24.06.2022 • Андрей Кадомцев, политолог
Соединенные Штаты активизируют политику в регионе Большого Ближнего Востока. Источники среди афганской эмиграции сообщают о намерении Вашингтона «до конца лета» провести «большую конференцию», призванную заложить почву для создания «нового инклюзивного правительства Афганистана». В апреле в Пакистане был отправлен в отставку премьер-министр Имран Хан, вызывавший растущее раздражение Вашингтона своим сближением с Пекином и Москвой. Наконец, в самом разгаре подготовка первого визита президента Байдена на Ближний Восток. Идет ли речь о пересмотре нынешней администрацией США своих прежних представлений о регионе как «второстепенном»?
Напомним, что после 1991 года США рассматривали Ближний Восток как всё ещё важный в стратегическом и энергетическом отношении, но – в силу распада биполярной модели «холодной войны», уже не самый приоритетный. «Шок 11 сентября» привел к тому, что регион стал восприниматься на Западе как «своего рода «мягкое подбрюшье» евроатлантической безопасности». В Вашингтоне заговорили о «Большом Ближнем Востоке», который теперь включал в себя такие важные и крайне нестабильные территории, как Афганистан и Пакистан. При всем том, американская политика в регионе остается все эти годы импульсивной и противоречивой, сильно зависящей от текущего расклада политических сил в Вашингтоне.
В свое время приоритетом Обамы стал «стратегический поворот» США к Азии. Он заметно сократил военное присутствие на Ближнем Востоке. И заключил «ядерную сделку» с Тегераном. Одновременно, в американских правящих кругах укрепилось представление о целесообразности «расчистить дорогу новым элитам, готовым к восприятию демократических ценностей», воплотившееся в разрушительном процессе «арабской весны». В результате, в дополнение к растущей напряженности в отношениях с Пакистаном, стали портиться и отношения с большинством ближневосточных союзников; между тем как уровень региональной нестабильности только вырос.
Администрация Трампа сделала ставку на предельный прагматизм, главной чертой которого стала поддержка активности союзников при дальнейшем снижении непосредственной вовлеченности американских сил. К концу легислатуры Трампа, по мнению оптимистов в американском экспертом сообществе, речь шла о более или менее осознанном «снижении обязательств» Америки на Ближнем Востоке. Однако, по мнению пессимистов, США уже не просто теряли инициативу - в отношениях с ближайшими союзниками наступил глубокий кризис доверия.
Другой важнейшей тенденцией, набиравшей силу в течение 2010-х годов, стал существенный рост американской внутренней нефтедобычи. К концу правления Трамп хвастался, что «полностью избавил» свою страну от зависимости от иностранных поставщиков нефти, сделав Америку «энергетической сверхдержавой». К началу 2020 года, США даже превратились в главного конкурента поставщиков углеводородов с Ближнего Востока. В регионе прекрасно понимали мотивы своего номинально «главного союзника». Весной 2020 года, в разгар эпидемии коронавируса, началась очередная ценовая война на нефтяном рынке. Драматическое снижение цен серьезно ударило не только по нефтяному бизнесу в США, но и по геополитическим расчетам Вашингтона. Белый дом был вынужден упрашивать страны Персидского залива о снижении добычи нефти с целью поддержания цен. Тогда же прозвучали первые прогнозы о том, что падение инвестиций в нефтедобычу сулит относительно долгосрочный подъем цен в ближайшее время.
На момент прихода Байдена к власти, основная задача США заключалась в продолжении линии на сокращение прямого участия в делах Большого Ближнего Востока при сохранении своего влияния. А также в недопущении дальнейшего укрепления позиций РФ и КНР. При всем том, Байден, провозгласивший курс на декарбонизацию американской экономики, оказался перед трудноразрешимой дилеммой. Ему нужны настолько высокие цены на углеводороды, которые бы стимулировали Америку наращивать инвестиции в возобновляемые источники энергии, а также технологии энергосбережения. С другой стороны, эта политика поощрения «временно высоких цен» не должна, «в идеале», позволить другим ведущим поставщикам углеводородов усилиться геополитически.
В рамках такой логики уже спустя всего несколько месяцев после инаугурации Байдена, Белый дом дал понять, что намерен кардинально «пересмотреть приоритеты» во внешней политике. Как писала The Washington Post, Байден «полон решимости» избежать увязания «в давних, медленно нарастающих проблемах», вызванных слишком масштабными целями внешней политики. Одним из важных элементов «нового подхода» стало нежелание Байдена сохранять прежний уровень присутствия США на Ближнем Востоке, «за исключением сосредоточения внимания на ядерной программе Ирана». В стремлении к «оптимизации», Байден даже дистанцировался от проблемы палестино-израильского конфликта.
Наиболее же важный «сигнал» относительно реальных намерений Байдена в регионе и союзники, и оппоненты увидели в решении по выводу всех американских войск из Афганистана. Формально согласованное еще Трампом, оно, в реализованном демократической администрацией виде, для многих стало неожиданным. По крайней мере, с точки зрения темпов и из рук вон плохой организации, которую критики назвали «тупым Дюнкерком».
