Глава 7. В которой Лёка проводит последнее лето перед школой. Поход в парк развлечений. Герои узнают кое-что новое о себе.
Лёка, перетащив велик через одноколейку, взобралась на насыпь, и они оказались в царстве шиповника и луговых трав. По узкой утрамбованной тропинке между серыми хозяйственными сарайчиками, дачами и лоскутами обработанной под картошку земли ехала не спеша, слушая разговор спиц с осокой. До поры, пока рельеф не сделал резкий уклон, мимо местного кладбища до самого берега. Это место нельзя пропустить. Девочка расставила ноги в стороны от педалей и вцепилась в руль что было силы. Склон был изрезан морщинам из-за талой воды и покрыт ямами.
Звонарь уже смирился с новым увлечением хозяйки, но сейчас лаял и катился шариком рядом на всякий случай. Эмоциональная Белка, высоко подбрасывая лапы, летела впереди. Почти ослепнув от слёз, под аккомпанемент свиста ветра и дребезжание багажника их подруга оторвалась от земных забот.
После они лежали на берегу, наблюдая изменения цвета и фактуры текущей воды. Та то покрывалась рябью, то проливалась бархатом. В ней отражались серые близнецы облаков. Трава редкой кисеёй закрывала от них высокое-высокое небо с заблудившимся где-то там звоном пичуги. Со щёк ушёл жар, сердце успокоилось.
***
Летние дни шёлковыми лепестками упали с цветущих деревьев… прошумели листвой… сгорели в костре Ивана Купалы – уплыли скромными венками по реке… просыпались на землю морошкой с черникой, подберёзовиками с рыжиками. Цветной подол мелькнул среди августовской поредевшей листвы и слился с закатом.
Последний месяц уже дышал прохладою, порой пронизывал воздух ледяными иглами, напоминая о грядущих холодах. Над землёй нависло серое небо, выпуская короткие злые дожди и туман, отчего дни будто съёживались, становясь короче.
В один из таких дней, когда из дома и выходить-то не охота, их навестили друзья. Белка поздоровалась с каждым, подавая лапу, и представила хозяина с новым именем.
– Какое чудное! Есений*, – захлопала в ладоши Лёка. – Мы соскучились… Хотите пойти с нами? – спросила о чём-то вспомнив.
Гость извинился за долгое отсутствие, сославшись на неотложные дела и поинтересовался, куда их приглашает малышка.
– В последнее воскресенье лета мы с ним прощаемся в городе. Катаемся на катере по озеру. Ходим в театр кукол. Едим мороженое у Баскина и Роббинса… А в этом году пойдём в парк развлечений. Ведь первого сентября я иду в первый класс… Только бы погода не подкачала, – она с надеждой посмотрела на гостей. Те сразу согласились.
Воскресенье погодой не порадовало. Призрачное солнце не грело, но вызывало сонливость. Деревья роняли ослабевшую листву. Парк развлечений выглядел одиноким неряшливым стариком. Пронизывающий ветер играл с мусором и пластиковым пакетом. Надувал его, безуспешно стараясь поднять на крышу павильона.
Кто-то невидимый привлекал озабоченных горожан, гоняя лошадок на карусели и крутил колесо обозрения. Вторя завыванию ветра, скрипели и повизгивали металлические детали механизмов.
Посетители невольно стушевались и остановились у касс в раздумье. Из глубины парка послышалась отдалённая бравурная музыка.
– Вы работаете? – вежливо уточнила бабуля.
– Да-да. Сегодня цирк даёт последнее представление. Поторопитесь. Оно начнётся с минуты на минуту.
Мужик в болоньевой кепке с двумя козырьками высунулся в окошко, ощерясь, вслух посчитал посетителей. И посерьёзнев, деловито спросил: – Собачек тоже считаем или подождут у входа?
С зажатыми в руках билетами компания пробежала по аллеям к цирковому шапито. На его жёлто-красной полосатой крыше, раскрывая в приглашающем жесте длинные руки, скалила зубы и вихлялась в разные стороны надувная фигура ковёрного. Весело стучали барабаны, гремели тарелки, играла труба. Старинный громкоговоритель не умолкал:
«Последние гастроли! Последние гастроли! Кто не успел – тот опоздал!».
АЯ, улыбнувшись, отвела в сторону брезентовый занавес и тёмная щель входа с силой засосала внутрь всех пятерых.
