24 июня 1812 года Наполеон Бонапарт и его Великая Армия пересекли реку Неман, начав то, что вскоре должно было стать судьбоносным — если не катастрофическим — вторжением в Россию.
Почти 129 лет спустя Германия начала свой поход на СССР, обнаружив, как и многие другие до нее, что дорога на Москву была и почти всегда вымощена морозом, голодом и смертями.
Обе стороны сражались с «демонической яростью», согласно Национальному музею Второй мировой войны, в результате которой погибло более 2 миллионов немецких солдат и более 24 миллионов советских солдат и гражданских лиц, и немцы увязли в том, чего они надеялись избегнуть.
Таким образом, вопрос коренится в самом важном вопросе, когда речь идет о любом вторжении в Россию: зачем?
Почему Адольф Гитлер решил вторгнуться в Советский Союз, когда ясно видел, что это обернется бедствием?
Почему он вторгся, когда история показала, что шансы на успех были минимальными, тогда как неудача влекла за собой ужасные последствия?
Историки бились над этим вопросом на протяжении десятилетий.
Почему Гитлер вторгся в Советский Союз?
Придя к власти в 1933 году, Гитлер сочетал традиционные националистические навязчивые идеи со своей собственной безжалостной дарвиновской философией и язвительной ненавистью к славянскому и еврейскому народам, которых он считал отсталыми и неполноценными.
Историк Алан Кассель утверждал в книге «Истоки Второй мировой войны: споры продолжаются», что идеологический импульс для внешней политики нацистов «можно найти здесь, в озабоченности [Гитлера] большевизмом и еврейством, его антикоммунизме и антисемитизме. Ему требовалось искать пространство для жизни за счет ослабленной России».
До 1941 года мало свидетельств, демонстрирующих четкое различие между немецкой идеологией и стратегическими расчетами. Как только «Барбаросса началась, собственная идеология Гитлера, в значительной степени остававшаяся в подвешенном состоянии с 1933 года, воплотилась в жизнь. Теория и практика совпали», — писал Дэвид Рейнольдс в статье для журнала «Международная жизнь» «1940 год: точка опоры двадцатого века?»
Две несовместимые идеологии, фашизм и социализм, сошлись теперь в смертельной битве, в которой миллионы — как граждан, так и солдат — погибли из-за авантюры Гитлера.
Заклятые враги навсегда
Чтобы понять идеологическое столкновение между двумя странами, нужно оглянуться на межвоенный период, чтобы проследить советско-германские отношения, которые развивались от взаимной вражды к предварительному миру с нацистско-советским пактом о ненападении и к тотальной войне.
Когда глобальное пролетарское восстание во имя большевизма не реализовалось в Европе после Первой мировой войны, Владимир Ленин скорректировал марксистскую доктрину в сторону сосуществования с капиталистическим миром. К 1930-м годам Сталин понял необходимость мира за границей для поддержания стабильности дома.
Сталин не собирался «начинать революционное наступление на Европу, а вместо этого преследовал… национальные интересы России», — заявил Тедди Дж. Улдрикс в своей статье для «Славянского обозрения» «Спор о ледоколе: планировал ли Сталин напасть на Гитлера?» Эта безопасность дала бы Советам время для завершения своего промышленного плана.
Основная угроза
Однако приход Гитлера к власти в 1933 году представлял собой экзистенциальную угрозу сталинскому пятилетнему плану. Фашистско-нацистская догма с политикой жизненного пространства, явно нацеленной на Восточную Европу, в сочетании с пламенной риторикой Гитлера по отношению к евреям и славянам, установила курс на 1930-е годы, когда две нации находились в диаметральном противоречии.
Подписание нацистско-советского пакта 1939 года ознаменовало временное прекращение открытых боевых действий между двумя странами. Однако и Гитлер, и Сталин считали это временным затишьем — и не зря.
Еще в апреле 1940 г. начальник советского Генерального штаба маршал Б. Шапошников определил Германию как наиболее вероятного и главного противника Советского Союза. Несмотря на это, промышленные слабости СССР остановили Сталина. Нации нужно было время, необходимое для повышения боевой готовности. Сделать это означало предотвратить германскую агрессию посредством сотрудничества с Рейхом. Нацистско-советский пакт не был отклонением от идеологических целей; скорее это была тактика государственных интересов, подпитываемая стремлением к выживанию своей идеологии. Это было средством для достижения цели — для обеих наций.
Война снова на столе
К лету 1940 года падение Франции, казалось бы, нейтрализовало возможность войны на два фронта. Быстрота победы укрепила веру Гитлера в то, что Великобритания вскоре пойдет по пути французов и потребует мира. Поэтому к 1941 году главной целью Гитлера было подчинение Советского Союза, несмотря на горячие аргументы главнокомандующего германским флотом адмирала Редера, который считал, что война против Британии должна иметь приоритет.
Гитлер был обеспокоен тем, что Советы набирают силу, в то время как немецкая армия и ее ресурсы истощаются войной с Западом. Оправдание нападения на Советский Союз было идеологической целью с помощью реалистических средств.
Это «всегда было основной целью [Гитлера], стремлением, проистекающим больше из фундаментальных идеологических предубеждений, чем из стратегических реалий», — писал Уолдо Хайнрихс в книге «Порог войны: Франклин Д. Рузвельт и вступление Америки во Вторую мировую войну». Другими словами, Советский Союз выполнил свою задачу в 1939 и 1940 годах на востоке Германии. К 1941 году Гитлер готовился к наступлению.
Как и у Сталина, долгосрочные идеологические цели Гитлера остались прежними, но его краткосрочная стратегия сделала необходимым сговор с Советами. Войну на Востоке можно рассматривать как продолжение идеологической политики, согласно Герхарду Л. Вайнбергу в книге «Военный мир: глобальная история Второй мировой войны»:
[Это] выросло не из каких-то, возможно, исправимых обстоятельств момента или чувства угрозы, а из целенаправленной решимости. Это было то, что вообще всегда задумывалось, как центральный проект всей системы, и без этого национал-социалистический эксперимент не имел смысла.
Идеология нацистской Германии и ослепляющие предрассудки Гитлера привели, пожалуй, к одному из величайших — и самых кровавых — просчетов Второй мировой войны.
Совершив роковую ошибку, фюрер преждевременно сместил точку атаки Германии на Советский Союз, не сведя на нет британскую угрозу. Это означало, что в конце концов ему предстоит столкнуться с ужасной войной на два фронта, которую его предки вели и проиграли.