Для номинальных союзников Америки выводы были неутешительны: «гегемон» уходит, почти бежит, геополитический ландшафт становится более полицентричным, и всё больше государств демонстрируют готовность «активнее отстаивать свои интересы», в том числе силовым путем. Былые безоговорочные союзники Вашингтона поворачиваются лицом к стремительно возвращающейся России, и набирающему силу Китаю. Саудовская Аравия заключила «страховочное» военное соглашение с Москвой. «Арабы Персидского залива опасаются, что вывод американских войск из Афганистана может предвещать то же самое в Ираке или даже вывод сил с крупных военно-воздушных и военно-морских баз США в их странах. Кто бы не стал подстраховываться?».
Американская администрация называла решение администрации Байдена минимизировать присутствие США на Ближнем Востоке «трудным, но правильным», поскольку оно, дескать, отражает фундаментальные изменения в международном геополитическом порядке. В первую очередь, смещение фокуса стратегических интересов Вашингтона в Азию. В таком контексте, решение о полном выводе войск из Афганистана, объявленное год назад, интерпретировалось и как попытка взять паузу, посмотреть, как будет развиваться обстановка после истечения сроков пребывания войск США, оговоренных в соглашении талибов (запрещенны в РФ) с Трампом.
Однако с точки зрения ставшей уже навязчивой для Вашингтона идеи «противостояния с Китаем», «восточный фланг» Большого Ближнего Востока, где расположены Афганистан, Пакистан, а также Иран, особенно важен. И как только зазвучали обвинения, а не готовит ли Байден его «сдачу», пошли предположения, что в случае новой эскалации насилия в Афганистане, решение администрации Байдена может быть пересмотрено – «под давлением новых драматических обстоятельств». И если не «прямо сейчас», то «уже при следующем президенте».
Вместе с тем, часть представителей Демократической партии по прежнему убеждена, что США должны продолжить «линию Обамы», и подталкивать своих ближневосточных союзников к «демократизации», что рассматривается как путь к стабилизации режимов и усилению американского влияния. При всем том, американцы по-прежнему зависят от нефтяных монархий Ближнего Востока как в энергетических вопросах, так и с точки зрения своих стратегических интересов в регионе. Не вызывает сомнений и то, что «задумка» о революционной трансформации мирового энергетического баланса приведет к серьезным переменам в расстановке сил на геополитической арене. Наиболее драматичные перемены обещает «быстрый» сценарий декарбонизации - если большинство ведущих экономик мира сумеют перейти на возобновляемые источники энергии уже в ближайшие 10-15 лет. А одним из важнейших факторов, способствующих росту инвестиций в технологии «зеленого перехода», является повышение цен на углеводородное сырье.
Проблема Байдена в том, что уже к концу 2021 года скачок цен на мировых энергетических рынках привел Америку к таким высоким показателям инфляции, которых не было с 1970-х, когда Запад в полной мере ощутил на себе последствия предыдущего «нефтяного шока». Последней «каплей» стали драконовские санкции, которые с марта нынешнего года Америка и Европы обрушили на Россию. Призванные, по замыслу инициаторов, «лишить Москву средств», в реальности они привели к новому повышению цен на нефть и газ и поставили западные страны перед угрозой финансово-экономического кризиса, сопоставимого едва ли не с Великой депрессией. В этих условиях – не до «зеленого перехода».
В тщетной надежде взять ситуацию под контроль, Байден распорядился «распечатать» стратегические нефтяные резервы американского правительства. Однако пока мало кто из наблюдателей готов допустить, что эти экстренные меры способны переломить ситуацию в нужном Белому дому направлении. Между тем, перед партией Байдена явственно виднеется перспектива оглушительного поражения на предстоящих в ноябре промежуточных выборах в Конгресс. Возможно, «утечки» об активизации Вашингтона на афганском направлении, а также драматичная смена правительства в Пакистане, свидетельствуют, что Байден «передумал уходить» с Большого Ближнего Востока. Или что регион попросту «не отпускает» Америку. Вот только сможет ли Вашингтон и впредь действовать с позиции превосходства? Хотя Байден это категорически отрицает, многие эксперты уверены, что в июле глава Белого дома «поедет на поклон» к нефтяным поставщикам Ближнего Востока.
Если еще каких-то полгода назад действительно могло показаться, что Большой Ближний Восток превращается в «периферийную зону» американского внимания, то сегодня, подобно героям недавно вышедшего на экраны фильма, Байден лихорадочно пытается успеть «всё, везде и сразу». Вот только осталось ли еще время у президента Америки?
Мнение автора может не совпадать с позицией Редакции
Читайте другие материалы журнала "Международная жизнь" на нашем сайте.
Подписывайтесь на наш Telegram – канал: https://t.me/interaffairs
