Добрый день! Публикую здесь свой роман «Император Сухоруков» (история про попаданца в прошлое). Начало тут. Можешь читать на Дзене, либо прочитай целиком и бесплатно на моей странице на АвторТудэе. Там же есть продолжения этого цикла.
Глава 14. Конечно, ступай
Соловушка лежала на спине, раскинувшись через всю «императорскую» постель. Неразвитая ее девичья грудь высоко вздымалась от тяжелого дыхания. Между двумя холмиками улеглась, раскинув крыла, черная капля каменной резной птицы.
Девушка лежала, забыв стыд и почтение к монаршей особе. Ей просто было хорошо. И я знал, видел и чувствовал, что причина этого «хорошо» – я сам. Старательный любовник, заботливый мужчина, щедрый господин. Конечно, не без последнего, чего греха таить. Но я ей нравился, она была рада нашим встречам – это видно.
А уж как мне она нравилась… Моя спасительница. Моя душегрея. Молчаливая, умеренно кокетливая – и очень-очень теплая. В этом миниатюрном теле было столько тепла, что она легко обогревала нас обоих. В дни неудач, в дни страха и ужаса она не раз уводила меня от черных мыслей про нежелание жить. Которые нет-нет, да наплывали. Когда, в очередной раз, разум отказывался существовать в этом чуждом мире.
Соловушка приходила. Утешала меня. Мозг лишался львиной доли крови, бессилел, и его бунт сам собой затихал. Приходил спасительный покой.
Последние несколько дней мне это было крайне необходимо. Потому что «виртуозная победа» над казначеем ничего особо не изменила. Я, по-прежнему, не контролировал запасы склада, и Мохечеката мог продолжать разбазаривать мое богатство. Может быть, уже не так нагло, но всё же. Я даже загорелся идеей разбазарить всё лично! Чтобы не так обидно. По крайней мере, на волне успеха я забрал из казны весь обсидиан и отдал камень старому оружейнику из рода Волосатого Человека.
– Сделай из этого как можно больше наконечников для копий и дротиков. Каждый десятый из них можешь оставить себе в качестве платы.
– А осколки? – тут же прищурился хитрый дед.
– Осколочье сортировнить надо, – зашептал мне на ухо Ннака. – Хорошие треба забрать.
Я глубокомысленно повторил, Мясо тут же встрял в разговор и заявил, что лично проследит за исполнением моей воли.
И ведь проследит! Деда не выбесит, казну убережет и себя не обидит. Такой вот был Мясо – ловкий, ушлый, но меру знающий. Во дворце он менялся на глазах: речь его стремительно становилась четланской, исчезали корявости, изменялись повадки. Он знал всех поименно, со многими наладил какие-то отношения. Мясо был хитер и изворотлив настолько, что я даже побаиваться его начал. Но он был так полезен в любых делах – найти что-нибудь, организовать, договориться – что степень его полезности перевешивала всё остальное. Даже жадность. Тем более, что, как я говорил, меру он знал.
Кстати, дед-оружейник сделал луки. Все разного размера, так как я, когда сказал «сделай побольше», не уточнил насколько. Самый здоровый был в рост… ну, не мой, но самого деда – точно! Схватив обнову, я выбрал в качестве жертв мой почетный караул. Мужики чуток поупражнялись в стрельбе в толстый сноп кукурузных стеблей. Они даже не скрывали своего неудовольствия – не к лицу крутым воинам забавляться игрушками для подростков. Пусть даже большого размера. Освоив технику (ничего мы на самом деле не осваивали, я стрелять из лука не умею, так что стражники просто вспомнили, как юнотами стреляли кецалей по лесам), тестовая группа двинулась к загону, куда безроды уже приволокли… тапира!
Тапир… Это такая здоровая высокая свинья с зачаточным хоботом вместо пятака. Зверь первые часы метался от стенки к стенке, но постепенно выдохся и покорился судьбе. Расстреливать беднягу решили с тридцати шагов – этой дистанции сноп кукурузы покорился. Да только зверь это вам не пук соломы. Стрелы полетели неровно, неточно, лишь одна слегка царапнула животину. Слегка, потому что убойная сила у нее была уже никакая. Тапир снова заметался по загону, два залпа ушли в молоко. Поэтому стали приближаться. В итоге расстреливали пленника почти в упор – с семи-восьми шагов. Стрелы втыкались, но неглубоко, раны больше бесили животное, нежели лишали жизни. Кровь текла довольно активно, но всё равно, лук, как оружие убийства не впечатлял.
