Страдания и разрушения, вызванные войнами, требуют от мировых лидеров серьезных усилий, чтобы остановить это безумие. Но, как это ни парадоксально, поспешность в поиске решений подрывает перспективы мира.
Такое поразительное следствие получили профессор организационного поведения в Стэнфордской высшей школе бизнеса Нира Халеви и профессор менеджмента и управления персоналом в университете Макмастера Яир Берсон. Проблема кроется в человеческом разуме: в разгар конфликта мы инстинктивно рассматриваем мир как нечто принадлежащее смутному и отдаленному будущему.
Исследователи вдохновились системой из психологии, известной как теория интерпретационного уровня. «Идея ее заключается в том, что мы склонны сопоставлять уровень рассуждений — будь то конкретное мышление или абстрактные идеи — со своим восприятием расстояния, - говорит Халеви. - Это означает как расстояние в пространстве, так и вероятность или время».
По сути, разум формирует либо конкретные представления о чем-то существующем, неизбежном или вероятном, либо абстрактные — об отсутствующем, далеком во времени или маловероятном. Это работает и в обратном направлении: увеличивая расстояния от чего-то, мы заставляем себя думать об этом более абстрактно. Когда уровень познания соответствует нашему ощущению расстояния, говорят что это «совпадение интерпретации».
По словам Халеви, возможно, нет ничего более жгуче-неотложного, чем война. С другой стороны, мир как отсутствие всех сенсорных перегрузок — идеальное состояние, которое кажется особенно далеким и неосязаемым для тех, кто борется за выживание в зоне боевых действий.
Основываясь на идее совпадения интерпретаций, Халеви и Берсон предположили, что люди будут более уверены в обещании мира — и, возможно, более готовы предпринимать шаги для его достижения, — если цель находится достаточно далеко в будущем. Затем они решили проверить эту идею в серии из шести экспериментов.
Халеви говорит, что результаты имеют реальные последствия — не только для прекращения войн, но и для разрешения ненасильственных конфликтов, а также общих проблем в бизнесе. «Это абсолютно фундаментальная вещь, - говорит он. - Если вам важно добиться изменений, то необходимо четко различать краткосрочные действия от долгосрочных конечных состояний». Хотите достичь мира? Начните с конкретных шагов — например, с прекращения огня.
За пределами настоящего времени
Все основано на индивидуальной психологии. Механизм работает следующим образом: когда уровень когнитивного восприятия совпадает с воспринимаемым расстоянием до нового предмета, нам легче обработать эту информацию, и эта «беглость» приносит удовлетворение, так же, как когда мы слышим что-то соответствующее нашим предвзятым представлениям. Таким образом мы считаем новую информацию достоверной, убедительной и заслуживающей доверия. Когда соответствия нет, люди испытывают дискомфорт, скептицизм, сопротивление.
Такие эффекты широко задокументированы в области когнитивной психологии. Но Халеви и Берсон надеялись распространить эту теорию на изучение такого социального феномена, как конфликт. «Нам было важно выяснить, дает ли данная модель представление о межгрупповых процессах», - говорит Халеви.
В первом эксперименте, проведенном в 2019 году, приняли участие 200 человек. Им было предложено представить Ближний Восток в 2020 году или в 2050 году. Затем они прочитали ряд заявлений (например, «В этом году израильтяне и палестинцы будут мирно сосуществовать бок о бок») и оценили их по шкале от 1 (категорически не согласен) до 7 (абсолютно согласен). Участники с более длительным временным горизонтом были значительно более оптимистичны: средний балл вырос с 2,9 до 3,9.
Во втором эксперименте исследователи сократили временной разрыв, установив горизонты с 2020 до 2030 года. Они сосредоточились на конфликте в восточной Украине (до 24 февраля). И снова использование более поздней даты значительно укрепило веру людей в перспективы мира.
Конечно, эти результаты обусловлены не только эффектом совпадения интерпретаций. Например, весьма разумно предположить, что любое изменение статус-кво покажется более вероятным в долгосрочной перспективе, хотя бы потому, что изменения требуют времени. Поэтому Халеви и Берсон провели еще четыре эксперимента, чтобы выделить и исключить другие объяснения.
Они сосредоточились на отношениях между США и Ираном. На этот раз они спрашивали о двух конкретных вариантах исхода событий: мировое соглашение либо эскалация в полномасштабную войну. Участники в очередной раз предположили, что мир в 2030 году более вероятен, чем в 2020-м, но перспектива войны была оценена как менее вероятная в 2030 году, чем в 2020-м, а это согласуется с идеей, что мы связываем конкретные вещи с ближайшим будущим.
