Начало
Я устала. Вся моя жизнь в один миг превратилась в большую паутину лжи, рассыпалась в прах. Я не знаю, как дальше жить и кому доверять. Мартин и Скай стараются поднять мне настроение. Скай разработал серию квестов — хоть какая-то отдушина. Люблю логические игры.
В одном из квестов у нас было важнейшее поручение, полученное лично «сверху»: внедриться в группу террористов, замышляющих теракт в столице Британской Империи, и узнать имя их главаря. Но все пошло не так, как планировалось. Главарь террористов быстро вычислил нас, но убивать не стал.
Вместо этого он сделал нашу тройку частью своего зловещего плана, целью которого является месть всей Великобритании и персонально шпионской школе. Автоматическая задвижка на двери, страх клаустрофобии, бомба в комнате с таймером на полчаса — всё это мы должны были перебороть. Но для начала Скай нас связал. Прямо адреналин в крови повышается! Пришлось думать головой и работать в команде.
Возвращаясь с тренировки, мы болтали о всяком пустом, ничего не замечая вокруг. Вдруг на дороге появилась нищенка. Руки в грязи и ссадинах, сама одета в какую-то мятую рваную робу. Спутанные крашенные волосы патлами лежали на лбу и плечах женщины, дешёвая тушь и вызывающая алая помада, которая подчёркивала желтизну зубов, прикрывали синяки под глазами и совершенно не красили одутловатое лицо спившейся женщины. Руки нищенки тряслись. Я потянулась к кошельку из сумки и подала женщине пятнадцать долларов. Это пять обедов. Ну, ничего.
Женщина благодарно посмотрела на меня и неожиданно схватила меня холодными, нет, ледяными руками. Она посмотрела мне в глаза своими бездонными чёрными зрачками, и мне стало страшно. Наклонившись к моему уху, она жарко зашептала:
— Эля, милая. Спасибо. Знаешь. Я. Твоя. Мама. — каждое слово она говорила так, будто находилась на последнем издыхании, нагоняя страх. — Я так давно не видела, детка, тебя. Послушай, приходи. Завтра. Тут есть больница, она заброшена. Приходи. Узнаешь всё. Приходи.
Я рванулась изо всех сил и убежала прочь. Как же она меня напугала! Зачем мне идти с ней на встречу?
***
— Пап, можно поговорить?
Отец сидел на диване, читая газету, он явно не ходил на работу.
— Конечно, солнце. Для тебя всегда найдётся время, — папа потрепал меня по голове, но движение получилось каким-то неосознанным, механическим. Я села рядом, прижалась к нему. И на миг стало так хорошо и тепло, как в детстве…
— Речь пойдёт о моей матери… — тихо начала я. Отец нахмурился.
— Про Хел ты знаешь всё… — сказал он.
— Я про биологическую мать.
Отец поджал губы.
— Пап, ты сам говорил, что уход от ответа и дача… — Я не успела договорить, как папа резко оборвал меня, жестом прекращая разговор.
— Мы закончили. Уйди!
***
Я знаю, зачем и за чем туда иду. Я иду за правдой. Я хочу всё знать. Только сначала… скажу всё Мартину и Скаю, для подстраховки.
***
— Ах, здравствуй, милая!— Мелания Амундсен распахнула дверь одного из кабинетов старой заброшенной больницы. Я огляделась. Старое и ветхое здание. Интерьер соответствует экстерьеру. Место жуткое и страшное, что-то давит на психику. Не удивлюсь, если это была заброшенная психбольница.
С трудом уняв дрожь в коленях, я шагнула внутрь комнаты. Так и есть, это раньше была психбольница. Вон и всякие приборы стоят… жутко.
— Вы Мелания Амундсен? — спросила я. Голос дрожит. — Я пришла сюда для правды. Мне нужно знать.
— Конечно-конечно! — женщина стряхнула пыль с какой-то кушетки. — Садись, пожалуйста! Ну, что стоишь в дверях? Как хочешь! — женщина безумно сверкнула глазами, облизав помаду с губ.
