Ребёнка положили в нарочно притащенную из уцелевшего крыла детского отделения кроватку на колёсах, возя туда-сюда с завидной регулярностью, Катя же постоянно молчала и с затаённой радостью слушала, как Рома с жаром рассказывает ей каждую мелочь из их жизни, меряя размашистыми шагами тесный изолятор на троих, словно знание всех-всех подробностей в его остроумном и придирчивом исполнении избавит её от чёрной дыры в сознании и восполнит недостаток настоящих воспоминаний.
Когда её забирали на осмотр, Катя замыкалась в себе и отказывалась переброситься даже парой лишних слов с лаборантами, впрочем, не скрывающими брезгливого отношения к её предательству. Став изгоем во второй раз, но теперь — будучи снова человеком, а не ненавистным всеми имитатором, она выбрала упорно молчать и не каяться, вместо того, чтобы что-то там объяснять про причины. Да и что она могла бы возразить на обвинения? Что поверила наполовину человеку, якобы желающего людям добра? Чушь, на такое нынче никто не купится — стоит только высунуть кончик носа из замкнутой на себе санчасти, чтобы оказаться прямо в центре изувеченной столицы, мельком увиденной Катей при перемещении по территории лагеря и заставившей её снова погрузиться в подавленное настроение.
Такого большого и когда-то цветущего города она раньше не видела, и надломленные силуэты уничтоженных высоченных зданий ранили её совесть, будто она самолично спалила всю планету. Или Ромка. Нет, это сделал не он, повторяла она себе, как заведённая. И пыталась верить. Та, другая его половина уже не казалась ей такой уж чужой — она привыкала к этому странному, но почему-то больше не страшному для неё симбиозу двух отдельных личностей.
Кто играет в человечков? (начало, назад)
Именно малыш примирял её с острыми углами — он весело гулил, игнорируя трагические эволюционные перипетии человечества, и заставлял страдать от ноющей боли в сердце, когда его в очередной раз увозили проверить статус.
— Да, он всё ещё человек, и вчера тоже был им, — по возвращении раздражённо отвечал техник на немой Катин вопрос, — а чего вы ждали? Он же даже вас не трогает! — и очередной сопляк недоуменно оглядывал слегка пристыженного Рому, словно он категорически подвёл всех тем, что не захотел её обращать, нарушая ход эксперимента.
Кроме Кати, ещё два человека жадно впитывали любой штрих илидаже изменение интонации на редкость талантливого рассказчика Ромы, вот только делали они это с очень разным чувством: запертый неподалёку Булка, вынужденный слушать, как его Катя воркует с Ромой,и адъютант, приставленный следить за тройкой испытуемых.
Булка скрежетал зубами и терпел своё униженное положение, втайне надеясь, что Рома как-нибудь облажается и уж тут он, Булка, проявит себя во всей красе. И случай предоставился даже раньше, чем он рассчитывал в самых смелых мечтах.
История с чёртовой удачей и домовыми: "Алиса и её Тень"
Генрих зашёл к сладкой парочке, когда Рома был один,и сел на стул напротив окна мониторинга, опершись о спинку походного стула.
— У меня к тебе деловое предложение, — миролюбиво начал Генрих, — и не воображай, что ты мой единственный вариант, просто сейчас мне удобнее попросить именно тебя, неохота тратить время на новую охоту, а ты вполне подойдёшь.
— Я их не трону, — сообщил Рома, неопределённо взмахнув рукой, но Генрих понял, о ком он.
— Нет, я не о твоих драгоценных близких, хотя, признаться, не понимаю, почему ты оставляешь их людьми. Или ты и правда не можешь из-за П-107, и просто разыгрываешь тут благородство для девушки?
— Я и не ждал, что встречу понимание у такого, как ты.
— Ну-ну, зачем же грубить? Ты не в том положении, чтобы ставить мне условия.
— Чего тебе надо?
— Во-первых, у нас больше не получается создавать новых имитаторов. Похоже, П-107 блокирует обращение.
— Да? — вдруг заинтересовался Рома. — То есть краник перекрыт? Никаких новых имитаторов? Поздравляю. И я должен попробовать свои силы, вдруг у меня получится?
— Разумеется, — отчеканил Генрих, — но я хотел поговорить немного о другом. Дошли слухи, — он метнул взгляд на место, где обычно торчал адъютант, старательно подслушивая, — что вы можете инициировать нечто большее. Помочь стать такими, как Шпингалет и его компания.