Беседа с Виктором Куллэ
Второй день дневная программа фестиваля началась с лекции добрейшего Виктора Куллэ про Иосифа Бродского. А я записала немного отрывочных цитаток из его прекрасной живой речи: «Я такой «броцковед» поневоле. Я поступил в Литинститут в 1986 году, и через год нобелевка у Бродского. И мы его речь слушали с кассеты, которую кто-то записал.
Переписка шла по факсу. Нашёл архив Марамзина. Иосиф Александрович свой архив не собирал. Юный Бродский много чего раздаривал, особенно юным барышням. А Марамзин ходил по людям и выклянчивал, много переписывал. Марамзин был секретарём у Льва Николаевича Радищева, бывшего краснофлотца, писавшего лениниану. Лев Николаевич был секретарь Совписа и его архив полагалось хранить в Публичке [Публичной библиотеке]. И под шумок Марамзин весь архив Бродского оттаранил среди Радищевских бумаг в Публичку. И куча вещей так сохранились. И потом Иосиф Александрович был безмерно рад. Ему же ни одного листика, даже фотографию родителей не разрешили взять.»
Сам Куллэ был комсоргом в Литинституте, «бортинженером человеческих душ» – так он это охарактеризовал. И ему предложили аспирантуру. Он спросил: «По Бродскому же нельзя?»
– «Почему нельзя». Ну и стал диссертацию писать, были проволочки некие сначала с защитой. Но тут Бродский умер и «Давай срочно». Изначально диссертация называлась «Язык и время в творчестве Бродского», но сказали – кафедра литературоведения не пропустит, и потом переделали для более лояльной на тот момент кафедры истории литературы. И Виктор Куллэ все свои соображения насчет языка и времени в поэзии Бродского внёс в приложение к диссертации.
Ещё немного прямой речи Виктора Куллэ. «Происхождение не имеет значения в обществе с неограниченным доступом к информации. А в Советском Союзе было не так. И место проживания, и происхождение имели значение, как ключ к информации. В самиздате были обэриуты и поэмы Цветаевой».
А самиздат был только в крупных городах, таких как Ленинград и Москва, где еще на книжных развалах можно было найти дореволюционные книжки, например «Кинжал» Гумилева люди находили еще в 60-е годы среди книжных развалов. И тут я задумалась о текущем моменте. Хотя сейчас интернет – это самый громадный развал, но тут другая проблема – нужен ключ не доступа к информации, а ключ-фильтр для отсева ненужной информации. И вот именно живое общение на подобных фестивалях в некотором смысле очень хорошо фильтрует персоналии, и ты начинаешь более подробно следить за творчеством современных поэтов. Ибо крупным конкурсам и премиям типа «Дебюта» и «Поэзии», прочитав победителей нескольких последних лет, я уже не доверяю, они себя дискредитировали окончательно в моих глазах. Поэтому я живая обращаю внимание на живых.
После сего лирическо-категорического отступления вернусь к речи Виктора Куллэ: «Все подводные игры дают версификационную свободу. То, что сейчас именуется интонацией Бродского – это без Слуцкого, Луконина было бы невозможно. Своим студентам говорю – пишите пародии, отсылки как можно больше. Эти версификационные навыки на конциках пальцев дают свободу. Бродский в геологической экспедиции прочел «геологические» стихи – я на ту же тему и получше могу. На самом деле это дух соревнования и начинаешь на эту тему соревноваться со всей русской поэзией. А потом поэт начинает соревноваться сам с собой. Если ты в процессе написания немножко меняешься – то это зацепит и других.
Люди делали в эмиграции своей профессией «выяснение отношений с Родиной». Это был кусок хлеба с маслом. А Иосиф Александрович сам себе сказал – «одна жизнь кончилась, оʼкей, я становлюсь настоящим американцем. Иосиф не хотел посвящать остаток дней выяснению отношений с возлюбленным Отечеством. И поэтому поехал в Мичиган, в реальную глушь, преподавать, дабы избежать политической борьбы _ «Почему все ждут, что я буду мазать дёгтем нашу Родину».»
Виктор Куллэ перевел весь корпус англоязычных текстов Бродского: «Я занимался английским Бродским. Американцы ещё это шурупят. А англосаксы кривятся, для них –
1) Непривычный синтаксис – он пользуется нашим синтаксисом синтетического языка в аналитическом английском языке.
2) Иосиф, как всякий неофит, знал слов больше, чем обычный пользователь, знавший свои 2-3 тысячи слов.
3) Реально ему дали Нобеля как капсуле культуры. Он транслятором белых пятен был – никто же не помнил никакого Кавафиса, Харди. Он показывал эти вещи американской публике.
4) У американского образования узкий функционал – система фордовского конвейера «я привинчиваю свою гайку и с каждым годом я привинчиваю её всё лучше». Иосиф открывал своим студентам мировую культуру, как утраченный атавизм. Его список обязательного чтения для студентов начинался с Гильгамеша.»
Тут Виктор Куллэ рассказывал много удивительных случаев ограниченного функционала из общения с американскими славистами. Рассказал о других поэтах, с которыми был знаком, кроме Бродского. Привел цитату из объявления о встрече с ним, организованной его бурятской студенткой «Встреча с Виктором Куллэ – собеседником 12 Нобелевских лауреатов».
Он перечислил всех этих литераторов, с большинством которых познакомился, когда они еще никакими Нобелевскими лауреатами не были. «Он либо очень удачлив, либо феноменально общителен и прост» – подумала я. Вечером на крылечке, когда с Виктором наперебой люди вспоминали частушки, подтвердилось последнее. Эти частушечные экспромты лились потоком и было интересно не меньше чем на лекции.
А в завершении лекции Виктор прочел несколько стихотворений из английского корпуса Бродского в своем переводе и добавил мысли о рифме, которые я сочла нужным записать:
«Рифма – это не только фактор созвучия, но и фактор организации текста. У поэзии есть функционал самоограничения. И это организует мысль».
«Есть языки, где грамматические значения выражаются главным образом внутри слова: латинский, древнегреческий, русский, польский, финский... Такие языки называются синтетическими: у них в слове объединяются, образуют синтез, лексические и грамматические значения. Есть языки, где грамматические значения выражаются главным образом вне слова, в предложении: английский, французский и все изолирующие языки (см. Изолирующие языки), например, вьетнамский. Такие языки называются аналитическими, у них слово – передатчик лексического значения, а грамматические значения передаются отдельно: порядком слов в предложении, служебными словами, интонацией...
Одни языки явно имеют пристрастие выражать грамматические значения средствами предложения, преимущественно используя аналитические показатели, а другие сосредоточивают эти показатели внутри слова». (https://slovarfilologa.ru/11/)
Продолжение следует...
ПРЕДЫДУЩАЯ ЧАСТЬ
Автор: Галарина ЕФРЕМОВА
Издание "Истоки" приглашает Вас на наш сайт, где есть много интересных и разнообразных публикаций!