Почти все конфликтные ситуации в Махабхарате сопровождаются рассуждениями мудрецов и героев о дхарме. Но из этих бесед даже при самом тщательном знакомстве с ними не просто сделать вывод, что она собой представляет. Ясно одно — это центральное понятие индийской философии, мистики, образа жизни индуса. В нем содержатся и космогонический аспект, и юридический, и статусный, и психологический, и нравственный. Встречаются и такие определения, что дхарма — это высший религиозный долг, добродетель, твёрдо установленный порядок и даже универсальный космический закон. В самом широком смысле это круг повседневных обязанностей индуса, добродетель, справедливость и образец, которому следует подражать, как норме. Казалось бы, если это нечто твердое, несомненное и авторитетное, признаваемое всеми как высшая нравственная ценность, то почему столько споров вокруг дхармы? С другой стороны, если столь сложное и глубокое понятие существовало в то время, когда человек был окружен простыми и немногочисленными вещами, то как могло возникнуть такое понятие в те далекие от нас времена? Действительно, спорить есть о чем.
Наша задача — выделить первоначальное представление о дхарме из бесконечных дискуссий, отделить историческое от философского и космогонического, определить практику жизни от теоретических представлений о ней, показать реальное содержание в отличие от идеалистических рассуждений. Куда бы ни уводили бесконечные размышления мудрецов, о чем бы они ни мечтали, кого бы они ни пугали, но в каждом конкретном случае кто-то из них получал вполне определенную выгоду. Все-таки участники дискуссии были абсолютно живыми людьми и помимо теоретических изысканий в сфере их интересов часто находились и чисто человеческие вещи, и материальные ценности, и чувства. Не чужды они были и многим человеческим недостаткам, в том числе и желанию кого-то обмануть, или выглядеть лучше, чем они были на самом деле, или даже полностью погрузиться в какую-то иллюзию, выдавая ее за абсолютную истину. Смотреть на них завороженными глазами и считать их совершенством возможно только при самом наивном взгляде на жизнь. Или при полном отсутствии собственной точки зрения.
Спор ведется между знатоками дхармы. Это наиболее употребляемый термин. Иногда участника дискуссии называют знатоком всех дхарм, иногда лучшим из блюстителей дхармы. Обычно в этих ролях выступают брахманы, реже раджи, совсем уж редко шудры и женщины. Большой неожиданностью для читателей является то, что сведущими в дхарме однажды объявляются вдруг … ракшасы.
В Экачакре мать пандавов Кунти подслушала разговор хозяев дома, где жила она со своими пятью сыновьями, — брахмана и его жены. Они являются родителями дочки и сына. Наступила их очередь отвозить пищу ракшасу. Жена говорит мужу о дхарме.
Адипарва. Глава 146. Шлоки 22 — 35. «Брахманка сказала:
...В установлениях закона знатоки закона говорят, что женщин не должно убивать, и они же говорят, что ракшасы сведущи в законе... Ведь даже отпустив меня, о благородный, ты обретешь другую супругу и тогда закон твой снова будет восстановлен. Ибо для мужчин, о прекрасный, многоженство не есть беззаконие, для женщин же будет великим беззаконием переступить первого супруга...»
