Жарким летним днем по дороге, что вела с равнины к Южному хребту, неспешно ехал всадник в монашеском плаще. Наверное, ни что бы его не выделяло среди служителей Господа, если бы он шел, подобно им пешком, опираясь на свой посох. Однако под этим монахом, мерно трамбуя своими тяжелыми копытами дорожную грязь, ступал огромный серый конь, что использует стража Севера. Такие животные от начала времен ценились во всем обозримом Мире на вес золота. Рождались они, вскармливались и воспитывались только в единственном месте и поэтому всегда принимались людьми как редкое диво. Но простой монах и на таком коне являл собой ещё большее чудо!
-Вашество! Доброго дня вам! – с огорода, что тянулся вдоль дороги до самой мельницы Вана Мучника, его окликнул молодой голос, - Зайдёте к нам в усадьбу? Прошу очень, не побрезгуйте угощением!
-Спаси Господь тебя, дочь моя! Как можно брезговать трудом людей? Отец-то дома?
-Дома, Вашество. Только-только из Горянки вернулся! Кузмоля ему на заказ инструменту наделал. Папаня ездил, расплачивался… А как приехал, да узнал, что я огород вчера бросила да загулялась, заставил вот… - Ярика, младшая дочь мельника бросила свою мотыжку и подошла ближе к дороге, - Ой, Ваше преподобие! А конь-то какой у вас…Конь-то! Первый раз таких больших вижу! А можно его погладить или морковку дать? Он не укусит меня?
-Не укусит, - улыбнулся монах, - И морковке твоей рад будет.
Конопатая девчушка выдернула из грядки несколько сочных корнеплодов и, обтерев их рабочим передником, приблизилась к коню.
-Хороший…хороший…,- она едва дотягивалась до шеи теплой и живой горы, скармливая ему морковь, - Большой! Какой же он большой… У рыцарей да господ всяких лошадки поменьше-то будут.
-Да где ж ты, дочь моя, рыцарей видела в наших краях?
-Как где, Вашество? Вот тут… на этой самой дороге. Почитай раз или два в день теперь проезжают в сторону Хребта и Заводья.
-Зачем?
-Да как же, отче!? На Красную охоту, ведь. С драконом нашим биться!
-Как с драконом!?
-Ну да! – Ярика скормила последнюю морковь и оторвавшись от серого красавца, посмотрела снизу на монаха, - Вы ровно не знаете?!
-Не знаю, – задумчиво ответил путешественник. - Давно меня тут не было.… А Ван-то дома, значит?
-Да. Вы как раз к обеду и подъехали, - Ярика вздохнула и посмотрела на не прополотые грядки, что ожидали ее внимания, -Тятя будет вам рад и новостям вашим тоже… Ах, какой же коник у вас, Вашество!
Но монах, не ответив ей, разом пришпорил своего серого и тот рванулся по дороге к мельницкой усадьбе, чья крыша уже виднелась за деревьями.
-Ох, Ваше преподобие!!! Добро пожаловать вам! – Ван поднялся из-за стола навстречу гостю, едва тот переступил порог его светлого дома, - Жена-любушка моя, быстро чистую скатерть на стол! Неся, доченька, помоги гостю нашему пыль и пот с дороги смыть водицей ключевой да холодной. Как же я вам рад, Вашество! Как же я вам рад! Вы пешком или на пони? А вижу, что верхами, полы плаща забрызганы, не в укор вам сказать. Марся, детка, позаботься о божьем животном – расседлай да оботри и пусти на выпас у речки. Клевер там в этом году, просто на диво. Пусть побалуется! Я чаю, что Его Преподобие заночует у нас…
-Здравствуйте, Ван, хозяйка и всё семейство ваше! – наконец смог вставить слово монах, - Мира и света Божьего над вашим домом!
