Доллары уже жгли карманы, а иранцы опять не выпустили нас в город и отправили в Союз. Но надежда на посещение самого большого базара Азии (это иранцы хвалились) ещё оставалась: на заводе доделывали ещё одну партию МиГ-29, предназначенную для передачи иранским ВВС. Нас опять посадили в Ил-76, вручили по коробке НАТОвского сухого пайка и сделали нам вслед ручкой. Комэск уже второй раз возвращался домой с сувенирами для иранских лётчиков: не желали они нас видеть. То ли ровней себе не считали, то ли по религиозным соображениям. А переучивались они у нас, во Фрунзе, там их научили летать на МиГ-29 и по-русски шпрэхать. Что касается меня, то я не горел желанием встретиться с иранцами: наверняка, это крупные авиационные шишки — уровень полка или дивизии. Не мой круг общения. И социальный состав этих иранских начальников — богатеи. Сомневаюсь, что среди них есть сын чабана. Мне лучше побродить неспешно по улицам, понаблюдать за жизнью пеших горожан, чем тянуть улыбку на официальном приёме.
Сентябрь уже остался позади с общим налётом одиннадцать часов на девять полётов. Этот налёт получился за счёт перегона — каждый этап был не меньше полутора часов полёта. Да и облёт самолёта на заводе тоже получился один час сорок минут. Так что сентябрь месяц оказался рекордным по общему налёту за этот год.
Дома нас быстро вернули в служебное состояние военной формой с сапогами, подготовкой и сдачей итоговой проверки, нарядами на боевое дежурство.
Замкомэски мне так и не удалось больше увидеть в гарнизоне. Я болтался по командировкам, а он укатил с семьёй к новому месту службы — сняли его с лётной работы, перевели на наземную. И в полку образовалась вакансия замкомэски. К этому времени уже было известно, что подписан приказ о возвращении мне и комэске должностей, которых мы лишились из-за угона самолёта в Турцию лётчиком нашей эскадрильи. Комэск уже давно исполнял обязанности комэски — застолбил себе должность, - осталось дождаться приказа и продолжать дальше на этой должности служить. Он заочно учился в академии, перед ним открывались перспективы карьерного роста. А я совсем не горел желанием вернуть себе майорскую должность, мне и эта нравилась — командир звена. И командирская должность, и уважаемая, и лётная. Слава Богу, в полку имелся полный комплект замполитов и мне эта должность не светила. Не стал предпринимать никаких действий, чтобы устроить себе нужную должность — она у меня есть. Пустил это дело на самотёк — как командир полка решит, так и будет.
А полк получил прибавление молодёжью из Багай-Барановки. Они там переучились на МиГ-29 и получили 3 класс, даже задел для 2 класса у них имелся — ночью уже начали летать. Так что, и командиру звена в полку работы было много, тем более, что у меня допуски к инструкторской работе имеются. Могу и молодёжью заняться, если доверят. Ведь у меня в звене лейтенантов никогда не было.
В начале октября на лётной смене дали мне один полётик на сложный пилотаж. А через неделю отправили в Вазиани за спаркой МиГ-23УБ — дали нам в полк, чтобы лейтенантов возить. Одного отправили. Спарка меня уже ждала, поездом ночь - до Тбилиси, доехал с города в полк, позавтракал, прошёл доктора и на аэродром. Наш полк в этот день летал, погода была и мне сразу дали добро на вылет. А Вазиани был закрыт средней облачностью. Проверил заднюю кабину, техник затянул ремни подвесной системы, чтобы они не болтались. Немного непривычно было, что в задней кабине никого нет. Только в училище на Л-29 так летал — с пустой инструкторской кабиной.
Когда после взлёта пробил облачность, то обнаружил, что она лежит вокруг сколько глаз хватает, накрывает Большой Кавказский хребет и Малый. Мне стало как-то одиноко: вверху солнце на голубом небе, а внизу безжизненное ровное белое поле облаков. И я один на всём белом свете, словно Ной на своём корабле. Только Ной не знал куда он плывёт, а у меня был заданный курс и конечный пункт маршрута, на который показывала стрелка навигационного прибора. Я повёл головой влево и далеко-далеко увидел одинокую горную вершину, торчащую из облаков. Мне стало легче — есть земля внизу, есть. Это не моя цель, а Ноя — гора Арарат. Господи, как далеко-то видно! Осенние дожди промыли атмосферу. Только голубя мне на трубке приёмника воздушного давления не хватало. Э, Толя, займись самолётовождением, хватить фантазировать! «Кочегар», 013 занял 9600, курс...» «013-го, понял, я - «Кочегар», отход разрешаю».
