В цикле геостратегических очерков, а впоследствии и в книге, автор описывал стратегию Исламского мира, ядром которого являются арабские народы. Может сложиться впечатление, что стратегия и будущее общности, включающей в себя до 450 млн. человек, тождественны, едины и неотделимы от будущего Исламского мира, но это далеко не так
Арабский мир очень многообразен, фрагментирован и в масштабах человечества во многом уникален. В нем произошло смещение трех геостратегических полюсов и смешение ресурсов трех типов войн (Ареса, Афины и Аполлона), что в определенный момент истории обеспечило прорыв и резкий шаг вперед, а затем, наоборот, очень ограничило и замедлило развитие.
Рассмотрим подробнее эту крайне интересную часть человечества.
Трехполюсная структура Арабского мира
При рассмотрении Ближнего Востока большинству представителей европейских цивилизаций – а Восточная и Западная Европа являются двумя разными европейскими цивилизациями – чаще всего не хватает объективной информации. Так уж сложилось, что большинство отечественных и западных экспертов, рассказывающих про Арабский мир, – это арабы-христиане, либерально-светские арабы, да евреи, для которых большая часть арабов-суннитов есть сочетание всего дурного, что только может быть в народе, подкрепленное личными, семейными, родовыми и историческими обидами.
Важно понимать, что основой Арабского мира является его суннитская ипостась (включая неантагонистические суннизму ветви ибадитов в Омане, зейдитов в Йемене и т.п.), что касается шиизма, то его политическая роль во многом зависит от активности Тегерана. Убери этот фактор, и текущие внутриарабские шиитско-суннитские «противоречия» окажутся малозначимым фактором в общих процессах.
То есть здесь мы в известной степени уподобляемся западной общественности, что до сих пор смотрит на Россию глазами русофобов вроде Бжезинского, Сороса и шведских ловцов российских подводных лодок. Именно поэтому большое впечатление на автора произвел набор статей (сборник, книга) Айдара Аганина, который позволяет взглянуть на структуру и связи внутри арабского мира по-новому, без искажающего объективность тумана эмоциональных оценок и обид.
В рамках господствовавших европоцентричных представлений о поступательном, позитивистском, едином для мира пути развития характерно представление о народах Ближнего Востока как об отсталых и архаичных. Арабские народы видятся неспособными к самостоятельному индустриальному развитию из-за глубокого проникновения религиозной компоненты во все сферы общественной жизни: жестко зафиксированные в исламе экономические и социальные законы 7-го века, характерные для кочевников, ограничивают развитие. Кажется, пересели основную массу арабов в города, дай образование, подвергни урбанизации - и через 2-3 поколения они будут мало отличаться от других городских жителей.
Собственно, вся политика СССР, да и Западного мира долгое время исходила из этих постулатов. Египет, Тунис, Ирак, Сирия уверенно маршировали по стезе развития в индустриальный мир. Казалось – надо немного поднажать, отринуть замшелые традиции, и все станет как у всех. Ан не вышло.
В отличие от остальных народов, арабы сформировали устойчивую внутреннюю структуру, состоящую из трех противоборствующих и уравновешивающих друг друга элементов – государства, религии и … племенных связей. Трайбализм (tribus – племя, лат.) – традиционная, сложноиерархичная форма самоорганизации и самозащиты населения – является одной из скреп общества, пронизывающей, разделяющей и скрепляющей его. Такое же формирующее, разделяющее и поддерживающее действие оказывают на Арабский мир школы ислама и национальные государства и/или идеи панарабизма.
Для большинства читателей понятие «племя» ассоциируется с античными варварами, десятками полуголых дикарей в джунглях или индейцами с орлиными перьями на головах. Для понимания сложности племенной структуры потомков ветхозаветного Исмаила, приведем иерархию-матрёшку структур внутри племени:
- племя (кабиля);
- малое племя или клан (ашира);
- секция клана (фахд);
- род (хамуля);
- дом, семейство – пять поколений (бейт);
- семья (аиля или усра).
До 75% иракцев и 60% сирийцев и сейчас ассоциируют себя с племенами, несмотря на столетия оседлого образа жизни. Для примера, разные ветви крупнейших племен Шаммар и Аназа исторически живут на весьма обширном пространстве от севера Сирии и Ирака через Иорданию в различных районах Аравийского полуострова, Рашайда – в Палестине, Кувейте и ряде других арабских государств, а в современном Ираке насчитывается около 150 племен. Племенные территории – наследие кочевого образа жизни, они представляют собой пятна, разбросанные по всему Ближнему Востоку и полностью игнорирующие начертанные европейцами границы.
