Рассказ "Родная дочь" из сборника "Догнать ветер"
Иоланта Сержантова
В приторно-сладкой неге казённого уюта, гремя колёсными парами, как ключами в кармане, из темноты в темноту, за горизонт, будто с края стола, скатился скорый. Тем ранним утром мало кто провожал его взглядом, либо поворотом головы,. Любопытство, пробуждающееся в людях прежде остального прочего, только-только протирало глаза, и покуда казалось озабоченным лишь собой. До рассвета было ещё далеко. Небосвод находился в полном, безраздельном распоряжении звёзд, и они пользовались случаем, чтобы сличить свой образ с первыми, срисованными с них портретами*, и находили, что изменились мало, а может быть, скорее всего! - даже несколько похорошели.
Судя по отсутствию в окнах света, в поезде не спали только машинист и метрдотель. Первому нужно-таки было преодолеть сонливость, дабы вести состав в русле ручья рельс, другой же, взнузданный алчностью, в который раз прикидывал на весах разницу между ущербом от кишечной лихорадки и барышом. Вполглаза, сжимая в руке будильник, дремали даже проводники, но всё же были и те, кому в этот час не спалось.
Поезд ехал вперёд, поводя бёдрами из стороны в сторону, и две женщины, одна постарше, другая помоложе, раскачивались в такт этому томному танцу. Они сидели, обнявшись, на нижней полке и шептались, поочерёдно утирая слёзы на щеках друг друга. Сумерки вагона делали женщин похожими, но по мере того, как утренний свет набирал силу, сходство таяло, пока сделалось вовсе незаметным.
Вскоре в вагоне запылили одеялами, скрутив матрац в рулет, из которого выглядывала начинка простыни с обеих сторон, пассажиры верхних полок лихо отбивали о пол пятки, и украсив плечо перевязью вафельного полотенца, шли умываться. Другие, пробираясь против течения в узком проходе, шли к проводнику, просить чаю. Младшая из женщин тоже отправилась за чаем, а старшая в это время перевела невидящий взгляд за окно. Старушка из соседнего купе, которой очень хотелось с кем-нибудь поговорить, поинтересовалась без обиняков:
- С дочкой едете, милая?
- С дочкой! - Пригорюнилась женщина. - Провожаю к мужу в часть.
- К еёшному?
- Простите... - Не поняла женщина.
- Ну, муж-то ейный?
- Да, месяц, как расписались. Молодожёны.
- Хорошее дело, хорошее. - Одобрительно заметила старушка.
Мать и дочь сидели друг напротив друга. Подстаканники негромко звенели стаканами, как колокольчиками и жарко дышали кипятком. Женщины молчали. Всё, что нужно, уже было сказано ночью. Каждая думала о своём. Молодая предвкушала встречу с супругом, а та, что постарше вспоминала, как её дочь, не эта, а другая, привела однажды с улицы подружку, соседскую девчушку из квартиры напротив, попросила покормить обедом. Ей тогда было лет пять, не больше. Прислушиваясь к пьяному скандалу за стеной, женщина отправила девочек мыть руки и усадила за стол. Вечером малышку выкупали и оставили ночевать, родители о ней не спохватились ни наутро, и ни разу после. В семь лет девочку снарядили в первый класс, определили в музыкальную школу, летом отправляли в пионерский лагерь и вывозили на море, после десятого праздновали её поступление в институт, первую зарплату, плакали вместе над первой любовью... И вот теперь - отдали замуж за хорошего парня. Всё, как у всех.
Старушка из соседнего купе с удовольствием выслушала бы про всё это, да причитала б сочувственно и равнодушно, мол, - вырастила чужую девочку, как свою, не получила за это ни от кого ни копейки. А какая же она чужая, если своя, с первой минуты - родня дочь.
------------------------
* - месопотамские таблицы II тыс. до н.э.;