Из этих рассуждений становится понятным, что дхарма не тождественна нынешнему представлению о законе. Во-первых, это не писаный свод — «знатоки закона говорят». Во-вторых, дхарма включает в себя и понятия о справедливости, и закон, и обычай. Причем то, что освящено традицией, находится вовсе не на последнем месте. В этом примере мы сталкиваемся сразу с тремя «законами»: женщин не должно убивать, мужчина может иметь несколько жен, женщина — только одного супруга. То, что женщин не следует убивать, известно даже ракшасам. Впрочем, тут не следует удивляться, ведь это стражники того времени, в нынешнем понимании — полицейские. Кому как не им знать законы? Брахман, утративший свою жену, теряет в своем статусе, и только, обретя новую супругу, он восстановит свою дхарму. И тут все понятно. Оставшись один, брахман будет вынужден выполнять чисто женские обязанности. Кто из женатых брахманов будет относиться к нему, как к равному? Адхармой — великим нарушением закона будет считаться, если женщина второй раз выйдет замуж, или будет иметь несколько мужей. Фактически, такая женщина утратила инстинкт материнства. Жизнь женщины заключается в ребенке. Это очевидно и не требует доказательств. После смерти первого мужа она должна жить ради ребенка. А если появляется второй муж и ребенок от него, то она не сможет уделить должного внимания первому ребенку. Подобная женщина общественным мнением того времени считалась нечестной, то есть проституткой. Инстинктом («законом природы») установлено, что лучше воспитывать именно своего сына, а не чужого ребенка. Передавать свои знания, опыт, мастерство и материальные ценности наследнику своего рода гораздо естественнее, чем потомку другого мужчины. Например, в морских глубинах именно самцы морских коньков воспитывают своих детей. Подобный инстинкт заложен самой природой. В древней Индии мужчина, по закону, мог иметь несколько жен. Образцом для древних законодателей мог быть мир дикой природы: прайд львов или стадо обезьян.
Мы рассмотрели положения закона «для всех». Но в обществе всегда были, есть и будут люди, не желающие жить, как все. Их стремление обойти закон — стать преступниками — вызвано или стремлением к богатству, или жаждой чувственных наслаждений, или местью, или жаждой власти, а иногда просто презрением к людям. Поговорим об исключениях из закона.
Пандавам предстоит жениться. Этот важный вопрос для них решает их учитель Вьяса. Он проводит беседы с Юдхиштхирой, Кунти, Друпадой (наедине без свидетелей), Драупади (эта встреча осталась за кадром, но ведь должна была невеста узнать заранее о своем фантастическом счастье). И все они, не без колебаний конечно, полностью поменяют свое представление о дхарме! Многомужество становится не только возможным, но и единственно необходимым. Оно объявляется волей богов. От их лица говорит сам великий знаток дхармы Вьяса — Предок. С этого времени общественное мнение, традиция, справедливость отступают у братьев на вторую роль. Главное — выполнить волю своего наставника Вьясы. Таким образом, при необходимости закон можно изменить самым радикальным образом. Но этим правом может пользоваться не каждый. И даже не каждый брахман. Например, Вьяса может. Может и Кришна.
Казалось бы, положение закона о том, что женщин не должно убивать, не подлежит сомнению. Жена брахмана в Экачакре говорит о том, что даже ракшас, руководствуясь дхармой, не станет убивать женщину. Но вот мудрец Вишвамитра в Рамаяне внушает Раме Дашаратхе совершенно другие мысли. Речь идет об якшине Тараке, которую риши Агастья проклял и превратил в ракшаси.
Рамаяна. Книга о детстве. 25 песнь. Шлоки 15 — 22. «Эту негодную якшини,
Во зло обратившую свою силу,
Ее, жестокую, убей, Рагхава,
На благо коров и брахманов!
Ибо во всех трех мирах,
Кроме тебя, о потомок Рагху,
Ни один человек не способен
Убить эту злобную якшини.
И сделай так, не пугаясь
Того, что убьешь женщину,
Ведь благо четырех варн —
Это долг царевича, о Рагхава.
Для защиты людей должно действовать
И жестко, и мягко, и безжалостно
И ради них всегда быть готовым
Брать на себя любую вину!
А для тех, кто несет бремя власти,
Это и непреложный долг.
Так убей ее, потомок Какустхи,
Ибо ей неведома добродетель.
Известно всем, о царевич,
О том, как некогда Шакра
Убил Мантхару, дочь Вирочаны,
Когда та хотела сгубить землю;
Или о том, как убил Вишну
Мать Кавьи, верную жену Бхригу,
Однажды пожелавшую
Оставить мир без Индры.
И многими, многими мужами,
Лучшими из людей, благородными,
Великими духом, были убиты
Жены, изменившие добродетели.
Потому по моему приказу, Рама,
Без колебаний убей Тараку!»