Вот и получается, что рассмотрение структуры арабского мира, ведущееся исключительно в аспектах государства и религии, упускает племенную структуру и связи. Уникальность ситуации в том, что такой троичной (государство, религия, племя), ярко выраженной, устойчивой тысячелетней структуры самоидентификации более нет ни у одной крупной этнической системы в мире.
Арабский мир не тождественен Исламскому миру и не опосредуется им в полной мере. Потомки вышедших с Аравийского полуострова бедуинов-кочевников зачастую ведут свою историю и традиции с доисламских времен.
Если мы посмотрим на существующие в мире крупные этнические системы, сохранившие племенную структуру, то увидим, что ни одна из них не имеет выделенных трех сильных и выраженных элементов: города/государства, религия, племена. И тюрки, и афганские каумы, и народности Черной Африки идут по понятному нам пути – усилению государства и ослаблению влияния религии и племён.
Таким образом, облик Арабского мира зачастую строится на основе позитивистского представления о его структуре, где исторически обоснованным и логичным процессом видится усиление государства. Ожидается при этом, что формирование сильных национальных государств с этническими традиционными особенностями и элементами является лишь вопросом времени, но на деле все оказывается отнюдь не так просто.
Уникальность Арабского мира заключается в сохранении высокой значимости племенных структур. Изучение и понимание прошлого, настоящего и будущего Ближнего Востока невозможно без понимания противоречий и взаимного влияния национальных государств, ислама и племен.
И, да, смотреть на арабский мир исключительно глазами евреев или либерально-светских арабов, может, и просто, но, согласимся, крайне глупо. Стратегическая позиция требует безэмоционального анализа.
Природа стазиса Арабского мира
Покоренные кочевниками (племена) и арабизированные оседлые народы сформировали второй полюс Арабского мира – города/национальные государства. Многие из инкорпорированных народов, например алавиты (потомки финикийцев) в Сирии, египтяне и т.д., стараются сохранить остатки своей идентичности и при этом являются опорой государственной власти. К слову, селящиеся в городах и поселках кочевники и их потомки продолжают считаться бедуинами, так как племенные связи продолжают играть важную роль в структуре их личности.
Третий полюс Арабского мира – религия, а точнее ислам суннитского толка во всевозможных его разновидностях.
На картинке представлена структура идентичности Арабского мира, его основные образы, течения, противоречия, дополнения и центры сил. И, да, цвета несут в себе традиционную отсылку к Омейядам, Фатимидам, Аббасидам и крови мучеников.
Ибн Хальдун делал упор на противопоставлении кочевой и городской жизни, а также на взаимоотношениях племен и религий. При этом акцентировалось то, что религия без племен слаба, а обратное уже неверно.
Особенностью Арабского мира является смещение полюсов и чистых ресурсов войн Ареса, Афины и Аполлона. Многие понятия в арабском языке неразрывно сочетают в себе элементы социальной, религиозной и национальной сфер жизни. В момент формирования, во второй половине первого тысячелетия нашей эры, когда бедуины с новой религией вышли за пределы Аравийского полуострова и перенесли принципы взаимодействия с городами на весь Ближний Восток и север Африки, обрела силу следующая конструкция:
- религия (война Аполлона) утратила часть духовной силы и дополнилась идеями вооруженной борьбы (война Ареса);
- племена (война Ареса) перестали вести чистые войны, увлекшись поисками торгово-экономической выгоды (война Афины);
- города, центры торговли (война Афины) приняли на себя самоограничение в виде отказа от ссудного процента (война Аполлона).
В 7-11 вв. н.э. такая структура была прорывом, она сочетала в себе ослабленные черты геостратегического игрока. Вот только размывание специализации типов войн и их взаимопроникновение привели к негативным последствиям в перспективе. Государственные образования становились неустойчивыми, а развитие всей системы стало выравниваться по слабейшему элементу. Усиление одного из полюсов вело не к развитию, вытягиванию остальных, а к стремлению сбалансировать, устранить перекос.
