пыльной вате между рамами? Было что-то вызывающее в покривившихся резных ставенках, в увенчанных фигурными конусами столбиках ворот. Нарочитое презрение времени, превосходство мудрости. Равнодушные к суете окна, сохраняющие отбитые фигурки и кусочки нарезанной фольги. И было в этом спокойствии что-то настолько притягательное, что хотелось скрипнуть провисшей калиткой, проникнув в мир сладковатых запахов минувших веков.
Антон очнулся от удара чем-то острым по коленям. Раскрасневшийся сорванец бил его по ногам металлической машинкой.
- Что ты делаешь? – Кислицин отвел руку малышу.
- Не смейте приставать к моему ребенку, - от противоположной стены отделилась фигура девушки модельной внешности. Маникюр, кожа, брови, волосы, грудь – всё от лучших профессионалов города, Ани научила видеть разницу. Молодая мама неспешно приближалась, не отрываясь от экрана смартфона. Но постреленок был уже в другом конце коридора. Ухватившись руками за ствол искусственной пальмы, забирался в цветочный горшок. Какая-то пожилая женщина поймала этого потомка обезьян за секунду до обрушения на него всей этой флористической композиции. Постреленок тут же вырвался из рук спасительницы и отвлекся на копание в какой-то сумке. Он с деловитым видом вынимал бумаги и разбрасывал по полу, пока хозяйка этой сумки, бесцветная женщина в серой неприметной одежде, что-то шептала своему собеседнику – грузному пожилому мужчине, нервно теребящему носовой платок.
- Да что же такое? Уймите, наконец, своего безобразника, здесь больные люди, - не выдержала солидная дама в старомодной шляпе.
- А больные, так и сидите дома, - невозмутимо ответила девица, вернувшись на свое место у стены.
Бесцветная, наконец, заметила разграбление собственной сумки, отпустила руку мужчины и стала собирать бумаги с пола. Антон кинулся на помощь. Большинство листов, исписанных невероятными каракулями, были отмечены медицинскими штампами и печатями.
-Спасибо, - прошептала женщина, подняв глаза с линзами слёз, - папины обследования. Онкология.
Дверь распахнулась, и нерадивой матери вынесли какой-то пакет. После ухода этой парочки стало заметно тише. Антон опять закрыл глаза, но видения не возвращались. В голове забилась тревога за отца. Он прислушивался к тихому диалогу отца и дочери. Женщина уговаривала отпустить страхи, перестать бояться, просто закрыть глаза и выдержать процедуру достойно. У мужчины заметно дрожали руки.
Наконец появилась Тина.
- Кислицин, - крикнула она на весь коридор, - сидите, ждите, будет пауза, вас примут. Сегодня много платных пациентов.
Перекинувшись несколькими словами с девушкой на ресепшен, заспешила в своё отделение.
- Петелькин, пройдите, - крикнули из-за двери.
Нервный мужчина рывком поднялся, постоял немного и опять опустился на кушетку.
- Папа, ну ты сможешь, я верю, - серая женщина почти плакала.
- Не могу дочка, не могу. Это как оказаться в гробу, понимаешь?
- Закрой глаза. Просто закрой глаза.
- Хорошо, я попробую, - мужчина, пошатываясь, пошёл в кабинет.
Дочь застыла, лишь губы что-то неслышно шептали. Но уже через несколько минут отца вывели в холл.
- Не смог, - рыдал он. Женщина тихо гладила его по голове.
- Вы уже делали МРТ? - обратилась к Кислицину дама в шляпе.
- Нет. В первый раз.
- Не все могут, - вздохнула она обречённо.
- Почему? Больно?
- Нет, хуже. Клаустрофобией не страдаете?
- Не замечал.
- Тогда вам легче. Впрочем, сами всё поймете, пугать не буду.
Друзья, не забывайте о лайках и комментариях.