-Спасибо, Вашество! – Сказал Ван, помогая жене накрыть стол расшитой цветами скатертью. – Неся, чистое полотенце гостю надо подавать всегда! Эх, горе моё! Вот так! Да! Ну, вот и славно. Садитесь в передний угол, дорогой наш гость…. И ни-ни-ни! Даже не думайте. Хозяин не хозяин, а гость такой нам важнее. Садитесь на почетное место. Сейчас моя любушка горячего подаст, а пока вот… отведайте, что Бог послал. Да чарочку позвольте вам преподнести! За встречу нашу и для аппетита вашего.
Он наполнил два стеклянных стаканчика своей знаменитой на весь Южный предел хлебной водкой и посмотрел на монаха.
-Дай Бог вам всем здоровья! – провозгласил тот и выпил огненную жидкость.
-И вам дай Бог сил и здоровья в вашем служении ему! – отозвался Ван, следуя его примеру. – Вот этим, закусите, Вашество…
-Папаня! – в дом вбежала Марся, которая, помогавшая до того матери у стола, вышла было расседлать пони, - Папаня! Там…
-Господи, прости меня! – Ван в сердцах стукнул ладонью по столу, - Что, дочка, случилось ещё? Сваты ко двору нашему приехали? Али, может, Красный дракон прилетел?
-Там…конь!
-Прилетел? Извиняйте, Ваше преподобие, дурочку любимую мою! Кони не летают, Марся! Вот и отче тебе также скажет - человек образованный, не то, что мы с вами.
-Простите, – девушка потупилась.
-Не жури ее, Ван, - сказал монах тихим голосом, призывая его быть потише, - взгляни в окно, коли ей не веришь.
Мельник развернулся на скамье и надолго прильнул к стеклу.
-Суп остынет, Ван, - сказала его жена, подавшая на стол свой борщ, - что ты как дите малое! Али чудо увидал?
Мельник оторвался от окна и, не отвечая жене, спросил у гостя:
-Откуда ж он такой?
-С Севера. Из Предгорыволка.
-Да-а-а… а потрогать можно его?
-Ну отчего ж не потрогать? Вот Ярика, младшая ваша, даже морковкой кормила.
-Ах, что б меня! – Ван вернулся тут же к жизни и хозяйству, - Марся, беги, детка, на огород да Ярику-малышку домой веди обедать! Скажи, грядки потом мы с ней вместе закончим полоть. Да к коню-то близко не подходите обе! Животина большая да неизвестная, не в укор вам, конечно, Вашество. Ведь там, в Предгорыволке, говорят последний Северный дракон жил…
Монах взял ложку и перекрестился, прежде чем приступить к трапезе. Ван и его жена, присевшая рядом, последовали его примеру.
-Может и жил, - монах подул на горячее в ложке, - а может и сейчас живет…
-Как наша, чтоль, Ваше преподобие, - спросила хозяйка стола.
Ван поерзал на скамье и налил всем по стаканчику.
-Уж наша-то да! – сказал он, подавая водку жене и гостю, - Я думаю, такой диковины как у нас во всем свете нет!
-Расскажите, друзья, - попросил монах, с удовольствием кушая первое блюдо. - Кажется, что целую вечность я тут не был. Поэтому и не знаю теперь, как вы живете и чем дышите в Южном пределе! Однако, скажу откровенно, такого супа как у вас, хозяйка, в моих странствиях ни разу не едал! И твоё гостеприимство Ван нигде мне на свете не встречалось.
-Ну, так мы люди простые, Вашество. На родительских традициях сами воспитаны и детей своих так же учим – уважению да старанию.
-Что есть, то есть, уважаемый Ван. Хорошую семью и крепкое хозяйство сразу видно. А что ты про вашего дракона хотел рассказать?
Хозяйка усадьбы приняла у монаха пустую тарелку и остановила мужа:
-Подожди-ка, муженек мой! Дай, я его преподобию положу картошечки молодой да каплуна кусок побольше. Он, Вашество, вас сейчас заболтает, а мне как хозяйке конфуз выйдет, если всё на столе остынет или вы голодным останетесь!
-Не заболтаю, женушка! Но она права! Отведайте других блюд, отче. Да и ещё по стаканчику не грех, ради такого гостя.