В предыдущем эксперименте и в другом, посвященном британско-европейским отношениям во время референдума Brexit, авторы использовали участников исследования, которые принадлежали к одной из групп или национальностей, вовлеченных в конфликт. И это не имело никакого значения, подтверждая идею о том, что действуют общие когнитивные принципы, а не личные интересы или привязанности.
Наконец, поскольку участники находились под влиянием прежних представлений о международных конфликтах, Халеви и Берсон придумали вымышленную страну под названием Вельветия, населенную двумя племенами. Одним людям сказали, что племена в настоящее время находятся в состоянии войны, другим — что они живут в мире. Затем участники оценили заявления о вероятности войны или мира через один год или 20 лет.
Как и следовало ожидать, наиболее вероятным было признано сохранение статус-кво в будущем. А любое изменение статуса, от мира к войне или наоборот, казалось более вероятным в отдаленном будущем, чем в ближайшем.
Но снова возникла асимметрия. Расширение горизонта с одного года до двух десятилетий имело более сильный эффект, когда люди рассматривали переход от войны к миру, чем от мира к войне. «Это означает, что временная дистанция имеет более важное значение для придания достоверности прогнозу мира, чем прогнозу войны», - говорит Халеви.
Самосбывающееся пророчество
Соединяя эти нити вместе, трудно избежать вывода о том, что люди просто рассматривают мир как дело далекого будущего. Мы рационализируем эту веру различными способами, но если теория Халеви и Берсона верна, то мы не приходим к ней с помощью фактов и логики. В определенной степени это просто кажется правильным — «находит отклик».
«Мы не утверждаем, что эффект уровней интерпретации объясняет все наблюдаемые нами различия, - говорит Халеви. - Но, поиграв с настройками этих экспериментов, я думаю, мы продемонстрировали, что данный эффект действительно существует, и объясняет часть увиденного нами».
Определенно, это не обнадеживающая новость. Если люди ожидают, что насилие продолжится в ближайшем будущем, это станет самоисполняющимся пророчеством. Это одна из причин того, что многие конфликты затягиваются надолго после того, как пропадает возможность извлечь выгоду для одной из сторон.
С другой стороны, по словам Халеви, мы используем это понимание, чтобы лучше справляться с конфликтами. «Для мировых лидеров или групп, которым необходимо проложить путь к миру, жизненно важно понимать, как формировать мысли и предложения на разных временных горизонтах».
Халеви вспоминает израильскую группу Peace Now, которая давно выступает за решение израильско-палестинского конфликта на основе сосуществования двух государств. «Израильтяне, как и люди на всей планете, хотят жить в мире. Это мечта. Но как лозунг фраза «мир сейчас» просто не имеет для людей интуитивного смысла».
«Мы не говорим, что не стоит стремиться к переменам, - продолжает Халеви. - Как раз наоборот. Но делать это нужно с учетом того, что думают люди. Когда вы представляете образ лучшего мира, необходимо сформулировать его в терминах возможного будущего. А затем поэтапно наметьте конкретные действия на ближайшее будущее, которые люди выполнят завтра».
По словам Халеви, первый шаг для текущих конфликтов — это прекращение огня. «Это достаточно конкретно и полезно прямо сейчас. Вы не пытаетесь остановить стрельбу, решая проблемы — возможно, это растянется на несколько поколений. Но, прекратив насилие, вы меняете установки в сознании людей. Вы отодвигаете их от статус-кво и создаете пространство для других возможностей».
Эти идеи легко применить к любой ситуации, связанной с конфликтом или изменениями, даже к таким деловым ситуациям, как слияние компаний. Полученные результаты хорошо согласуются с более ранней работой Халеви и Берсона по социальному влиянию. «Мы показали, что для влияния на последователей лидерам следует сопоставлять свой уровень общения с психологической дистанцией от аудитории», – говорит он.
Даже когда влиятельные люди визуализируют решения основных проблем общества, эти результаты кажутся далекими для тех, до кого они пытаются достучаться. По словам Халеви, лидерам нужно преодолеть этот разрыв. «Вам необходимо сформулировать общую картину, чтобы люди понимали, для чего им идти за вами. Это абстрактный элемент. Необходимо указать конкретные детали, чтобы они знали, что делать и как двигаться вперед. Вам нужно и то, и другое».