«Или я что-то не знаю, или они что-то делают не так», – вздохнул я и велел воинам добить страдающую животину каким-нибудь иным способом. Это было полное и абсолютно прогрессорское фиаско. Правда, история с загоном натолкнула меня на совершенно иную идею.
Скотоводство! У четлан в этом вопросе явный дефицит. Если на своих полях они чего только не выращивают, то разведением животных почти не занимаются. В загончиках крестьян имеются только утки, да небольшие упитанные собачки (да, четлане едят собак!). И никого крупного. Я-то думал, сама природа здешних земель бедна, а тут вон какая свинья-переросток! Мне кажется, ее даже в тележку запрячь можно. Мясо привел ко мне безродов-охотников, которые рассказали о тапирах всё: про их образ жизни, повадки, гастрономические пристрастия и так далее.
Новый план нарисовался довольно быстро, но я опять прикинул расходы и понял, что довольно быстро обанкрочу свою «империю». Нужно как-то делегировать расходы – в конце концов, это же для общего дела!
И повелел собрать всех глав родов Крыла на совет. Я-то думал устроить что-то вроде рабочей планерки: поставлю задачи, определю исполнителе й, назову сроки. Это было так наивно. Оказывается, совет старейшин родов при Доме существовал и ранее, да батюшка мой, Сытый Орел, эту практику много лет назад пресек. И правильно сделал! Потому что совет сразу превратился в нытье и предъявы. Сначала Похаки – громогласный глава Каменных Жуков –традиционно сцепился со старейшиной рода Трехвостой Звезды. На полях де они гадят, лодку украли и чуть ли не звезды с неба по ночам палкой сшибают. Тейтельтуц, предводитель Желтых Рыб, пользуясь родством со мной, стал требовать передать его роду какой-то плодородный клин где-то там в горах, который «всегда Рыбам принадлежал». Имя его переводилось как Крепкое Весло, да вот только, словно в насмешку, был он дряхлым дедом, что еле передвигался и шамкал маловнятно беззубым ртом. Недаром в роду все дела давно решал мой дядя Куакали. На старика тут же накинулись остальные старейшины – земельный вопрос в моей «империи» стоит пипец как остро! Даже молчаливый верзила Шитайа из Капибар и то возвысил свой голос: надо по-честному поделить. «По-честному» все понимали одинаково: «забрать землю себе» – поэтому договориться было нереально. Такой вот парадокс.
Внезапно вектор гнева изменился. И поменял его старейшина рода Волосатого Человека. Я этого дядьку видел впервые, зато наслышан преизрядно. Кочи во всем Крыле был известен, как лютый деспот. У него от тяжелой жизни умерли уже три жены, огромная толпа сыновей и дочерей ходили по струнке, да и в делах всего рода старейшина любил применять радикальные решения. Речь Кочи выглядела примерно так: «А с какого это перепугу, ваше императорское хреничество, горы на правом берегу Серой Воды стали вашими? Всю жизнь это были общие угодья – и вот на тебе!».
Отцы, как по команде забыли внутренние обиды и дружным хором накинулись на меня. Я сидел на троне с кислой мордой и остро понимал, что не ту кубышку распечатал. Изо всех сил старался не смотреть влево, чтобы не видеть довольную рожу сопровождавшего меня Куакали. Выдержав бурю воплей и предъяв, я предложил компромисс: горные леса, конечно, остаются общими. Но те участки, где уже ведут работу мои люди – принадлежат владыке.
Отцы для порядка погундели, но унялись. Они-то думали, что в горах на меня работают три калеки – а, на самом деле, их там было уже более десятка. Дело в том, что мы с Ннакой выяснили интересную вещь: в Крыле немало семей так или иначе залезли в долги перед Домом владыки. А отдавать не спешат (или не могут). Кроме того, в Крыле, оказывается, довольно активно используют труд «проданых людей». В основном, это были свои же сородичи или безроды, попавшие в кабалу за долги, реже – пленные горцы-оцколи или совсем экзотичные пленники из дальних земель. По всему селению таковых могло набраться больше двух сотен.