Итак, гарантии безопасности не распространяются на женщин-ракшаси, или якшини. Чтобы убедить в этом Раму Дашаратху, мудрец Вишвамитра приводит примеры из древних легенд. Но они удивляют в еще большей степени, чем случай с якшини Таракой. Следуя логике мудреца, исключением из правил становится и случай с убийством дочери дайтьи, и даже с женой брахмана (!) и множество других случаев, о которых он только напоминает, как о широко известных его слушателям. Фактически, это означает, что таким «исключением» может быть объявлено любое решение брахмана. Жертвой может быть назначена любая женщина, не понравившаяся брахману. Чувства женщины могут быть полностью проигнорированы. Но убийство мужчиной-
воином беззащитного существа (женщины, ребенка, старика) всегда аморально.
Так Рама и Лакшмана в Рамаяне убивают женщин-ракшаси Шурпанакху и Айомукхи просто зверским образом, несмотря на то, что последние объясняются им в любви. Нарушение дхармы в этих случаях никто не регистрирует. Это же «демоны»... Двойные стандарты становятся правилом: не важно, как ты относишься ко мне, важно то, что мне ты не нравишься и жить не достоин.
Современное понимание закона называет убийством даже лишение жизни насильника, бандита, мародера. Только независимый суд устанавливает степень вины человека, совершившего преступление. Несомненно, это более справедливое понимание и оценка действий нежели убийство Рамой и Лакшманой женщин в лесу, готовых видеть в них любимых. Фактически, называя их ракшасами (демонами), братья пытаются оправдать собственные действия. Логика проста: убить женщин в лесу — подлость, убить ракшасов — подвиг. Эти примеры ясно показывают, что дхарма не является законом в современном понимании этого слова. Убийство своих врагов не может быть законом. Во все времена это всегда называлось местью. Более того, это выглядит просто вероломно, ведь эти женщины объясняются им в любви. Жен брахманов нельзя убивать, а жен ракшасов или других врагов брахманов нужно. Этот пример — яркая иллюстрация двойных стандартов понимания дхармы в зависимости от ситуации.
Если взять современное положение, то отношение к закону и морали будет разным у государства и чиновников, гражданина и обывателя, жертвы и преступника. Никакого универсализма в этом вопросе быть не может. Людей разделяют и различные права, и мировосприятие, и цели, и искушения, и обязанности. Быть законопослушным, жить по совести, когда в мире столько несправедливости,— труднейшая задача жизни. Нарушая закон, каждая из сторон будет уверять всех, что ее действия лишь строгое исполнение закона и восстановление справедливости. Но разве в древнем обществе это было иначе? Конфликты с властью у людей были всегда, но далеко не всегда они разрешались законным образом, уж не говоря о соблюдении морали и обычаев.
Верность супругов друг другу лежит в основе брака. Это закреплено в брачных кодексах, а когда-то было широко распространено в обычаях большинства народов. Рождение ребенка повышает самооценку и статус в обществе молодых родителей. Отец становится полноценным членом общества именно после рождения сына, а мать наконец-то чувствует себя счастливой. Для многих членов общества рождение детей едва ли не основной смысл жизни. Но как жить тому, у кого детей нет?
У Панду с Кунти детей нет. Но есть большое желание иметь потомство. Он очень надеется на помощь лесных отшельников и отправляется жить в лес вместе с женой. Как же молодой муж решает эту проблему? Убедившись в том, что он не может произвести детей, Панду решается на откровенный разговор со своей женой. Он предлагает ей, ссылаясь на обычай, завести детей от какого-либо брахмана. Кунти указывает на еще более оригинальный способ: зачать детей от трупа (она рассказывает о случае с женой Вьюшиташвы). Озадаченный Панду сообщает о еще одном необычном установлении древних времен.
Адипарва. Глава 113. Шлоки 2 — 8.
«Вайшампаяна сказал: ...Но я расскажу тебе о древнем законе, увиденном благородными мудрецами, знающими закон; внемли же мне. В старину женщины не были ограничены (в своих поступках), о прекрасноликая. И когда они с самой юности изменяли своим мужьям, о красивобедрая, это не считалось беззаконием, ибо таков был закон для тех времен. Этому древнему закону следуют и теперь существа из породы животных, свободные от любви и ненависти. Закон этот, предусмотренный пуранами, почитается великими мудрецами, он действует также и среди северных кауравов, о округлобедрая! Ведь тот закон, благоприятный для женщин, весьма древний».
