Глава 3.
Время действия - 1731 год
- Что это? - с ужасом спросила Марья.
Тимофей улыбнулся и налег на вёсла:
- Вот славно!
- Тимоша, я боюсь! Вернёмся обратно!
- Не боись, хуже, чем у барыни, не будет.
Тем временем светящиеся уши стали вытягиваться вверх, подниматься к чёрному небу, превращаясь в два пылающих столба*.
- Страшно… - заплакала Марья.
- Дед Еремей сказывал, что есть в горах Хозяйка. А это котка ейная. Ходит следом, за хозяйством приглядывать помогает.
- Котка? А она нас не съест? Большая ведь, уши выше барского дома! А Хозяйка на нас не осерчает?
- Дедушка, помню, говорил, что добрых людей она не забижает. А если какой человек с поганью в душе, тому может и не поздоровиться.
Марья нахмурилась, прикидывая в душе, добрый она человек или нет.
- Тимоша… а мы… мы-то какие?
- Не знаю. Ты добрая. А я вот с Филькой дрался. И Матюху поколачивал, чтобы дедушку не пихал, когда он поклоны под иконами кладет.
- Так то за дело…
- Лодку опять же украл.
Марья задумалась. Верно, лодку они без спросу взяли. Простит ли им это Хозяйка…
- Я с тобой, Тимоша. Если тебе будет худо, тогда пусть и меня наказывает! - вздохнула она.
Наконец они достигли берега, и Тимофей, ступив на землю, низко поклонился светящимся столбам, уже изрядно потускневшим и расплывшимся.
- Здорова будь, Хозяюшка. Не серчай на нас, что к твоей милости пришли. Очень уж жизня наша поганой стала. Позволь нам укрыться в горах.
Марья тоже поклонилась и тихо сказала:
- Позволь…
Хотела перекреститься, да не посмела — вдруг Хозяйке это не по нраву придётся.
Столбы вдруг распались на яркие шары, сложившиеся в отпечаток кошачьей лапки.
- Что ж, Тимоша, как понимать-то, пущает нас Хозяйка в горы аль нет?
Лапка махнула в воздухе и исчезла.
- Видно, пущает. Лодку вот тут оставим, на виду. Чтоб рыбаки забрали её.
- А как же обратно переправляться? - спросила Марья.
- Сделаем плот. Спустим выше по течению. Пока переедем реку, как раз пониже грив окажемся. А теперь иттить надобно. На рассвете отдохнём.
Марья огляделась:
- Да ведь и здеся горы есть, и деревьев полно. Скроемся, никто не увидит.
- Не, с собаками живо найдут.
- Месяца на небе нету, а светло, будто в полнолунье. Чудно...
- И правда, чудно. Пойдём. Небось, с того берега во все глаза смотрят. После первых петухов опять переплыть попытаются.
Марья вздохнула. Возвращаться в имение ей очень не хотелось, и она, взяв руку Тимофея в свою ладошку, пошла вперёд.
--------
* Волга огибает Жигулёвские горы большой петлёй, называемой Самарская Лука. Это одна из самых активных аномальных зон России. Здесь наблюдаются свечения, плавающие огоньки и тому подобные явления. Учёные пока не могут объяснить их. Предполагается, что на поверхность выходят болотные газы.
--------
Когда солнце окрасило небо розоватыми лучами, беглецы ушли уже далеко от места высадки.
- Всё… - сказала Марья, падая в густую траву. - Я больше не могу. Все поджилки трясутся.
- Ну всё так всё… - согласился Тимоха. - Здеся и будем отдыхать. Ты пока лежи, я поищу, есть ли где ручей али озерко. Напиться бы да искупаться.
Он опустил торбу с сухарями рядом с девушкой и ушёл.
Марья смотрела в утреннее небо и думала — отчего так бывает, что одним людям над другими власть дадена. Вот батюшка в церкви говорит, что любая власть от Бога. Оно, конечно, если государь-ампиратор или государыня, как теперя, то понятно. Они помазанники Божии. А откуда у Марфы Ермолаевны власть над крестьянами, никак в толк не возьмёшь.
Рядом раздалось шуршание. Марья подскочила, схватила торбочку — а ну как собака какая одичавшая! Утащит хлеб, потом хоть помирай с голоду. Но собак рядом не было, разве что ёжик траву шевельнул, пробегая по своим надобностям, и Марья снова опустилась на землю. Однако через несколько минут снова раздался шорох. «А вдруг это змей?» - вдруг пришло в голову девчонке. Она снова схватила мешок и вскочила, осматривая траву под ногами.
- Ты чего это, Марья, всполошилась? - раздался голос Тимофея.
- Шуршит чего-то… - боязливо ответила та.
- Не видать никого. Ветром, поди, колышет траву. А я не нашел воды здеся. Дальше иттить надо. Наткнемся где на ручеек, там и шалаш поставим.