Вот и стал я «трясти долги» рабами. Хвост только вернется с гор с отчетом, а я ему еще парочку-другую работников подкидываю. С моим телохранителем я каждый раз имел долгую беседу. Задача была научить парня стратегически мыслить: придавить, принудить раба к работе легко, но неэффективно. Его лучше замотивировать! Лучшими условиями труда и жизни, «карьерным ростом». Вместе мы придумали гибкую систему наград и стимулов, которую Черный Хвост должен был сам внедрить в нашем горном колхозе.
Пока «проданые» строили жилье, плели корзины, готовили инструмент. Колхоз приносил только расходы, но я верил в свое предприятие. У меня были на него большие планы…
Несмотря на провал с луком, прогрессорские мечты не отпускали. Я даже завел себе отдельную тряпочку под идеи (восковые таблички не прижились, парочку я сделал, писать было легко, но плохо видно и текст сохранялся недолго). После долгих мозговых штурмов появился список с достаточно реальными вещами… но я не знал, как подступиться к большинству из них.
Вот, например, мука. Здесь ее трут вручную на зернотерках: плоский камень – снизу, камень поменьше – в руки, и давай тереть. Долго, тяжело и отвратительное качество. То ли дело жернов! Я даже помню, как он выглядит: два каменных диска, нижний неподвижен, а верхним за ручку крутишь. Просто? Но, когда задумался, как объяснить мастеру, понял, что и сам не понимаю нюансы работы. Как сыплется зерно? Надо поднимать верхний диск и подкладывать? Как диски крутятся, но не съезжают? А куда мука высыпается? В общем, темный лес! Разобраться можно только методом тыка. А для метода тыка надо искать специалиста, оплачивать его труд на неопределенное количество времени с таким же неопределенным результатом. А ведь это простой ручной жернов! Я же помнил, что были ветряные, водяные мельницы, где движение жерновов механизировалось. Но как это устроено – ума не приложу!
Или вот керамика. Они здесь ее лепят вручную: колбаску за колбаской. Наращивают стенки чашек, горшков, кувшинов. Опять же, долго, некрасиво, большой расход материала. А можно ж работать на гончарном круге! Я видел такие, даже один раз работал на круге на экскурсии. Гениально и просто: нажимаешь кнопочку, включается моторчик, круг приходит в движение – лепи не хочу! А как без кнопочки? Я понимаю устройство. У стойки есть диск сверху и снизу. Нижний толкаешь ногами, на верхнем идет работа. Но как эта стойка вращается? Как стоит вертикально? Невольно в голову лезли втулки и шарико-подшипники… о которых здесь и мечтать смысла не было. Короче, я не мог себе в голове построить работающую модель, чтобы объяснить ее устройство местным. Это не считая языковых проблем. На бытовые темы я болтал уже весьма неплохо, но стоило коснуться чего-то нового – хоть снова язык известкой натирай. А жаль. Я только представил себе, как мы в Крыле ставим на поток производство посуды на кругу: красивой, гладкой, массовой – у меня аж глаза увлажнялись. Да все торгаши местного мира за ними сюда поедут!
Но нет.
Конечно, я не опускал руки. Что-то – попроще – мне удавалось реализовать. Один мастер уже резал из дерева ложки и двузубые вилки. Причем, не только для меня – идея ему понравилась, так что, как минимум, один стартап в Крыле уже запускался. Если стрельнёт – заставлю его сколотить мне настоящую кровать в качестве платы. А еще нормальные матрас с подушкой сделаю… Велю сделать!
Несмотря на то, что Хвоста рядом почти всё время не было, я продолжал тренироваться. Глыба явно имел на меня какие-то виды, так что каждый день, так или иначе, он находил для меня время и уединение, чтобы поучить чему-нибудь. Побивания палкой царственного тела входили в обязательную программу. Так что я ходил весь в синяках. По счастью, их почти полностью скрывала мешковатая рубаха с Желтым Червем на груди. Равно она скрывала и изменившееся телосложение «императора». Если бы не сухая рука, им можно было гордиться. Регулярные упражнения на крыше и в храме, улучшенное питание делали свое дело медленно, но верно.