Большинство людей ждет рождения именно своих детей. Родительские чувства во многом основаны на инстинктах. То, что для многих и многих людей естественный итог супружества, для Панду становится неразрешимой проблемой. Он обращается к таким методам зачатия, которые неприемлемы для большинства. Эти исключения из правил он предлагает считать нормой, дхармой. Из его последнего примера видно, что он не считает измену молодой жены беззаконием. И хотя Панду ссылается на авторитет пуран и мудрецов, приводит в пример и северных кауравов, и животных, на самом деле он цепляется за прецедент. Его логика проста и понятна, хотя и выглядит витиеватой: мы не нарушаем законов, это уже было до нас. Но трудно представить, что такой обычай в древнем обществе мог считаться нормальным. Несомненно, что подобная свобода нравов вряд ли имела место в действительности. Она обессмысливает супружество. Попутно Панду не стесняется очернить обычаи северных кауравов, уподобив их поведению животных. Безысходность искажала его мысли, измена жены казалась выходом из тупика. Воображение мужчины, страдающего бесплодием, подсказывало самые фантастические варианты, как стать отцом любой ценой. Этим вариантам он пытается дать законное обоснование. Чтобы быть уважаемым человеком в обществе, он должен иметь детей. Несчастный мужчина, желающий иметь детей, не допускает даже мысли, что это может закончиться трагически для него. И он приобретет статус отцовства посмертно. Наедине с женой он поучает Кунти.
Адипарва. Глава 113. Шлоки 21 — 30. «Вайшампаяна сказал:
...Поэтому, приняв во внимание все эти доводы, ты должна исполнить это мое законное требование, о безупречная! Всякий раз после месячных очищений, о царевна, соблюдающая обет, супруг не должен быть обойден женой — таков закон, который ведают знатоки закона. Но в остальное время женщина заслуживает свободы. Благочестивые люди называют это древним законом. Что ни скажет муж жене — законное или незаконное, о царская дочь, то и должно исполняться ,— так возглашают знатоки закона. В особенности же (когда просит муж), жаждущий сыновей, как я, который сам лишен возможности произвести потомство, о безупречносложенная, но имеет желание видеть сыновей».
Теперь грань между дхармой и адхармой совсем зыбка. Она настолько прозрачна и почти невидима, что ее легко перейти и не заметить этого. И первым это делает сам Панду. Ведь что он говорит? Во-первых, требование к своей жене зачать от какого-либо брахмана он называет законным. Во-вторых, сам Панду из-за проклятия мудреца «обходит» свою жену после месячных очищений и, следовательно, нарушает закон. В-третьих, он предлагает считать любую женщину свободной в остальное время, то есть, фактически, толкает ее на путь проституции. И самое главное, любое слово мужа нужно исполнять. Противоречит ли оно закону, обычаю, морали, общественному мнению, репутации, справедливости или не противоречит — все это не важно. Ничто от этого не меняется. Мнение женщины никого из установителей дхармы не интересует. Ее права вообще не имеют значения. Все средства хороши, чтобы завести детей и, благодаря им, приобрести статус в обществе. Дхармой жены является, таким образом, исполнение любой воли мужа. Даже если эта воля толкает ее на нарушение дхармы в ее традиционном понимании.
Теперь посмотрим, что же является главным отличием дхармы для Юдхиштхиры, царя справедливости, как его называет текст. Главный критерий тут прост — слово наставника, брахмана. Или матери. То есть, для принятия решения ему всегда нужен какой-то посторонний авторитет. И совсем не страшно, если это слово расходится с традицией, справедливостью или законом. На каком же основании Юдхиштхиру называют царем справедливости? Справедливым решение царя может быть названым только в том случае, когда оно основано не только на законе, но и на совести. Но как мы видим, совесть у Юдхиштхиры дремлет. Логика политической борьбы требует иногда пойти и против мнения большинства, и против закона, и против справедливости.