-Так вот, - Ван дождался, когда жена присела рядом, - Всё как ране было, вы и так знаете, поскольку свой у нас человек были всегда. А что за последнее время у нас творилось, то с охотой большой вам и расскажу.
-Я поправлю, коли ты ошибешься!
-Ну, это уж как водится… Поначалу, Вашество, все опять стало тихо и спокойно в наших краях. Если что и случалось, так все обычное: люди ссорились-мирились, гномы тихо шкодили, лесовик к себе в лес без подарочка малого не допускал. В Заводье один рыбак, говорят, русалку как-то раз по осени в сетях вытащил да отпустил с миром!
-Другие ж болтают, что он отлюбился с ней, а потом только выпустил!
-Если это так, то пусть с этим теперь и живет до самой своей смерти греховодник, а речки и пруды стороной обходит. Ещё в Горянке, это мне сам Кузмоля рассказывал, чуть оборотня не изловили! Откуда взялся никто не знает. Объявился вдруг злыдень и стал ночами по главной улице в деревне шастать да собак по дворам душить. Псов убиенных этот вражина на крыльце дома старосты складывал. Горе горькое там у них было! Оружились они там кто чем может. У Кузмоли всё до костыля простого скупили, потому как пылает в его горне Драконий огонь! Это тот, что в сердце горел у того парня помершего! Вещи на этом огне деланные сильнее и прочнее других будут, а если над ними слова заветные прошептать, так вообще сносу нет! Ох, и заработал на этом оборотне Кузмоля! Драл с соседей втрое против обычного! А если кому нашептывал на металл – в пятеро!!!
-Только оборотень, как чуял! Только они промеж себя решат в ночь засаду устроить, так нет его. День-другой тихо. А потом опять. Две собаки на всю деревню тогда у них осталось – волкодав у старосты, да подпёсок у Кузмоли!
-Ага. Жена верно говорит. Вызывали они еще на последние гроши священника из столицы, из Табадона, значит. Его преподобие честно отработал! Три дня и три ночи молитвы, да святая вода по всей деревне. Не скажу уж от чего! От молитвы ли, воды ли или просто собаки закончились, но ушел оборотень из Горянки. Однако, все это пустое, по сравнению с тем, что прошлой осенью было. Началось с того, что у Трактирного из Заречья пропала как-то кошка. Ну, пропала и пропала, чай не корова же. В общем, никто етого особо и не заметил, кроме его хозяйки. Но через две недели всеж-таки кошка объявилась у них утром в трактире. Вышел Трактирный в зал-то, а она лежит себе такая на любимом месте…
-И разодета, как гном в Праздник Духов!
-Прости, хозяйка? – удивился монах, - Как это разодета?
-Да так! Платьишко махонькое на ней золотом расшитое, да камешки драгоценные на тонкой цепочке вокруг шейки! У Трактирного с женой радости-то было, Вашество! В кои-то веки им богатство в руки само упало!
-Да, женушка моя права! Радости у него было много поначалу. Только думаю, отче, что вещи на кошке совсем не кошкины же были. Чужие это вещи! А чужое добро, я и детей своих так учу, счастья никому не приносит…
-Безусловно, Ван. Тут ты прав!
-Так вот опосля… уж хозяева-то сами и заявились к ним и за кошкой, и за своими вещичками. Точнее если сказать, сначала дня через два зашла в трактир днем белым девочка – ребенок малый лет пяти, дескать, кошку свою ищу. А кошка-то как на грех лежит себе, как ни в чем не бывало на подоконнике, и щурится. Дитё-то, когда ее увидало, так прям к ней и кинулось, но Трактирный хвать ее за волосенки рыжие! Мол, куда лезешь, сопля! В общем, выставили они беднягу, да еще и веником ей приложили.
-Негоже им так-то было, Вашество, с ребенком!... Ой, простите, оставлю вас с мужем моим. Девочки наши с огорода вернулись – пойду уж в кухню кормить.
Ван кивнул ей, мол, делай жена как нужно, а сам наполнил стаканчики.
-Дай Бог нам всем и близким нашим!
-Аминь.