- Пойдём, - Марья протянула руку Тимохе.
И вдруг из-под ног её порскнула птица.
- Ох, это же перепёлка! Тимоша, а что она хромает будто? И крылышко изломано.
- Гнездо, видно, рядом. Уводит нас, - авторитетно сказал Тимофей.
- Да нет же, смотри — и впрямь крыло сломано! - Марья бросилась вперёд и быстрым движением ухватила птицу. - Бедненькая… И лапка у ей вывернута. Кpoвь запекшаяся. Кто ж тебя так, птиченька?
- Эка… Лиса, что ли, помяла её? - озадаченно посмотрел на перепелку Тимоха. - А красивая какая! Пёстренькая, будто курочка домашняя.
- Жалко, съест её зверьё. Может, с собой возьмём?
- Гнездо у ей где-то рядом.
Тимофей наклонился, пристально вглядываясь в траву, потом что-то вытащил из-под низенького кустика можжевельника.
- Погляди, яички, три штуки! Что с ними делать-то… Съесть — так одному мало, с другой стороны, всё едино погибнут.
- А может, с собой возьмём птичку? - Марья умоляюще смотрела на друга. - Она лёгонькая, я её прямо с гнездом в руках понесу!
Тимофей улыбнулся:
- Неси, чего уж!
Они, теперь уже втроём, пошли вперёд, не зная, долго ли придётся идти и где найдут пристанище.
Однако едва солнце успело подняться, а перед ними уже открылась уютная поляна меж зелёных холмов, с бегущим по нему говорливым ручейком.
- Тимоша, может, здесь и поставим шалаш? Погляди, как хорошо-то! - с восторгом в голосе сказала Марья.
- Хорошее место… - согласился Тимоха. - Передохнем маненько, а там и за дело примемся.
Перекусили сухариками, запили водой студеной.
- Ажно зубы ломит. Родник где-то рядом, видно, - сонным голосом сказала Марья. - Нешто вздремнуть немного.
- А и то… Всю ночь не спамши…
Проснулись от того, что солнышко припекло. Жарко стало как в июле, в самую знойную пору. Умылись в ручейке да пошли ветки собирать для шалаша.
- Как же я не додумался топорик-то прихватить, а? - сетовал Тимоха. - И ножика никакого не взял. Руками-то много наломаешь!
- Тимоша, а поглянь, пещера вроде в горе!
- Пещера? Если подходящая, то и шалаш не понадобится…
Пещера была неглубокой, с округлыми сводами, будто специально вырезанными в камне. Пёстрые полосы разных пород — красные, желтоватые, серые — выходили на поверхность, украшая стены и верх, создавая замысловатые узоры.
- Красота какая! - выдохнула Марья.
- На всё воля твоя, Господи! - прошептал Тимофей. - Рука человеческая того сделать не сможет, что одной волей Божьей сотворено.
Здесь и устроились. Наломали веток, уложили вдоль стены, устлали сверху ароматной травой. Марья сплела из тонких прутиков какого-то кустарника небольшую корзинку, уложила в него гнёздышко, усадила перепёлку.
- А ты не боись, не боись. Рядом с нами тебя ни лиса, ни сова не тронут! - ласково приговаривала она, поправляя птице мятое крылышко.
Перепёлка доверчиво смотрела на неё крошечным чёрным глазком, крутила головой, оглядывала новое место.
Пока осваивались, жильё обустраивали, уже и вечер подошёл. Поужинали сухарями, запили водой из ручья. На свежей мягкой траве уснули крепко.
Проснулись от пения перепёлки: «Подь полоть! Подь полоть!»
- В животе урчит… - грустно сказал Тимоха. - Сухарей мало, а растянуть нужно надолго. Орехов и ягод пока нет. Искать пропитанье надо.
Марья боязливо посмотрела на перепёлку. Тимоха, заметив её взгляд, усмехнулся:
- Много с неё возьмёшь! Пущай живёт. Ручей ведь куда-то течёт, значит, речка есть недалёко. Там и рыбку ловить буду. Может, ещё чего подвернётся.
- Чем ловить? Снасти сделать и то нечем.
Тимофей задумался, почесал затылок:
- Верно. А у тебя нет ничего… железного?
- Нннет… Разве что вот… - Марья вытащила из ворота висящую на шнурке монетку.
- Годится! - повеселел Тимоха. - Считай, что на эту копейку мы еды накупили.
Он заточил край монеты на камне, превратив её в достаточно острое лезвие.
- Вот и ножик теперь у нас есть. Осталось снасти сделать. Пойду искать реку.
- Я с тобой! - кинулась следом Марья.
Ручей на самом деле вливался в спокойную неширокую речушку, берега которой поросли тальником и колючими кустами.