Например, прорыв на военном поприще (завоевания) более не тянул за собой развитие торговли и смыслов, а быстро утрачивался как им противоречащий. Изменения были возможны и принимались лишь если они одновременно затрагивали армию, торговлю и религию. А это происходило медленно и редко.
Потомки Исмаила создали очень устойчивое, практически законсервированное общество, сохраняющееся в сложном и многообразном мире. Проблема заключается в том, что мир менялся стремительно и окружающие народы, в том числе и принявшие ислам от арабов, обогнали арабов по всем фронтам.
В 20-ом веке развитые страны и советский блок попытались заняться прогрессорством, исходя из примата будущего вырождения идей ислама и трайбализма (племенной организации жизни). СССР пытался усиливать национальные государства, сотрудничая с правительствами. Запад в большей степени накачивал ресурсами монархии Персидского залива, играя этим на усиление ислама и племен.
На сегодняшний день можно наблюдать интересную картину – перекос в сторону национальных государств «героически» преодолен. В результате борьбы городского образа жизни/идей панарабизма с исламом выиграли племена. Система опять идет к равновесию, наблюдаемому уже более тысячи лет.
Таким образом, в рамках Арабского мира сформировалась чрезвычайно устойчивая и стабильная структура, ревностно оберегающая народы от абсолютно любых изменений.
Данный результат получился за счет стихийно развивавшегося эксперимента по дрейфу трех типов противостояния (воин, торговец, жрец) в своеобразный смещенный треугольник (кочевник, горожанин, имам). Воин с замашками торговца (первая ассоциация – хрестоматийный прапорщик-барыга), торговец, отрицающий заемный капитал, и жрец, проповедующий войны, – именно так три типа войны преобразились внутри Арабского мира. Не удивительно, что, вместо усиления, произошло ослабление каждого типа войн.
Арабский мир смог значительно расширить свои границы в период Темных веков, но уже в Средневековье четко обозначился тупик дальнейшего развития. Нет ничего удивительного, что на долгие века основной силой Исламского мира стали принявшие ислам тюрки. В отличие от арабов, у них произошло разрушение, а не усложнение и укрепление племенных структур.
В результате погружения в стазис Арабский мир оказался неспособным угнаться за быстрым, неравномерным и скачкообразным развитием окрестных народов, доступным стало лишь медленное, органичное и сбалансированное развитие государства, ислама и племенных структур.
Поле стратегий Арабского мира
В 21-ом веке Арабский мир не имеет шансов стать геостратегическим игроком за пределами чудесных сценариев (вероятность менее 2-3%%). Даже в рамках Исламского мира, который в глазах многих неразрывно связан с арабами, после поражения Черного ислама перспектив на первенство у потомков Исмаила нет. Играть отдельную партию вне Исламского мира, они тоже не могут. Со времён становления Османской империи, арабские территории более не смогли выйти не только на первые, но даже на вторые роли в мире, несмотря на стратегически выгодное геополитическое положение, природные ресурсы, уникальные психоисторические смыслы и демографический потенциал.
Трехполюсная структура Арабского мира (государство, религия, племена) ограничивает развитие, но устранение хотя бы одного из элементов в связке создает неминуемую угрозу утраты идентичности. Уязвимость, подверженность глобализации, ассимиляция другими народами – вот цена изменений, снимающих жесткое ограничение развития.Впрочем, практически гарантировано, что изменить что-либо уже слишком поздно.
Все стратегии Арабского мира в 21-ом веке исходят из подчиненного положения последнего и описываются в рамках стратегии Исламского мира и одного из путей Британии: «Наследие Лоуренса Аравийского».
Автор выделил для Арабского мира три сценария-попытки хоть немного управлять своим будущим:
- «Заповедник» – инерционный вариант, исходящий из отказа принципиально менять структуру Арабского мира, с перспективой стать территорией Дикой охоты;
- «Великий Египет» – централизация и обретение субъектности под защитой одного из панрегионов. Сюзерен должен не опасаться конкуренции единого Арабского мира;
- «Ближневосточный Дагестан» – создание конфедерации под эгидой одного из панрегионов, который возьмет на себя роль внешнего арбитра и будет готов помогать в ограниченном формате. Подобную роль центральная власть играет в российском Дагестане.
