- Надо бы торжественное построение объявить, – замполит полка искоса взглянул на еле сдерживающего зевоту командира, - по-человечески проводить демобилизованных военнослужащих. Всё-таки заслужили ребята. Может, Знамя полковое вынесем? Пусть попрощаются с частью. На всю жизнь память об армии сохранят.
Подполковник без энтузиазма поинтересовался:
- А много их набралось? Чой-то я запамятовал…
Замполит снисходительно кивнул. Мол, с кем не бывает:
- Человек пятнадцать будет. Лучших в первую очередь записали. Я сам проверял, не подкопаешься.
Командир полка, немного подумав, решительно закончил разговор:
- Знамя выносить не будем. А построение… достаточно остальных дембелей построить для проводов. Один х*р баклуши бьют. Будь добр, комиссар, передай дежурному, пусть протелефонирует по ротам, что на сегодня они освобождены от занятий с личным составом.
Подполковник не стал перечить. Просто встал из-за стола и, не спрашивая разрешения, вышел из кабинета.
Пашка осторожно постучал в дверь каптёрки:
- Разрешите войти?
- Да. Заходи, если по делу. – Голос старшины звучал приглушённо и непривычно дружелюбно.
Коробов вошёл в «священную» комнату и остолбенел от изумления. В центре помещения стоял старшина, одетый в дембельский комплект парадно-выходной формы с невероятным количеством значков на груди и настоящим офицерским аксельбантом золотистого цвета на плече, из-под которого выглядывал ещё и самодельный аксельбант, сплетённый из парашютных шнуров. Вся эта «красота» настолько диссонировала с висящей на стеллажах потрёпанной подменкой и выглядела так нелепо, что Пашка с трудом сдержал улыбку.
Старшина горделиво развернул плечи и приподнял подбородок:
- Ну как тебе? Супер?
Торопливо кивнув, Коробов ответил, пытаясь придать голосу нотки восторженности:
- Не просто «супер», а самый настоящий «суперский супер»! Как говорится, от-кутюр…
Старшина слегка нахмурился:
- По-русски говори. Хорош непонятками базлать.
Пашка пожал плечами:
— Это значит, что комплект оборудован знаменитым модельером, да ещё и в единственном экземпляре. Похвалить хотел вашу работу.
Лицо старшины разгладилось от удовольствия:
- Модельера, говоришь? Ладно, проехали. Присаживайся, нечего столбом стоять! Я-то садиться не буду, чтобы брюки не измять. Чего хотел?
Коробов, немного подумав, нерешительно махнул рукой:
- Ладно, Иван Иванович. Не надо… передумал я. Да и вас грузить неудобно.
Старшина, тронутый обращением по имени-отчеству, подошёл к парню и, положив руку на его плечо, сказал чуть дрогнувшим голосом:
- Ты, Короб, эта… не мути. Давай, рассказывай. Я для тебя всё как надо сделаю. Ты настоящий пацан. Таких поискать надо. Отвечаю! Говори, не жуй сопли…
Пашка сдался. Он не ожидал такой реакции от начальника:
- Вы ведь домой через Москву поедете?
- Да. Через столицу. Давно мечтал по Белокаменной погулять. Посмотреть, что да как. Денёк на экскурсии, а потом на родину. А что?
- Сбросьте, пожалуйста, на вокзале письмо для матери в почтовый ящик. Ладно? Если надо, я заплачу…
Старшина явно обиделся. Его взгляд потемнел, а в уголках рта обозначились складки. Хмуро взглянув на парня и убрав руку с плеча, процедил сквозь зубы:
- Ты меня за кого держишь, салабон? Чтобы я, старшина роты, с подчинённого деньги брал? Никогда такого не было. Я даже в командировке за молодыми морду одному такому ухарю набил за то, что с призывников деньги тянул. Ротный меня насилу отмазал. Мы вместе с ним тогда в Камышин за пополнением ездили. Чморя того в больницу увезли… А ты говоришь… Да если бы Алексей Кузьмич узнал, что я с молодых деньги сшибаю, он бы меня с дерьмом смешал. А ротный для меня больше, чем отец родной, - умолкнув на пару секунд, грустно добавил, - да и не было никогда у меня батьки. Мать говорила, что лётчиком был, но я-то знаю, что бабы всегда так говорят, чтобы детвора отвязалась. Добро, хоть не космонавт…
Пашке стало совестно. После той истории с сержантами у него сложились нормальные, порою даже товарищеские, отношения со старшиной. Может этому посодействовал командир роты, а может старшина и сам зауважал Коробова за твёрдость характера и умение держать слово. Кто знает? Впрочем, он не делал каких-либо поблажек новобранцу и спрашивал с него, как говорится, по полной за малейшие косяки. Пауза растянулась чуть ли не на минуту. Наконец, Пашка, виновато опустил голову и тихо сказал:
- Прости, Иван Иванович. Сам не знаю, как с языка сорвалось…
К старшине вновь вернулось хорошее настроение. Слегка толкнув Коробова в плечо, мол, ладно, с кем не бывает, спросил просто так, чтобы закончить разговор:
- Сброшу, конечно. О чём базар? Вот только через полковую почту побыстрее будет. Когда я ещё до Москвы доберусь…
Пашка хотел промолчать, но с языка сорвалось:
- Ротный помог домой позвонить. Я матери сказал, что в ГСВГ служу. Не хотел расстраивать. Я уже одно письмо послал таким образом, без обратного адреса. Написал, что нашу команду с места на место переводят. В этом тоже адреса нет. Не знаю, как дальше быть.
