Майским днем 1974 года на площади перед аэропортом итальянского города Брешиа метался молодой черноволосый человек. Он явно был иностранцем, потому что обращался к проходящим мимо людям не на итальянском, а на ломаном английском. Вид у него был очень возбужденный. Прохожие, от греха подальше, не останавливались, а ускоряли шаг. Только пожилая итальянка попробовала разобраться в чем дело. Молодой человек просил доставить его как можно скорее в полицию. Из сбивчивой речи она поняла, что он русский музыкант и хочет попросить политического убежища.
Сердобольная женщина подкинула его на своем авто до железнодорожного вокзала и купила ему билет на поезд до Рима. Еще она объяснила ему, как добраться до главного полицейского управления итальянской столицы. Музыкант всю дорогу провел, запершись в туалете вагона. Он явно опасался погони.
Так началась недолгая заграничная одиссея советского пианиста-вундеркинда Юрия Егорова. В КГБ не хватило для него сопровождающего. Возможно, от двадцатилетнего молодого человека «комитетчики» не ожидали подобной гадости. В результате в Италию из Москвы он отправился в одиночку. Егорова пригласили сделать совместную запись с оркестром на телевизионном канале RAI. Молодого пианиста должны были встретить в аэропорту, но музыкант сумел не попасться на глаза встречающим и смыться из здания. В полете он твердо решил стать невозвращенцем.
Полицейским он исступленно твердил, что хочет обязательно попасть в Амстердам. В Амстердам и никаких гвоздей! Егоров был гей, как и Рудольф Нуреев. Им обоим было суждено скончаться от СПИДа. Как ни странно, гораздо более молодого музыканта болезнь скрутила на много быстрее.
Юрий Егоров не в первый раз очутился заграницей. Он хотел попасть в толерантный Амстердам из-за того, что ранее уже давал там концерт и имел представление о тамошних нравах. Итальянцы не знали, что им делать с юношей. На время разбирательств и обязательных в таких случаях бесед с сотрудниками советского посольства они поместили его в лагерь для перемещенных лиц. Егоров был настроен решительно. Назад он категорически не хотел и даже три дня в знак протеста голодал. В конце концов, в Амстердам он все же попал.
Его персону очень красочно описал Эдуард Лимонов в «Книге мертвых». Они были хорошо знакомы. С кем только не был знаком Эдичка!
Едва оклемавшись от стресса, Юрий Егоров полетел в Америку на фортепианный конкурс Ван Клиберна. Он поразил зрителей своей экспрессивной манерой игры и безукоризненной техникой, но призового места в итоге никакого не занял. Егоров ненавидел конкурсы и никогда к ним специально не готовился. Восхищенные поклонники скинулись и вручили ему денежный эквивалент гран-при конкурса.
Гениальный пианист с гастролями объехал весь мир. Он получил гражданство Монако и купил в княжестве дом. Все бы хорошо, но спокойно жить ему не давала мания преследования. По обрывочным сведениям в Союзе «органы» во всю прессовали его родственников. Егоров постоянно жил в ожидании мести КГБ.
Второй манией у него стала мания величия. У Егорова оказался несносный капризный характер, усугубляемый алкоголем и марихуаной. Про это тоже есть у Лимонова. Временами с ним было очень тяжело совладать его импресарио или коллегам.
К середине восьмидесятых слава Юрия Егорова несколько поблекла. Пианист сильно переживал, видя пустые места в концертных залах. Раньше такого не было. Беда не приходит одна. Раз за разом на него нападали недуги – воспаление легких, менингит, простуды. Болезни не позволили ему посетить родину, куда его пригласили в перестроечный 1987 год. Дальше он стал плохо видеть, начали выпадать волосы, распухли ноги, случались эпилептические припадки. Болезнь превратила музыканта в учебное пособие, наглядно демонстрирующее разрушительную силу коварного СПИДа.
Юрий Егоров едва дожил до возраста Христа. Родная Казань давно забыла о своем уроженце. В столь любимых им Нидерландах, напротив, память о нем до сих пор жива.
#историяссср #историиизжизни #классическаямузыка #фортепиано #музыкант