Тимоха нарезал ивовых веток, скрутил что-то вроде корзины с крышкой и укрепил на середине реки, привязав своим поясом к большому камню на дне.
Через час с небольшим он извлек из ловушки несколько рыбин чуть больше ладошки размером, а большего пока не было нужно.
- Похлебку варить не в чем. Будем жарить! - торжественно сказал Тимофей. - Пойдём домой.
Однако едва беглецы отошли от реки, как солнце закрыло тучами и наплыл туман.
- Ничего себе! Эдак и потеряться недолго! - в голосе Тимофея слышалось удивление. - Держись за меня! Пойдём вдоль ручья. Не заблудимся, не боись.
- Вроде бы бараны блеют, а? - растерянно сказала Марья. - Откуда они здесь?
С горы спускалась отара овец. Животные терялись в тумане, снова возникали — призрачные, полупрозрачные. Они стекали в низину, будто лава, подгоняемая окриками невидимого пастуха.
- Не по-нашенски вроде кричит, а?
Марья молчала, не в силах ответить. Она крепко ухватилась за руку Тимофея, боясь, что отара оторвёт их друг от друга, унесёт, разлучит на веки вечные. Овцы шли теперь вплотную к ним, задевая их своими тучными боками, покрытыми густой белой шерстью.
- Странные какие… Будто бы и живые, и в то же время — как из тумана… - недоумевал Тимоха.
«Нечистый, видно, голову морочит… - подумала Марья. - Молиться надо. Отче наш...»
Молилась она горячо, истово, будто от этого вся жизнь их зависела. Крепко вцепившись руками в Тимоху и закрыв глаза. Наконец отара закончилась, туман стал редеть, а блеяние затихать.
- Вот так да… - сказал Тимофей, когда из-за тучи выглянуло солнце и остатки тумана рассеялись. - Это на самом деле было или привиделось?
Он внимательно осмотрел землю у ручья, но ни единого овечьего следа не заметил.
- Нешто привиделось?
- Куда ты, Тимоша? - крикнула Марья.
- Погоди, я гляну с горы им вслед! - крикнул Тимофей, поднимаясь бегом на гору, за которой скрылась отара.
Вернулся он чрезвычайно удивленный и даже подавленный:
- Никого… А что же мы видели, а? Ведь ты же тоже видала?
- Тоже.
- И как будто растаяли. Может, это морок был, а? Напустили на нас?
Марья уже совсем было согласилась с тем, что овцы им только привиделись. Вот только вечером, когда спать собирались, нашла она на подоле своей юбки большой клок белой овечьей шерсти. О котором она ничего не сказала Тимофею.
В торбе с провизией к удовольствию Марьи нашлось припасённое Тимохой огниво, и скоро выловленная рыба была изжарена на костре и с аппетитом съедена.
- Да, кофию бы ещё теперя… - мечтательно сказал Тимофей, растянувшись на лежанке.
Марья засмеялась:
- Эка тебя, ты утром еды просил, теперь сыт, кофию подавай.
- Ты его пробовала когда-нибудь? - Тимоха закрыл, блаженствуя, глаза.
- Нет. Видно, скусно. Барыня по чуть-чуть из чашки отхлёбывает. А ты?
- Пробовал… Тайком один раз. Велено было в кухне помочь, а там как раз кофий варили.
- Пондравилось? - Марья с любопытством смотрела на друга.
- Бяаааа… - лицо Тимохи скривилось. - Горький он, ажник скулы сводит. Барыня оттого и пьёт мелкими глотками, что большими его пить не получается.
- Малинового листа полно, я бы взвару сделала, да котелка нет, в чём воду кипятить.
- Угу… - сказал Тимоха и провалился в сон.
Проснулся от голосов, вскочил, выглянул осторожно из пещеры. По поляне люди шли с мешками. У одного сундучок на плечах тяжёлый. Тимофей замер. Чудно как-то — мужики бородатые, у кого серьга в ухе кольцом, у кого жемчужина каплей. Одежды будто из дедовского сундука вынуты, только богатые. Сапоги сафьяновые с носами загнутыми. Шапки с красным верхом.
Тимоха отпрянул: не разбойники ли! Однако любопытство верх брало. Кто же это такие?
- Степан Тимофеевич, на струг-то сегодня вернёмся? - спросил высоченный чернявый детина с выпуклыми жгучими глазами. - Или здесь заночуем?
- Неча время терять… - ответил среднего роста осанистый мужчина. - Сразу обратно вернёмся.
Степан Тимофеевич… Да не Разин ли… Тимоха протёр глаза. Не может быть, его уже давным-давно казнили. Но мужчины не исчезали. Они прошли по поляне и скрылись за деревьями.
Тимофей оглянулся на сладко спящую Марью, осторожно выскользнул из пещеры и направился следом за незнакомцами. Он старался не приближаться к ним слишком, ориентируясь только на голоса да мелькание красных одежд в ветвях.