Адипарва. Глава 188. Шлоки 13 — 16. «Юдхиштхира сказал:
Язык мой не произносит неправды, а моя мысль не направляется к беззаконию. Ведь раз мое сердце склоняется к этому, то здесь никак не может быть беззакония. Ибо известно еще в пуране, что девушка из рода Готамы, по имени Джатила, вышла замуж за семерых мудрецов, о лучший среди блюстителей закона! Говорят, что слово наставника есть закон, о наилучший из знатоков закона! А среди всех наставников мать есть наивысший наставник. Она же сказала такие слова: «Наслаждайтесь ею как милостыней». Поэтому я считаю это вполне законным, о лучший из дваждырожденных!»
Юдхиштхира уверяет всех, что он никогда не врет. И что у него нет никакого намерения поступать противозаконно. И действует он согласно решению наставника. Но его слова, что Драупади должна быть женой пяти братьев, противоречат всем нормам того времени. Не вдаваясь ни в какие коллизии, не мучаясь совестью, не утруждая себя работой мысли, он решил для себя раз и навсегда, что прикажет Вьяса, то и есть дхарма, то и следует исполнять немедленно. Скажет Вьяса, чтобы Драупади стала одной женой для пяти пандавов, и Юдхиштхира первый из братьев вдруг вспомнит, что девушка из рода Готамы когда-то вышла замуж за семерых мудрецов. (Вот он прецедент!) А если бы число братьев-пандавов составляло десять человек, то и, наверное, число мудрецов увеличилось бы до пятнадцати...
Кунти слышит слова Юдхиштхиры и полностью одобряет их. Но давайте напомним ей ее собственные когда-то в молодости сказанные своему мужу Панду слова после того, как от трех «богов» она родила трех сыновей: Юдхиштхиру, Бхиму и Арджуну. А ему хотелось больше...
Адипарва. Глава 114. Шлоки 63 — 66. «...но Кунти ему сказала тогда: «Не говорят ведь о четвертом рождении, даже при бедствиях. Поэтому если (женщина сойдется) еще с одним мужчиной, то она будет признана распутной, а если с пятым — то она будет считаться развратной. Как же ты, зная этот закон, постигаемый умом, говоришь мне так ради потомства, нарушив его будто в опьянении?».
Все зависит от обстоятельств. Трех мужей для Кунти было вполне достаточно. Но Драупади «повезло» еще больше. Кунти ей не завидует, но прошло около двадцати лет, и память ее стала подводить. Драупади перешагнула через этот барьер, у нее именно пять мужей. Кем же сейчас считает свою невестку ее свекровь Кунти?
Но Юдхиштхире не знакомо чувство стыда, для него дхармой является авторитет учителя. Собственное мнение у него отсутствует, совесть тоже... Не надо обманываться его эпитетом, считать, что он одержим справедливостью. В конце концов вовсе не всегда эпитет, закрепившийся за правителем, отражает суть вещей. Только наивные будут верить, что Ярослав — мудрый, Иоанн — грозный, Людовик — святой, Филипп — красивый и тому подобное.
Многомужество Драупади обсуждается в присутствии Кунти. У последней было три мужа, имена которых скрыты для большинства. Официально пандавы считаются детьми одного Панду. Для Драупади именно законными провозглашены целых пять мужей! Какой это вызов общественному мнению того времени! А ведь такое положение, по словам Кунти, делает Драупади развратной женщиной. И мать согласна на такой брак своих детей? И это считать дхармой?
То, что считает дхармой Вьяса в разговоре с Друпадой, нельзя называть при всех. И с каких же это пор тайной становится закон, справедливость, долг? Ведь обычно скрывают от всех нечто незаконное, аморальное или бесчестное. И именно такое слово наставника Вьясы становится законом для всех присутствующих...