-Огурчик-то, огурчик, Ваше преподобие! Похрустите.
-Спасибо, Ван. Так что дальше там?
-А дальше!… На следующее утро кошка опять там пропала! Да не только кошка, а и ее одежки драгоценные тоже, хотя их Трактирный сам в свой тайный ящик запрятал на замки да на засовы от дурных людей. Как? Дык, Вашество, гномы! Больше и не кому. В дне ящика они дыру проделали, в полу через доски дубовые тоже, а дальше уж ход в стене погреба за ящиками….
-Да, это гномы… Но ведь они сами туда не полезли бы никогда! Не интересны им ни кошки, ни цацки всякие. У них своих каменьев самоцветных полно! И лишний раз с людьми связываться…
-Точно, Вашество! Значит… - Ван оглянулся по сторонам и даже заглянул под стол, - им кто-то приказал.
-Так кто? У тебя есть догадки?
-Она, - одними губами шепнул мельник, - Катрина - Красный дракон.
-Ты знаешь ее имя? – удивился монах.
-Так ее мы тут промеж себя называем для удобства, Вашество. Некоторые и детей своих этим именем пугать стали – не будешь слушать отца или мать, так Катрина тебя заберет к себе под гору Огненную. И это ещё не всё…
-Да уж! Ну и рассказом ты меня попотчевал! Угостил, так угостил. Но не сказки ли это….
-Ага, - Ван немного обиделся, - может и сказки для кого. Только я ее сам однажды видел над лесом, да охота теперь на неё идет по всему Южному хребту! Сказки…
-Как же это так? - Недоуменно спросил, было, гость, но тут в комнату вбежали дочери мельника.
-Вашество! Вашество! Позвольте конягу вашего погладить да напоить!
-Простите, Ваше преподобие! – жена Вана поклонилась, - не удержишь их. Чудо-конь, говорят во дворе на привязи, а не дотянешься. Вашество уедет, а нам и вспоминать нечего будет.
Ван виновато посмотрел на монаха, но тот махнул рукой и рассмеялся:
-Потом договорим, друг. Пошли на улицу народ потешим!
Все гурьбой вышли на широкий двор, где спокойно стоял огромный серый конь с Севера. Ярика и Марся, одна с ведром воды, другая с большой краюхой хлеба сразу пошли к нему.
-Не бойся, сестрица, - подбадривала Ярика, - он хороший… не укусит.
Ван, его жена и монах смотрели с крыльца на ласкающих животное девочек.
-А ты что же, Неся? – спросила мать свою старшую, стоящую поодаль.
-Боязно мне, матушка, так сразу-то…
-С парнями не боязно, а тут боязно, - шепнул Ван монаху, - я – то не против ухажеров ее. Давно бы девке замуж пора…
-Как кому на роду написано, - с печалью в голосе отозвалась его жена.
-Это-то да… А конь-то смирный, Вашество? Все ж громада такая! Стопчет и не почувствует.
-Ученый под седло и в строю плотном ходить. Не бойтесь его, – ответил гость, но тут конь всхрапнул и стукнул копытом о землю. Мельниковы дочурки с визгом бросились к дому под защиту родителей.
-Чего это он, Вашество? Аль они его оцарапали? Или может слепень его хапанул?
-Ума не приложу, хозяин!
Конь уже не просто волновался, он бешено плясал на месте, храпел и стал взбрыкивать, стараясь сорваться с узды, при этом кося налитым кровью глазом на дорогу.
-Ярика!!! – раздался детский крик из-за пригорка.
-Аннетка!!! – младшая дочь Вана крикнула в ответ, - иди к нам!!!
-Кто это там? – спросил мельник у девочки.
-Подружка моя новая.
На пригорке у дороги, как раз меж двух старых дубов появилась худенькая девчушка в одежде причудливого кроя. Она чуть задержалась, оглядевшись по сторонам, но потом улыбнулась и смело зашагала к усадьбе. Летний ветерок путал полы ее платья и играл копною темно-рыжих кудряшек. На руках девочка бережно несла рыжую кошку…