— Ты… живешь здесь? — я обвела рукой вокруг. — Вокруг тебя всюду пыль, воздух спёртый, окна выбиты. Вон там, в углу этой захламленной комнаты старой психбольницы, лежит пожелтевший от времени матрас. Это кровать? Как ты здесь обитаешь?
Мелания Амундсен улыбнулась.
— Я жила в Виргинии, сюда приехала для разговора с тобой. А впрочем, это твой папаша запрятал меня сюда. Я провела в этой психушке больше трёх лет! А потом сбежала. Вы ещё тогда жили в Миннесоте…
— Но… но зачем? — в голове ничего не укладывалось. Зачем отцу прятать свою жену в другом штате?
— А это ты у отца спроси…
Помолчала.
— Ты забыла обо мне, а позже шантажировала родителей. Они тебе платили, — утвердительно сказала я. Язык почти не шевелился.
— Платили? Да разве четыре тысячи долларов — это цена? Ты — бесценное сокровище, за тебя должны были платить миллионы!
— Я бесценна? И всё же, ты продала меня. Моему отцу. — тихо, но твёрдо сказала я. — Он нёс этот оброк все пятнадцать лет, а как только перестал — ты убила мою настоящую мать, не биологическую! Ты — зверь!
Амундсен села на матрас и закрыла лицо руками. Сейчас она казалась каким-то ничтожеством, но не той, кто дал мне жизнь пятнадцать лет назад.
— Ты не раскаиваешься сейчас! Это фарс! — безжалостно продолжила я.
Молчание было долгим и мучительным. Уже входя в само здание, я понимала, что не найду ответов на свои вопросы. По крайней мере, не здесь. Но попытка — не пытка. Хотя в моём случае фразеологизм не работает.
— Итак, — подытожила я, — ты убила Сару Хелен и Джона, но зачем?
— Мне перестали выплачивать деньги и видеться с тобой запрещали, мне нужна была ты!
— Зачем? Чтобы перепродать? А, может, тебе нужна была не я, а рычаг воздействия для получения ежемесячной выплаты? Конечно! Но, я не пойму одного — зачем тебе смерть Джона? Оставить Мартина сиротой?
Женщина утёрла рукавом слёзы и зло посмотрела на меня.
— Твой отец обещал пропихнуть меня в индустрию моды, но соврал, не смог. Упёк меня сюда при первом шантаже! А Хелен — эта женщина — отняла у меня всё. Смерть Джона — ни больше, ни меньше, чем ещё один рычаг воздействия и месть им двоим!
— А почему отец не подал на тебя в суд? Покрывал шантаж и убийства? Как вообще позволил шантажировать?
— Хочешь знать, почему? — пьяно захохотала она, приблизившись к моему лицу. — Потому что папка твой малахольный, слабохарактерный глупец! Я была его первою и, если хочешь знать, единственной любовью! Он для всё делал, а при первом шантаже, да, разозлился, предупредил, что это будет последний раз. А потом… упёк сюда!.. А дальнейшую сказку ты знаешь.
Я сделала шаг назад. Непроизвольно, от испуга.
— Деньги — это мера стоимости товара. За что он платил ежемесячную ренту? Разве он не «выкупил» меня за один раз?
— Он платил за молчание и невмешательство.
— Но ты вмешалась, верно? Почему?..
— Тебе ещё не ясно?.. А такая умненькая и хорошенькая с виду!
— Запомни, — прошипела я, сжав кулаки. — Если деньги — плата за твоё невмешательство, а ты нарушила договор, то и денег тебе от моего отца не видать! Если сунешься ещё раз к моей семье… — я развернулась и ушла.
— О! — слышала я смех этой душегубицы за своей спиной. — Вся в отца! И говорит его речами, и характер тот же!
Прочь отсюда! Посмотрела на мать? Теперь хочу поскорее забыть эту встречу. Верно говорят, что мать не та, что родила, а та, что вырастила.
Продолжение 16.06 в 19:00 по Москве