А что думает о дхарме отец невесты Друпада? Для него неважно законно или незаконно, если решение уже предопределено (ранее принято) Шанкарой. Его мнение о степени законности любого решения фактически совпадает с мнением Панду. Словно под копирку они заявляют, что юридические и нравственные соображения вторичны, если решение уже ранее состоялось или принято человеком более высокого ранга. Это не цари, а, скорее, марионетки. Они не имеют собственной точки зрения и полностью зависимы от брахманов и «богов». В таком случае дхарма людей, стоящих ниже на властной пирамиде, только исполнение. А ведь официально ни Друпада, ни Панду никому не подчиняются. Значит, речь идет о тайном влиянии.
Решение принято Шанкарой. Ему подчиняются все: и Друпада, и Кунти, и пандавы, и Драупади. Но никто из них не встречается с Шанкарой. От его имени распоряжается Вьяса. Тут уместным было бы спросить: а был ли Шанкара? А ведь это решение радикально изменило их судьбу. Такое положение чрезвычайно удобно для злоупотреблений. И было бы очень глупо им не воспользоваться, ведь оно и было создано для этого Вьясой. Что же в итоге?
В истории со сваямварой Драупади все пять братьев, их мать Кунти, Друпада и его дочь Драупади ведут себя абсолютно беспринципно, не имеют своей точки зрения на события и полностью соглашаются с решением Вьясы. Решение своей судьбы они доверяют постороннему человеку. Они называют дхармой для себя повиновение Вьясе. «Чудесное» воскрешение и многомужество Драупади для него только средство, чтобы привлечь внимание к пандавам, пиар-компания.
Что говорят и думают о дхарме другие герои Махабхараты? Надо сказать, что отношение к дхарме (закону) у людей меняется в зависимости от ситуации. Оказавшись в беде, пандавы, когда их дело рассматривается в суде, взывают к «нравственному закону» (дхарме). Дхарма для них превращается в жажду милосердия. Отчаянно им пытается помочь Видура.
Судебное заседание в Хастинапуре рассматривает дело о клевете. После сожжения смоляного домика в Варанавате, в котором жили пандавы, и оружейного склада слухи в народе обвиняли в этом Дурьйодхану. Но вот пандавы чудесным образом воскресли, а вопросы с поджогом остались: кто погиб на пожаре, кто поджигал, кто распространял слухи? Дурьйодхана хотел услышать из первых уст: как же они спаслись? Спасению и воскресению братьев, как и ложному обвинению Дурьйодханы следовало дать всем понятное объяснение.
Видура опасается, как бы суд, поддерживая Дурьйодхану, не стал мстить пандавам. Он приводит любопытный пример, когда верность дхарме стоит выше любви отца к сыну. Именно так относятся к дхарме конкуренты и враги богов дайтьи. Это рекомендации «для всех». Но «избранные» придерживаются другой шкалы ценностей. Мы скоро столкнемся с таким случаем, когда любовь сына к отцу стоит выше преданности дхармы. Но сначала первый случай. Вот что говорит Видура.
Жил некогда владыка дайтьев Прахлада. И был у него сын Вирочана. Из-за одной девушки он поссорился с Судханваном, сыном Ангираса, кто из них старше. С этим вопросом они обратились к Прахладе. Испытывая сомнение, Прахлада сам спросил «могущественного» Кашьяпу, знатока нравственного закона, как нужно отвечать и что бывает с тем, кто не отвечает на вопрос или же показывает ложно. Мы приводим речь Кашьяпы полностью.
Сабхапарва. Глава 61. Шлоки 67 — 76, 77 — 78, 79. «Кашьяпа сказал: знающий, но не отвечающий на (поставленный вопрос) из страсти, гнева или страха, бросает на себя самого тысячу сетей Варуны. По истечении полного года одна такая сеть спадает с него. Поэтому знающий правду должен говорить сущую правду. Ведь когда добродетель, пронзенная пороком, является в собрание (за помощью), тогда присутствующие в собрании сами бывают пронзены, если они не извлекут из нее жала. Половину (вины) приемлет главенствующий (в собрании), четвертая часть падает на тех, кто выступает (неправедно), и четвертая часть — на (остальных) участников собрания, если они не осуждают поступков, достойных осуждения. (С другой стороны), главенствующий (в собрании) становится свободным от всех грехов, а также освобождаются (от них) и все участники собрания, когда осуждается тот, кто заслуживает осуждения, — грех падает лишь на того, кто его совершает. Те, кто говорят неправду, о Прахлада, когда их спрашивают о нравственном законе, — губят (свои) благочестивые деяния, а также семь (своих) поколений, предыдущих и последующих. Горе того, у кого отнято все состояние, и того, чей сын убит, горе, испытываемое должником, или горе того, кто обездолен царем, горе жены, лишившейся своего мужа, и того, кто отпал от своих сотоварищей, горе той, у мужа которой есть вторая жена, а также горе того, кто разорен (ложными показаниями) свидетелей, — все эти горести владыки тридцати (богов) считают равными. Все эти горести обретает тот, кто говорит неправду. Свидетелем (кто-либо) становится от виденного воочию, от слышанного и от усвоения (самой вещи). Поэтому свидетель, говорящий правду, никогда не лишается религиозных заслуг и мирских выгод.