Весь периметр цирка, снизу доверху, подобно сотам, был перекрыт зеркалами в деревянных рамах. Невидимый источник света отражал в них живых, гарцующих где-то вольтижёров, группу силовых акробатов, надувающих мускулы и щёки, смертельные трюки эквилибристов под куполом, каскады смешных падений с высоты на спину и лицом эксцентриков и прочие чудеса циркового искусства.
Отражающие поверхности выше первого уровня пестрели, дрожали, извивались, беспрерывно меняли картинку в бешеном калейдоскопе демонстрации силы, ловкости и куража.
Нижние экраны мрачно темнели. Зрителей, кроме вошедших, не было. Выход исчез или не был обозначен. Друзья, рефлекторно обороняясь, встали спина к спине. Раздался тихий, шипящий свист и Звонарь навострил уши.
– Иди вперёд, – прозвучало в голове у каждого.
Белка шагнула. Зеркало перед ней осветилось и отразило собаку с тремя милыми головками. Те могли видеть весь восторг зрителей. Отовсюду, вторя шагам «голдена», раздались восторженные восклицания: «Белла! Красавица! Ах, ах! Белла! Ей рукоплескал океан поклонников. Голова у Белки закружилась, и добрая собака провалилась в тёмный проём забвения.
– Цена иждивенчества и тщеславия, – хохотал безумец.
Звонарь не выдержал и бросился на выручку. Ему навстречу оскалилось кровавыми иглами клыков лохматое существо с мёртвыми глазами.
– Как тебе на вкус убийство? Ведь, то была совсем другая крыса. А-ха-ха-ха! – заливался мучитель.
Рот пса наполнился вонючей крысиной горечью, и Звонарь исчез.
Лёка от злости заревела и тут же превратилась в фурию с металлической пикой в руке. С безумными криками «Лжецы и негодяи!» летала, круша всё вокруг.
Сыпались зеркальные пластины, превращаясь в смертельные лезвия. Экраны с циркачами гасли один за другим, пока помещение не погрузилось во тьму. Звон и шелест стекла смешивался с мерзким хихиканьем: «Она не в курсе… Полный ноль... Да и кому нужна слабая правда?.. Только гнев даёт силу жить».
Девочка в отчаянье шагнула и пропала. Последнее, что услышала – глухой стук рамы, упавшей, подобно гильотине, за спиной.
У АЯи от страха за грудиной вырос раскалённый шар и на висках выступил пот. Гнусный голос прошептал вкрадчиво:
«Ты же всё знаешь… Закостенела в своей гордыне? Спустись на землю. Иди… и спаси».
Ледяной рукой, из последних сил, женщина толкнула зеркальное полотно.
Далеко позади зазвучал глумливый смех… Зеркало резко упало, отрезав путь назад, открыв неведомый замысел, известный одному Кукловоду…
Тьма заполнила собой каждую клетку тела и парализовала. У этого места было название «Ничто», и каждый стал ничем. Люди и животные окаменели в безволии от осознания своей никчёмности. Только кровь продолжала бежать по жилам, только стучали их сердца. Но не могли достучаться…
«Ещё чуть-чуть… ещё…», – пыхтел в неистовстве низкий грубый голос. Кукловод трудился над их душами. Слышалось хриплое сбивчивое дыхание.
Он не закончил. Из невероятной глубины мира к ним опускался ясный свет. У самой поверхности обернулся юношей в длинном белом плаще с истрёпанным, истерзанным в бесконечных битвах, словно крылья у орла, подолом.
«Есений!» – выдохнули друзья.
И тут же на них уставились сотни зелёных глаз-табло с надписью «выход».
«Пусть Лёка укажет верный, и я прощу ваше варварство», – разочарованный тон Кукловода не обманул взрослых.
Но девочка растерялась. В глазах двоилось. Зелёные табло наплывали друг на друга. «Как в болоте», – подумала она, вспомнив, и закрыла глаза. А после резко открыла и ткнула пальцем в единственное без надписи.
Табличка, как карта, перевернулась рубашкой вниз и открыла слово «Правда». Подобно карточному домику посыпалось всё сооружение.
Потрясённые друзья стояли на зеркальных осколках, ослепляющих души, и жадно глотали холодный, но такой сладкий воздух освобождения.
Бабулиным палантином внучка перевязала лапы Белке, чтобы та не поранилась, и все осторожно перешли на чистое место…
Когда остановились у берега озера с беспечным утиным семейством, голубями и чайками, сгрудившимися у ног старушки с батоном, Лёка оглянулась. На месте шапито бессмысленно вихлялся рекламный баннер.
Есений – ясный свет (слав.)
Продолжение следует
Глава1 Глава 2 Глава 3 Глава 4 Глава 5 Глава 6