После шторма 14 ноября 1854 года, Николай I, воскликнул: «Еще одну такую бурю, и союзники убрались бы из Крыма!». "Не склалось..."
И сам Николай I почил в бозе, и пол Севастополя пришлось оставить. Вторую половину севастопольской оборонительной линии противник так и не осилил. Нагорные редуты на Северной стороне он штурмовать не решился.
Год стояли наши против "не наших" (сейчас бы оккупантов назвали бы "миротворцами"). Все это время шли политические баталии. И не столь сокрушительно было поражение русского оружия, сколь сокрушительно было поражение царской дипломатии. Пруссия и Австро-Венгрия ранее занимавшие нейтральную позицию, встали на сторону оккупантов, требуя "наказать Россию". (В общем, все, как всегда). В общем... продули мы Крымскую (Восточную) войну, несмотря на весь отчаянный героизм нашей армии.
Военный флот Российской Империи на Черном море был запрещен, крепости надлежало срыть, Российская империя возвращала Турции крепость Карс, Молдавскому княжеству — устье Дуная и часть Южной Бессарабии. Чёрное море объявлялось нейтральным. Подтверждалась автономия Сербии и Дунайских княжеств. Мощь России на Юге была сильно подорвана.
«Увидя Севастополь вблизи, мы его не узнали: Николаевского, Александровского и Павловского фортов — нет! Город почернел от пожаров и безжизнен. При виде этого огромного кладбища, при воспоминании всего происходившего тут, сделалось так грустно, что невольно выступили слезы... Тяжело было смотреть на запустение приюта моряков, где еще недавно было столько жизни и отваги» («Морской сборник», 1856, № 10, стр. 19, 20).
Офицеры, вернувшиеся в Севастополь, осмотрели руины Морской библиотеки. «Мы нашли ее, — с грустью писал офицер, — обгорелою и в развалинах: мраморные статуи, барельефы и сфинксы — увезены; пьедесталы же мраморные, которых не могли унести, — разбиты».
Графская пристань была сильно повреждена. На площади за ней лежали одни развалины: на месте Екатерининского дворца интервенты поставили кабак. Офицерский клуб, дома Нахимова, Истомина и почти все другие на Екатерининской улице разрушены. Адмиралтейская башня оказалась целой, но городские часы с нее были сняты и поставлены в главной квартире французских войск, а затем увезены.
Были предприняты попытки обследовать дно, чтобы понять, состояние фарватера. А, на фарватере творился хаос.
11 сентября 1854 г. на входе в Севастопольскую бухту, для создания преграды, были затоплены семь кораблей Черноморского флота (Думаю, о затопленных кораблях знают все). Поперёк фарватера, при входе в бухту, между Константиновской и Александровской батареями затопили фрегаты «Сизополь», «Флора», линейные корабли «Уриил», «Три Святителя», «Силистрия», «Селафаил», «Варна».
Корабль "3 святителя" упорно не хотел тонуть, пароход "Громоносец" был вынужден был дать несколько залпов по кораблю.
Ноябрьски шторм растормошил затопленные на фарватере корабли, а "Три святителя" вообще... всплыл. Балласт проломил прогнившее днище ветерана, и корпус подвсплыл на фарватере. На его место затопили дополнительно линейный корабль "Гавриил", купеческое судно и корвет.
В феврале 1855 года была создана вторая линия затопления: Между Михайловским фортом и мысом Хрустальные воды (8-я батарея) затопили корабли «Двенадцать апостолов», «Ростислав», «Святослав», фрегаты «Кагул», «Месемврия», «Мидия».
При оставлении Южной стороны, затопили остальной флот в том числе и пароходофрегаты отряда под командованием капитан-лейтенанта Г. И. Бутакова. («Владимир», «Бессарабия», «Херсонес», «Крым» и «Одесса» .
Четыре из них были однотипными: «Крым», «Одесса», «Херсонес» и «Бессарабия», построенными... в Англии. Контракт был заключен с судостроительной верфью «W. & H. Pitcher» 2 февраля 1842 года. Судьба их была тоже похожа. Они легли на дно Севастопольской бухты.
Естественно, после войны их попытались поднять.
После войны при расчистке Севастопольской бухты 8 декабря 1859 года корпус пароходофрегата "Крым" был поднят и сдан на слом.
При расчистке Севастопольской бухты 22 января 1860 года года пароходофрегат "Бессарабия" был поднят, но в силу плохого состояния корпуса и машин не восстанавливался и сдан на слом.
2 апреля подняли "Одессу", но тоже отправили на слом.
В 1862 году был поднят «Херсонес» , но к этому времени уже частично разрушился, поэтому был списан и переоборудован в блокшив. В 1886 году блокшив разобрали.
Единственным пароходом, который продолжил службу после подъема, стал пароходофрегат "Владимир" (вот, как ни странно, построенный тоже в Англии). В 1860 году «Владимир» был поднят, восстановлен и зачислен на службу.
Кто поднимал эти корабли? Вот как ни странно, американцы.
После Крымской войны главной заботой флота стала очистка морского дна Севастопольской бухты от затопленных кораблей и судов. Несомненно, это была трудно решаемая техническая задача.