Видура сказал:
Услышав слова Кашьяпы, Прахлада сказал сыну: «Судханван старше тебя, точно так же как Ангирас (его отец) старше меня. Также и мать Судханвана старше твоей матери. Поэтому, о Вирочана, этот Судханван отныне владыка твоей жизни».
Судханван сказал:
Поскольку ты пренебрег любовью к своему сыну и остался верен закону, я повелеваю твоему сыну: пусть он живет сотню лет».
Кто же такие дайтьи? Сведений о них очень мало, постоянного участия в событиях нет, а есть только разрозненные легенды, но, не выяснив кто они, трудно разобраться и с остальными персонажами исторической драмы. Существует целая династия дайтьев, сначала конкурентов, а потом и врагов богов: Хираньякашипу, Прахлада, Вирочана, Бали. Конфликт этот — одна из загадок индийской мифологии. «Тридцатка»— собрание тридцати бессмертных мудрецов представляет «партию» богов, другая коалиция — партию дайтьев. Спор ведется из-за девушки, но это не обычная распря молодых людей из-за невесты. Кто «старше», тот и в иерархии выше, а, следовательно, имеет больше прав на девушку — возможность еще больше повысить свой статус. Так могут ставить вопрос люди одного поколения, родственники. Оба молодых человека принадлежат к местным знатным родам. Каждый из них признает авторитет и осведомленность в этом вопросе знатока всех законов Кашьяпы. Он напоминает присутствующим о том, как человек должен вести себя во время суда. Эти законы устанавливает собрание тридцати бессмертных мудрецов, от имени которых и говорит Кашьяпа. Что интересно, дайтьи также признают эти законы. Так мы добрались до одной замалчиваемой темы. У Брахмы шесть сыновей, так почему у него не могло быть братьев и сестер? Можно предположить, что эта ветвь рода существовала и конкурировала с богами, но в конце концов идеологически проиграла. В поздней мифологии ее сблизили с асурами — военачальниками завоевателей и ракшасами — стражниками. Но если асуры и дайтьи соперники богов, то ракшасы — враги брахманов по преимуществу.
Решение может принять царь — отец Вирочаны. Но подсказать правильное решение должен «могущественный Кашьяпа», признаваемый и дайтьями и богами в качестве авторитета и выступающий в роли наставника. Прахлада спрашивает Кашьяпу, что будет с тем, кто отвечает ложно или, являясь свидетелем, умалчивает о виденном. В своем расширенном ответе Кашьяпа излагает поведение участников судебного процесса, их права и обязанности, ответственность, гарантии сторон: истца, ответчика, свидетелей, судей и «главенствующего» — председателя суда. Свидетель должен говорить только правду и не поддаваться чувствам: страсти, гневу, мести или страху. Судья и другие участники процесса должны оправдать ложно обвиненного. Если же обвиняемый осужден справедливо, то в этом нет вины ни председателя суда, ни свидетелей, ни судей. Если же свидетели лгут, то наказание ждет их потомков, а предки достойны поругания. По решению совета тридцати мудрецов (богов) равно пострадавшими следует считать: того, у кого отняли все состояние; того, чей сын убит; должника; того, кто обездолен царем; жену, лишившуюся мужа; ту, у мужа которой есть вторая жена; того, кто разорен ложными показаниями свидетелей. Кто говорит неправду, тот обретает все эти горести вместе. Свидетелем следует считать того, кто видел само происшествие, или слышал о нем от других. Свидетель, говорящий правду, исполняет свой религиозный долг (дхарму) и приобретает уважение в обществе.