Разбойники дошли до голого каменистого холма, лысой макушкой выделявшегося среди зелени и исчезли в расщелине, скрытой за кустарником. Тимоха притаился в ожидании — ведь Степан Тимофеевич сказал, что они сразу вернутся на струг. Надо же… струг… слово-то какое давнее.
Скоро послышались разговоры выходящих из пещеры людей. Теперь они шли налегке, и не было уже в руках их ни мешков, ни сундучка.
Тимофей дождался, когда разбойники уйдут подальше и затихнут их голоса, и нырнул в расщелину. В чистой полутёмной пещере, освещенной падающим откуда-то сбоку лучом солнца, стояли огромные лари.
Тимоха подошёл к ближнему, откинул крышку и зажмурился. Перед ним сверкали золотые монеты. Целая гора золотых монет. Эх, вот бы барыня от счастья померла бы, если бы столько золота увидела! Если бы можно было на эти деньги да всех крестьян её откупить! И Митяя-кузнеца тоже. А как же! Ведь жена евойная без его всё равно счастлива не будет! Только не получится это. Потому как он, Тимоха, сам у барыни в крепости. Отберёт деньги, а воли никому не даст. Поди, ещё крестьян накупит да новых причуд напридумывает.
Тимофей перешёл к другому ларю, открыл его. Тюки с тканями лежали перед ним. Тимоха потянул один, залюбовался переливами шёлка, яркими красками. Загляденье! А если бы Марью в такие одеть? И почему-то представилась ему подруженька в свободном платье и шароварах, с распущенными волосами, увешанная золотом и драгоценностями. А сама она во дворце падишахском на диванчике сидит, а слуги её веером обмахивают. Содрогнулся Тимоха, захлопнул крышку. Нет уж, куда как лучше в домотканом, привычном, чем рабыней у восточного правителя.
В третьем сундуке лежали украшения. Камни красные, синие, лиловые сверкали в упавшем на них луче света. Подвески, серьги, кольца, ожерелья — не перечесть всего. Особенно понравился Тимофею перстенек один, как раз по размеру Марьиного пальчика. Нешто взять, порадовать девчонку? Но вдруг подумалось Тимохе, что кольцо это разбойники с чьей-то руки сняли. Так и представил, как плачет и бьётся несчастная в руках у грабителей. Тошно стало ему, бросил кольцо в кучу, закрыл сундук.
В четвертом оказалась посуда. Золотые кубки, блюда, кувшины, усыпанные каменьями, украшенные богато чеканкой и эмалями. Вот диво дивное! Жаль только, что для костра не годятся. Ни к чему посуда, одна красота — и только. Наконец попался под руку медный судок. То ли широкий кувшин с ручкой, то ли сбитенник, то ли котелок.
«Вот такое бы нам сгодилось! - обрадовался Тимоха. - Только можно ли взять без хозяев?» Поколебавшись, он потянул судок к себе. Крышка сундука покачнулась и ударила парня по голове.
«Подь полоть! Подь полоть!»
Тимофей открыл глаза. Надо же, приснится ведь такое! Разин, разбойники, драгоценности… Жаль только, что котелок не наяву был.
«Подь полоть!» - пропела перепелка, выискивая перед входом в пещеру поживу.
Тимоха вышел на поляну, умылся в ручье, постоял. Вот тут проходили в его сне разбойники. Вот сюда они направлялись. Вот за теми деревьями… Тимоха замер. За деревьями он увидел лысую каменную гору. Надо же, в точности как во сне!
Тимофей смотрел на гору и напряжённо думал. Как могло такое случиться? Верно, всё же видел он это место да не запомнил впопыхах. А если проверить, нет ли расщелины той, куда разбойники входили? Терновником колючим всё заросло, давно уж человеческая нога здесь не ступала… А за терновником лаз в пещеру! Тимоха перекрестился и вошёл. Сердце билось в груди, подкатывало к горлу, ноги слабели под коленами. Однако сундуков в пещере не было, только у самой стены валялся старенький погнутый котелок.
Тимофей засмеялся. Всё же сон в руку оказался.
- Благодарствую, Хозяюшка, что подсказала! - поклонился он пещере и вышел наружу.
Красота кругом была — аж сердце от восторга замирало. Красота! Поднялся Тимофей на лысый лоб горы, глянул по сторонам — кругом море зелёное колышется. И вдалеке Волга лентой вьётся. А на ней…
Прищурился Тимоха, вгляделся. По Волге одинокий струг спускался под алым парусом.
Предыдущие главы: 1) В имении 2) За Волгу
#приключения #рассказы #история #россия
Если вам понравилась история, ставьте лайк, подписывайтесь на наш канал, чтобы не пропустить новые публикации!