Старшина осуждающе посмотрел на солдата:
- Ну ты, паря, даёшь! Без конца так продолжаться не может. Матушка твоя с ума сойдёт. Письма от сынка есть, а ответить нельзя. Ты с головой-то дружи! Мать, что ли не жалко? Вдруг подумает, что ты в бегах?
Коробов с надеждой посмотрел в глаза старшине:
- Что мне делать? У меня мозг взрывается. Ничего придумать не могу.
- Какой ты ещё пацан, Короб! В смысле, ребёнок. Ладно. Я тебя у ротного отпрошу. Увольняшку возьмём. После дембельского построения на почту в город вместе пойдём. Комендатуре пофиг, есть ли бумажка, нет ли. Увидит патруль духа, без разговоров на губу. Вроде как для разборок. Назад, однако сам добирайся, я на поезд могу опоздать. Сам понимаешь, невтерпёж уже. Только при разговоре я буду с тобой рядом стоять. В кабине. Ты матери должен всё как на духу рассказать. Усёк?
Пашка растеряно проговорил-промямлил:
- Если я матери про Афган расскажу, то она отца подключит и заставит его меня отсюда забрать…
Старшина недоумённо взглянул на солдата:
- Как это «забрать»? Из детского сада что ли?
- Мой отец очень крупный партийный работник. Очень крупный! У него везде связи. Мать не допустит, чтобы меня отправили за речку. А я уже привык здесь… мне стыдно перед пацанами. Чем я лучше их?
- Совестливый, значит. Молодец. Только вот что я тебе, Пашка, скажу, - старшина, забыв про опасения измять брюки, опустился на табуретку, - не ты сдрейфишь. Судьба так распорядится. Так что не с*ы и не валяй дурака. Родителей не выбирают, а мать дороже любого интернационала будет. И первого, и второго, и седьмого. Усёк?
- Третьего. – Коробов автоматически поправил старшего товарища.
- Чего? – так же автоматически спросил старшина, взглянув на часы.
- Три «Интернационала» было…
- Аааа… ну и ладушки.
Пашка сразу узнал родной до боли голос Аннушки. Узнал и… почему-то успокоился. Пропала противная дрожь в пальцах, сердце вернулось на место и заработало как хорошо отлаженный механизм.
- Привет, Аннушка! Как дела? Где мама? Отец уже вернулся из Америки?
На том конце провода послышались всхлипы и сдерживаемый плач:
- Пашенька, сыночек, ты куда пропал? Всего одно письмо и то без адреса! Ты решил меня с мамой в могилу отправить? Чего мы только не передумали. Мама даже военкому звонила…
Услышав последние слова домработницы, Коробов тут же перебил причитания:
- Военкому? И что он сказал?
- Он сказал, что ты в ГСВГ. В Германии, значит. И ещё сказал, чтобы не беспокоились. Мол, в первый месяц на службе всегда так. Только мы всё одно не успокоились. Елена Сергеевна даже в церкву со мной ходила. Молиться не молилась, но у иконки постояла. Тревожно на душе без писем твоих… ты щас откуда звонишь? Баловень ты мой ненаглядный!
Пашка, мельком взглянув на старшину, заговорил твёрдо и уверенно. Он и сам не понимал откуда у него в голове выстроилась такая картина:
- Аннушка! Слушай меня внимательно и не перебивай. Меня как передового комсомольца и отличника включили в состав особо секретной группы. Сейчас мы проходим обучение в специальном центре. Здесь всё на уровне. И питание, и быт, и остальное… Мой начальник сегодня в командировку уезжает, через неделю или раньше будет в Москве. Письмо моё вам отправит. Ты письмо прочитай и маме передай пожалуйста. Кстати, где она?
Видимо Аннушка смогла успокоиться. По крайней мере её голос зазвучал ровно и без всхлипов:
- Мама к Юрию Алексеевичу в Америку уехала. Он ей визу выхлопотал. Первый ему командировку ещё на месяц продлил. Ну и помог с оформлением. Она сегодня ночью мне будет звонить из своей Америки. Леночка Сергеевна чуть не каждый день звонит. Всё спрашивает, нет ли от тебя весточки. Я могу ей рассказать про тебя? Тебя не накажут?
- Не накажут, Аннушка! Рассказывай… - Пашка хотел продолжить фразу, но связь прервалась.
Остановившись на крыльце почтового отделения, старшина взглянул на Коробова:
- Ну и на хрена? Ты понимаешь, что всё равно вскроется? Что тогда делать будешь?
Пашка с силой пожал руку уже бывшему начальнику:
- Спасибо тебе, Иван Иванович! У меня теперь целый месяц в запасе есть. Что-нибудь придумаю…
Повести и рассказы Николая Шамрина, а также роман «Современные хроники», опубликованы на портале "Литрес.ру" https://www.litres.ru/
Продолжение: https://dzen.ru/profile/editor/id/5ec8dc26b0fd9d46fdb0f971/6326eb0747b76016e2feec79/edit
Начало: "Баловень" Пролог https://zen.yandex.ru/media/nnnn/621f98ea83b7c407388efdfd