Перемены видела, наверное, только Соловушка. Наивная девочка ничему не удивлялась, только радовалась, что предается любовным утехам не просто с владыкой Дома, но и с постройневшим владыкой. Я бы даже нескромно добавил – с неутомимым владыкой! Ибо молодость, помноженная на укрепившуюся дыхалку, творили чудеса.
Вот и сейчас, забыв о статусе и приличиях, изможденная девушка лежала на постели, восстанавливая силы, а я сидел рядом и любовался ею. Девушка отдавала себя без остатка, она не просила ничего – ни даров, ни обязательств – и это меня трогало. Совершенно непривычные отношения. Да, конечно, неравные. Но клянусь, от меня она получала столько нежности и заботы, сколько нигде не могла бы достать в этом мире. Мне самому хотелось заботиться о Соловушке, чтобы хоть как-то отблагодарить за бесценное тепло.
Девушка, наконец, приоткрыла глаза, вспомнила о приличиях и быстренько повернулась на бочок, скрутившись калачиком. Но мечтательная полуулыбка так и не исчезла с ее лица.
– Владыка, – полупромурчала, полупропела она.
Не позвала. Просто произнесла вслух, и только глухой не услышал бы в ее интонациях тех признаний, которые не положено делать простой девушке самому «императору» нашего великого захолустья. Надо что-то сказать ей в ответ! Что-то душевное, что давно сидит в сердце и спеленутой птицей рвется наружу! Так рвется, что сердечная клетка порою колотится о твердую грудину, колотится в кровь…
– Старая Суйя сказала сегодня, что я понесла…
Старая Суйя – это моя кормилица… Стоп, что?!
– Что?!
Девушка испуганно сжалась.
– Что я… Понесла ребенка… От тебя, мой владыка… Она сказала, что тому есть шесть верных примет…
Я уже не слушал подробности. Новость бахнула по мне, как никогда еще не удавалось это сделать генералу Глыбе (а уж он старался!). Я замер, переваривая информацию. В моей жизни (той, прошлой) бывали весьма серьезные отношения. Но никогда раньше я не думал о ребенке. Точнее, думал, что сейчас не время, что куча текущих проблем окружают меня. И силы нужно тратить на них, а не какого-то ребенка. Вообще, ничего не хотелось тратить на какого-то ребенка, если честно.
Что уж говорить про сейчас! Когда ситуация так сложна и непонятна, что я вообще боюсь задумываться о будущем по-настоящему. Балансирую на покачивающихся чурбаках, день прожил – и слава богу!
…А с другой стороны. Там, под аппетитным бронзовым, чуть округлым животиком Соловушки скрыто то, что было создано нашим совместным теплом. Там зародилась крошечная искра, вместившая всё хорошее, что есть в этом несуразном и чуждом мире! Она – моя тихая, скромная и прекрасная женщина – воплотила это, сделала явью! Крошечная жизнь, созданная из самого дорогого для меня…
– Так… Так это же замечательно!
Совершенно голая Соловушка уже сидела на коленях, укутав себя сплетенными руками и виновато глядя в пол. Услышав мои слова, она недоверчиво подняла на меня глаза.
– Замечательно?
– Ну, разумеется! – я сказал это вслух, и словно волна смыла с меня всю грязь страхов и сомнений. – Замечательно! У нас будет малыш!
– У нас? Владыка, ты хочешь его признать?
Наверное, тут надо было проявить осторожность и сначала выяснить, какие для владык существуют правила по этому вопросу. Но мне уже было море по колено! Царь я или не царь! Что я, мелкого не прокормлю, что ли?
– Конечно, признаю! Это же мой ребенок!
Соловушка спрятала лицо в ладонях, заплакала и засмеялась одновременно. Потом кинулась целовать мои руки.
– Благодарю тебя владыка! Благодарю!
Было неловко, но в моем статусе приходилось терпеть и не такое. Моя девочка вскочила на ноги, подхватила свои одежды, раскиданные по спальне, потом вдруг опомнилась и повернулась ко мне:
– Могу ли я идти, владыка?
– Конечно, ступай.
Я так и не сказал ей того, что хотел. Я сказал «конечно, ступай».