Не располагая достаточными силами и средствами, морское ведомство решило привлечь к подъему судов частных предпринимателей. Условия были следующие: «Половинное по весу количество меди, железа, чугуна и годной пеньки, добытых со дна моря, и половина деревянных вещей на меру будет принадлежать добывателям, в вознаграждение за труды и издержки, на это употребленные». Предупреждалось, что «со стороны же казны, на счет пособия, вообще никакого обязательного условия не определяется», что «казна имеет право отдавать к вытаске суда по одиночке и другим частным лицам».
Предложенные морским ведомством условия вызвали широкий отклик. Появилось много проектов и прожектов. Не прошли конкурс проекты: неаполитанских водолазов Товиа Дисордано и Иосифу Пиполо, товарищества "Гидростат".
Лейтенант Д. Афанасьев предложил соединить прочные парусиновые мешки числом до пятисот в единую гирлянду. Четыре такие цепи должны были надежно облегать корпус судна, запускаются насосы - и 50 тысяч кубических футов воздуха без труда поднимают на поверхность 120-пушечный корабль. Только не было ни мешков, ни насосов. Аналогичный проект был и у лейтенанта нидерландского флота Кейхениуса, только мешки (гуттаперчевые и крупнее) заводятся внутрь судна, чтобы, полнясь воздухом, вытеснять воду.
Принять участие в подъеме судов пожелали даже американские дельцы. Так, в марте 1857 года Морской ученый комитет рассмотрел письмо одного американца, предложившего для поднятия затонувших в Севастополе судов снаряд, стоящий, по словам изобретателя, всего около тысячи фунтов стерлингов, причем издержки на поднятие всех затонувших судов предполагались не свыше двух тысяч фунтов. Рассмотрев и отклонив этот явно безответственный «прожект», Ученый комитет записал: «Не объясняя устройства снаряда и не упоминая об условиях, изобретатель ограничился только предложением услуг и приложением своего; адреса (в Северо-Американских Соединенных Штатах)».
Тем временем появилась и серьезная компания, способная сразу взяться за дело, - американская, из Бостона. Из Нового Света приехали два кузнеца, три водолаза, четыре конопатчика, пять плотников, шесть механиков... всего двести человек. Все поднятое делилось поровну между компанией и Морским министерством. Новизной отличался способ подъема: возле корабля ставились четыре дока, вода из них откачивалась и тяговое усилие в 2360 тонн отрывало корабль со дня. Крупные корабли взрывали на месте, испрашивая всякий раз на то позволения инженерной комиссии, и поднимали по частям. Для размаха работ компания доставила с греческого острова Самос полтораста водолазов, а в самом Севастополе нанимала поденно до сорока человек из отставных и бессрочных матросов. Заинтересованность в сохранном поднятии была взаимной. Пригодная оснастка забиралась казной, доля американцев выплачивалась деньгами.
Более двадцати кораблей удалось вызволить из морской неволи целехонькими. Среди них: корабль «Мария», фрегаты «Владимир», «Кулевчи», корвет «Аргонафт», пароходы «Одесса», «Громовержец», «Крым» и другие, а также 18 малых судов
Продолжил работу по очистке Севастопольской бухты одесский купец, «потомственный почетный гражданин» Козьма Потапов, который уже имел опыт, в короткий срок он очистил от затопленных судов дно Одесской бухты. Предлагая свои услуги морскому ведомству он писал: «Севастопольская бухта будет очищена с гораздо меньшими издержками и без больших затруднений».
У развалин севастопольского форта Павел работал американский водолаз. На дне он обнаружил батарею полевой артиллерии. Скелеты людей и лошадей громоздились в виде огромных куч. Один скелет солдата в обрывках мундира все еще сидел на лошадином хребте, охваченном остатками сбруи. Ноги всадника так и остались в стременах. Действительно, в районе наплавного моста через Южную бухту, при отступлении с Корабельной стороны, в воду сорвалась конная батарея (понесли кони). Правда, произошло это не у самого форта, а в районе бывшего моста (их было два: с Южной стороны на Корабельную, и с Корабельной на Южную, но памятного знака второму мосту нет).
О том, какими трудными были работы по подъему судов, наглядно свидетельствует такой пример. Подведение цепей под линейный корабль «Двенадцать апостолов» продолжалось более четырех месяцев, так как корпус его значительно углубился в ил. Приходилось делать небольшие туннели с помощью водолазов, что при несовершенстве водолазного снаряжения того времени было очень сложным и длительным делом».
В результате всего этого очистка Севастопольской бухты затянулась более чем на десять лет.
Вы думаете, что наша брусчатка (там, где она еще сохранилась) просто камни? Вы ошибаетесь: брусчатка в виде буханки, это балласт парусных кораблей, поднятый со дна бухты (от того и форма такая). Верхняя часть камней прилегала к деревянному дну, и, чтобы не "протереть" дно немного скруглена. А, поскольку днище имело полукруглую форму боковые грани балластин тоже скошены (но, кто сейчас об этом помнит). Да, и... осталась ли еще где-то эта брусчатка (кажется всю ужо извели)
Ну, да, лано... Продолжим историю?