Кашьяпа ответил не только на вопрос об ответственности свидетелей за дачу ложных показаний, но и осветил различные стороны судебного процесса. После его слов дайтья Прахлада признал старшинство Судханвана над своим сыном Вирочаной, а заодно и Ангираса над собой. Довольный Судханван подвел итог: раз для Прахлады верность дхарме значит больше, чем его любовь к сыну, то он сохраняет жизнь Вирочане и прощает его. Формула «владыка твоей жизни» очевидно имеет значение признания прав старшего, старшего в роде.
Вывод Судханвана показателен: внук Брахмы утверждает, что дайтья Прахлада соблюдает дхарму, он живет по правилам, предписанным для большинства. Рекомендации «для всех», правда, хороши не только для сохранения норм законности в обществе, но и в тех случаях, когда, провозглашая их на словах, «избранные» и не собираются их выполнять. Пусть по общим правилам живут наши враги: дайтьи, данавы, асуры и так далее...
Видура в своей речи напомнил участникам судебного процесса в Хастинапуре о поведении сторон в зале суда (сабхе). Основной ее урок должен усвоить Дхритараштра: верность дхарме должна стоять выше его любви к сыну. Именно в таком контексте она выглядит чрезвычайно уместной, поражает стройностью и внутренней логикой.
В процессе судебного разбирательства в зал, после неоднократных напоминаний, Духшасана силой приводит Драупади. Практически с порога она тут же ставит вопрос о нарушении дхармы. Не сразу становится понятным, о чем идет речь. Ей не может помочь даже самый старший из присутствующих в зале Бхишма, заявляя, что закон очень тонок, а Юдхиштхира сам не считает происходящее бесчестием. Попытку прояснить суть вопроса делает Карна. Он говорит, что только один супруг определен для женщин богами, а Драупади исполняет желания пяти мужей, следовательно, она рассматривается как нечестная женщина. Иначе говоря: женщина, по обычаю, может иметь только одного мужа, если у нее пять мужей — то это незаконно. Драупади вспоминает древний закон, по которому замужних женщин раньше не приводили в суд. За нее в этом случае отвечал муж. И здесь Бхишма дает свое определение закона.
Сабхапарва. Глава 62. Шлоки 14 — 21. «Бхишма сказал: я уже говорил, о счастливая, что путь закона гибок. Даже благородные мудрецы не в состоянии следовать ему в мире. Каким сильный умом человек представляет себе в мире закон, — то и признается другими за закон, хотя ( в действительности) и бывают нарушения закона».
Происходящее в зале суда, волшебным образом превращенное авторами в игру в кости, несет в себе все признаки театра абсурда. О каком нарушении дхармы говорит Драупади, не ясно. Если это то, что ее силой в зал привел Духшасана, так она не хотела придти добровольно. Если раньше за жену в суде отвечал муж, то сейчас она сама может свидетельствовать. Таким образом, ее статус повысили, а права увеличили. Что здесь незаконного?
Обычно рассуждения о дхарме — это монополия брахманов. Редкий случай, когда кто-то из кауравов ссылается на обычай, как, например, Карна напоминает: у женщины должен быть только один муж. В противном случае он будет считаться нечестной женщиной, фактически, проституткой.
Драупади не может помочь и старший в роде Бхишма, ведь и Юдхиштхира не считает происходящее бесчестием. Бхишма подводит черту: даже мудрецы не в состоянии следовать дхарме, настолько она сложна. Законом следует считать то, что признают за закон самые умные. Логика здесь очевидна: умный всегда прав. А самые умные у нас, конечно, брахманы. Беда пандавов в том, что они прижаты силой аргументов к стене. А в этом положении им не могут помочь самые умные. Если будут помогать слишком явно, то подозрения падут и на них.