А дома садился в простых метеоусловиях. Уже на подходе к нашему району полётов облака стали редеть, над аэродромом их уже не было. Полк летал на полигон. А мне опять «повезло» - пропускаю это мероприятие. А зря — впереди лётно-тактическое учение полка по наземным целям, не помешала бы тренировка.
В конце октября поучаствовал в ночной лётной смене: получил контрольный полёт на спарке по дублирующим приборам и слетал на боевом по системе, а после прохода над полосой, отошёл в море на малый маршрут. Весь маршрут пролетел в облаках — очень нужный налёт для подтверждения класса.
Всего четыре полёта получилось в октябре с общим налётом - три часа с минутами. Слёзы!
В ноябре общий налёт оказался такой же на шесть полётов. На первой смене месяца облетал боевой самолёт после замены двигателя, а ночью слетал на воздушный бой в облаках. В середине месяца поучаствовал на лётно-тактическом учении полка: слетал за инструктора с лётчиком, работающим на учении ретранслятором связи, а потом парой сходил на полигон. Опять неуправляемую ракету С-8 пустил со сложного вида маневра и стрельнул из пушки. В «государственную» оценку вписался.
А на третьей смене получил контрольный полёт на спарке по дублирующим приборам. Но сначала потренировали лейтенанта на другой спарке в групповой слётанности, потом он отвалил от нас, а меня комэск закрыл шторкой и начал отключать приборы. Шторку открыл на 50 метрах высоты при заходе на посадку. Чтоб служба мёдом не казалась.
На этой же смене дали слетать на одиночный воздушный бой с истребителем. Продлил сроки.
В октябре произошло объединение ФРГ и ГДР. Наши войска там оставались и военнослужащие стали получать западные марки. Про вывод войск речи ещё не шло, продолжалась плановая замена в Группу войск и такая замена была очень желательна, поскольку западная марка была дороже восточной.
В Союзе разворачивалась война законов союзных республик против законов СССР. Нарастал продовольственный кризис в городах, начали вводить талоны на продукты питания. В нашем гарнизоне ещё была возможность отовариться на городском рынке, но цены постоянно росли. Жить становилось всё трудней, но полк продолжал работать над повышением своей боеспособности. Поддерживали правдами и неправдами сроки полётов по видам лётной подготовки, готовили молодёжь на 2 класс.
КПСС плавно сдавала общие позиции в обществе, а партийно-политическая работа в частях гарнизона кипела. Прошли отчётные партсобрания в подразделениях и в полку. Настрой у партийцев стал другим, всё чаще откровенно высказывались на партсобраниях по текущим гарнизонным проблемам, партийно-политическому аппарату стало гораздо труднее проталкивать свои кадры в партбюро и партком общим списком. Обязательно появлялась альтернатива от коммунистов, и чем сильнее сопротивлялся партполитаппарат, тем яростнее нападали рядовые партийцы. Пока ещё никто партбилеты не бросал, но разговоры о ненужности этой партийности в армии уже ходили вовсю. Ведь на телевидении и в прессе всё чаще тон задавали демократы всех мастей и националисты, и сеяли в обществе и в армии семена антисоветизма.
Я не одобрял отказа от социалистического пути развития, но такие настроения были на виду и сторонники перехода на демократические рельсы были громогласны, а глас народа было не слышно. У меня в это время даже теория возникла про периоды смены строя в стране: вымерли давно те, кто помнил жизнь при царе, некому стало рассказать правду о той жизни. Я вот застал ещё людей, рассказывавших про помещиков и про крестьянскую жизнь. И не помню, чтобы эти бедные тогда люди хотели туда вернуться. А теперь потомки этих самых помещиков и дворян, сумевшие выжить при советском строе и сохранить эту память роскошной жизни предков, хотят вернуть себе земли, собственность и роскошную жизнь. Память о богатстве победила память о бедности. И монополию государства на землю уже отменили.
В это самое время я оказался членом парткома полка и занял там должность заместителя секретаря. Отнёсся к этому спокойно: должность командира звена была не хлопотная, время на общественную работу есть. Если даже этого времени и не будет, партком и без меня прекрасно обойдётся. Тем более, что меня ждала ещё одна командировка по перегону техники в Иран.
В полку уже стало известно, что в новом учебном году личный состав ждёт очередная проверка на авиабазе Мары. Бодрящая новость! Для молодёжи, которая ещё там не была.
Как обычно, провели торжественное построение в честь начала нового учебного года и пришёл вызов с завода. Наша группа собралась и убыла на завод.
Труба перегона зовёт!