В представленной ниже таблице все три указанные стратегии расписаны в виде основных элементов. Поскольку ни одна из них не подразумевает игру первым номером и полностью зависит от решений, действий и компромиссов со стороны внешних геостратегических игроков, смысла показывать пошаговый режим нет.
Стратегия «Великий Египет» не является повторением «Арабского королевства» шерифа Мекки Хусейна бен Али, который хотел создать единую арабскую монархию под своим началом после разгрома Османской империи («мятеж в пустыне»), но был обманут англичанами. В нашем случае речь идет о светском исламе, опирающемся на «оседлые» народы, с центром в Египте и древней доарабской историей.
С другой стороны, не нужно забывать, что «первых лиц», правителей всего Арабского мира еще несколько поколений придется выбирать исключительно из потомков Пророка Мухаммеда, чтобы не повторить историю ОАЭ. В этом не будет ничего сложного – опыт западных демократий по отсеву «чужих» будет в помощь.
Таким образом, в 21-ом веке обретение субъектности Арабского мира возможно лишь в рамках чудесных сценариев (разновидностей Темных веков, с очень сильной архаизацией всего человечества). Наиболее оптимальным вариантом сохранения Арабского мира является попытка хотя бы минимального объединения под защитой одного из панрегионов.
Иной путь централизации недостижим, пока сильны племенные традиции, так как со временем привилегии одного из племен обязательно вызовут резкое неприятие остальной родоплеменной среды.
Другой проблемой Арабского мира является его неприятие в качестве единой структуры всеми непосредственными соседями, вариант есть лишь в союзе с Китаем, Британией или Фининтерном, но все они будут преследовать исключительно свои и крайне жесткие интересы.
Третья проблема – развитие и полноценное объединение невозможно без демонтажа исторически сложившейся трехполюсной системы (государства, религия, племена), в рамках которого произойдет усиление государства, уничтожение племен и ослабление ислама. Цена таких изменений – море крови и утрата части идентичности. Стоит ли приз этого? Нет, в лучшем случае, арабы смогут уподобиться тюркским народам, не имеющим такой высокой устойчивости перед влиянием глобализации и чуждых смыслов.
Резюме
При рассмотрении Ближнего Востока большинство читателей вольно или невольно начинают искать привычные аналогии с окружающей действительностью, упрощая явления и попадая в смысловые ловушки. Свою посильную помощь в этом процессе оказывают эксперты по региону, большая часть которых – уехавшие на Запад евреи и либерально-светские арабы.
Между тем, Арабский мир очень интересен и уникален, в отличие от тюрок, афганских племен, народов Черной Африки и т.д., в нем еще с доисламских времен существует сбалансированная трехполюсная структура – города/государства, религия, племена. Трайбализм (племенная организация) – отнюдь не архаичный и исчезающий пережиток, а крайне важный, структурированный и иерархизированный элемент идентификации бедуинов-кочевников и их потомков.
Устойчивая сложившаяся трехполюсная структура не была бы такой значимой, если бы в рамках Арабского мира не произошло смещение архетипов: воин, торговец и жрец перешли в кочевника, горожанина и имама. Воин с повадками торговца, торговец, ограниченный в получении процентного дохода, и жрец, стремящийся к войне с неверными, создали уникальную систему, ключевая проблема которой – имманентное ограничение быстрого, взрывного развития. Допустимо только одновременное плавное, медленное и сбалансированное изменения всех сфер жизни.
В результате Арабский мир уже в Средние века оказался обречен на отставание от всех соседей, в том числе и от народов, принявших ислам от арабов.
21-ый век также не принесет потомкам Исмаила геостратегической субъектности, только выпадение мира в Темные века даст арабам шанс. Ключевой вопрос выбора будущего – рисковать ли утратой идентичности, ради эфемерного шанса на развитие или идти своим путем, ставя целью исключительно сохранение идентичности и традиций.
Автор склоняется к мысли, что прорыва не будет и весь 21-ый век мы будем наблюдать консервацию со ставкой на демографическое давление. Основные задачи, которые предстоит решать арабам, – обеспечение минимальной продуктовой, водной и военной безопасности, защита психоисторического лидерства в рамках Исламского мира, ну и сопротивление попыткам вырывать народы из общей арабской идентичности.
И, да, России совершенно не нужен единый Арабский мир в любом его проявлении, даже при том, что она имеет опыт и может выступать в роли внешнего арбитра.
