Александра Антошина-Альпер – личность удивительная. Красивая, стильная, талантливая и многогранная. Она окончила МГЛУ им. Мориса Тореза, работала там преподавателем немецкого языка, а потом вдруг решила резко изменить свою жизнь: поступила в училище при Консерватории, а затем и в Гнесинку и стала профессиональной вокалисткой.
Сейчас Александра – солистка оперы Московского государственного академического детского театра им. Н.И. Сац, обладательница редкого типа голоса –колоратурного меццо-сопрано, позволяющего ей одинаково успешно справляться как с женскими, так и с мужскими ролями, жена и мама очаровательной дочки, а еще очень искренний, открытый и светлый человек.
Накануне нового театрального сезона мы встретились в Школе акварели Сергея Андрияки, в Музыкальной гостиной которой скоро пройдет концерт певицы, и поговорили о различных гранях ее таланта, увлечении старинной музыкой, неожиданных поворотах судьбы, жизненных приоритетах, семейных традициях и планах на будущее.
- Александра, у Вас в роду были профессиональные певцы?
– У нас были голосистые люди, но профессионально вокалом никто не занимался. Прабабушка была наделена очень хорошим голосом, и у нее был артистический склад натуры. Моя мама рассказывала, что, проезжая в троллейбусе мимо какого-то места в Москве, она могла внезапно запеть что-то из разряда «Люблю я Ленинские горы…»
- Вы коренная москвичка?
– Да. Прабабушка из Москвы, поэтому чувствую сильную связь с городом. Я выросла в центре Москвы на Красных воротах. Раньше это было начало тракта в Немецкую слободу, так называемый Кукуй, куда ездил Петр I. Поэтому здесь столько строений, связанных с той эпохой. Например, есть церковь нарышкинского барокко( (нарышкинский стиль, московское барокко) – условное название стилевого направления в развитии русской архитектуры кон. 17– нач. 18вв. – Прим. Авт.), а в начале Новой Басманной улицы – Храм Петра и Павла, построенный по эскизам и чертежам Петра Первого. Говорят, даже чугунная ограда вокруг Храма – это его рисунки. Так что мы по праву считаем себя кукуйцами.
- Как началось Ваше увлечение музыкой?
– Я училась в музыкальной школе по классу фортепиано, но без особого энтузиазма: довольно быстро поняла, что профессионально заниматься этим я не хочу и не буду, несмотря на неплохие способности. Но надо признать, у меня был прекрасный педагог, и я ей очень благодарна, потому что я на том багаже, что она мне дала, прекрасно «еду» всю жизнь. Но система музыкальной школы мне была глубоко противна, и я ей всячески сопротивлялась. Я никак не могла понять, в чем кайф? Ты много работаешь, много занимаешься, бесконечно нервничаешь на экзаменах, и все это как-то без отдачи. Человек очень быстро чувствует связь с инструментом, если это его. У меня такого не было. Вот петь – это классно! В общем, я сделала все, чтобы из музыкальной школы мама меня забрала. Я с детства солировала в хорах и много пела в казачьем хоре. Вот это было прекрасно!
- Что за казачий хор?
– Он был организован родителями-энтузиастами издательства «Молодая гвардия». Это было время интереса к традиционной культуре. И родители нашли преподавателя – девушку, выпускницу факультета народного пения Гнесинки. Тогда еще во многие здания можно было просто зайти. Мы занимались в Зарядье, в Братском корпусе Знаменского монастыря. Под сводами палат была какая-то совершенно удивительная акустика! С хором мы ездили в фольклорные экспедиции, собирали и записывали в разных областях народные песни.
- Сколько лет Вам тогда было?
– Лет девять, начальная школа. Потом я подросла, но лет до двадцати все равно не знала, где люди учатся на оперных певцов. Но, если честно, я особенно и не задавалась этим вопросом. Потом выяснилось, что это целый мир и такая длинная дорога – поступление, обучение, – и учиться нужно всю жизнь. ИНТЕРВЬЮ ПОЛНОСТЬЮ