...Оставляя за собой просеку из поваленных деревьев, танк, с натужным свистом и завыванием турбин двигателя, карабкался вверх по склону сопки, постепенно замедляясь, а затем, упершись своим бронированным корпусом в ствол очередного дерева, остановился. При этом двигатель танка ещё некоторое время издавал оглушительный свист, зашкаливающий уровень децибел которого затем начал постепенно снижаться, превращаясь просто в свист, так как двигатель переходил в режим работы холостого хода.
Со скрипом приподнялась, а затем, подпружиненно качнувшись несколько раз вверх-вниз, полностью откинулась крышка командирского люка на башне танка, откуда, матерясь в голос, начал вылазить инструктор по вождению. Встав ногами на сиденье командира танка и застопорив покрытую грязью крышку люка в открытом положении, он попытался выбраться на башню, впопыхах забыв отсоединить штекер провода шлемофона, надетого на его голову, от гарнитуры танкового переговорного устройства.
Дёрнувшись пару раз, словно на привязи, не пускающей его дальше, он понял свою ошибку.
- Да, чтоб тебя...!, - с удвоенной силой заголосил он, отсоединяя непослушную гарнитуру скользкими от грязи пальцами рук, оставляющими за собой грязные полосы на груди его застиранного танкового комбинезона песочного цвета.
А затем, наконец-то выбравшись наверх крыши башни, постоянно оскальзываясь на сплошном слое жидкой грязи, покрывающей танк и ежесекундно рискуя упасть и свернуть себе шею, он спустился на корпус танка.
Отшвыривая ногой обломанные ветки деревьев, обильно усыпавшие корпус танка и зацепившиеся на нём своими сучками и листьями, он добрался до ящиков с ЗИП.
Наклонившись над одним из ящиков с ЗИП (запасные части, инструмент и принадлежности), расположенных на надгусеничной полке боевой машины, он открыл его крышку и, немного порывшись, добыл оттуда башенный ключ.
- Иду уже, иду! Не скули там..., - обращаясь то ли к самому себе, то ли к кому-то ещё, произнёс он, направляясь к закрытому люку механика-водителя. - Сейчас открою...
... Танк подпрыгнул на очередной кочке разбитого дорожного покрытия танкодрома и, содрогнувшись всем корпусом, приземлился на грунт, а вместе с ним на сиденье механика-водителя подпрыгнул и я, пытаясь всеми силами удержаться в сидячем положении и не удариться головой о броню танка, о триплексы призменных приборов наблюдения или о выступающие повсюду части приборов и оборудования боевой машины.
Через грязное защитное стекло призменных приборов наблюдения механика-водителя, словно на экране телевизора, передо мной, болтаясь вверх-вниз и вправо-влево, мелькала разутюженная тысячи раз танковыми гусеницами дорога танкодрома.
В принципе, то, по чём я сейчас передвигался, сидя за рычагами управления танка, трудно было назвать дорогой, в лучшем случае - направлением движения. Перепаханная танковыми гусеницами земля превратилась в сплошную непролазную колею, с бесчисленными ямами, в которых скапливалась дождевая вода и с почти метровыми бордюрами из вывороченного гусеницами грунта.
Примерно через каждые полкилометра-километр трассы танкодрома располагались многочисленные препятствия - эскарпы, контрэскарпы, проходы в минно-взрывных заграждениях или противотанковом рву, косогоры и многое другое, что мне необходимо было преодолеть в ходе выполнения упражнения по вождению.
Но, оказавшись за рычагами танка и проехав всего метров пятьсот, я уже понял, что самым главным препятствием сейчас являлась сама дистанция танкодрома, на фоне которой остальные выглядели просто лёгкой прогулкой.
"- Ёпрст... твою за ногу!", - заматерился я сквозь зубы, влетев в очередную яму с водой и поймав очередного "дельфина" - так мы называли между собой образовывавшуюся волну воды, которая, когда танк нырял в неё носом, перехлёстывалась через весь его корпус, разлетаясь в различные стороны.
"- Снова весь, как свинья, в грязи..., - продолжал ругаться я про себя, зябко передёргивая плечами от падающих за шиворот и на спину крупных грязных и холодных капель воды, проникшей внутрь отделения управления по стыку крышки люка механика-водителя и корпуса танка, который должен был быть защищён герметичным резиновым уплотнителем, утраченным или пришедшем в негодность уже задолго до нас в ходе проведения многочисленных занятий по вождению с курсантами нашего военного училища.
"- Куска резины им жалко!", - бурчал я себе под нос, прижимаясь лбом к центральному из трёх приборов наблюдения механика-водителя, одновременно с этим нажимая кнопку гидропневмоочистки на одном из рычагов управления поворотом боевой машины, которые с момента начала движения не выпускал из своих рук, попеременно перемещая их на себя и обратно, тем самым направляя танк в различные стороны и огибая препятствия.
При этом на стекло триплекса приборов наблюдения механика-водителя, под высоким давлением брызнула струя воды, обильно сдобренная сжатым воздухом, очищая заляпанное грязью стекло и более-менее нормализуя мне обзор.
Через образовавшиеся мутные разводы на стекле прибора наблюдения, я различил впереди себя относительно ровный и сухой участок дороги, не так уж сильно подверженный разрушениям от постоянного перемещения по нему многотонных гусеничных машин.
Так как упражнение по вождению выполнялось на время, от которого зависела итоговая оценка за занятие, то я долго не думал - выжав почти до упора педаль подачи топлива, тем самым заставив быстрее раскручиваться турбины газотурбинного двигателя танка, я увеличил скорость движения машины. А затем, выжав педаль регулируемого соплового аппарата (РСА), по привычке называемую всеми "педалью сцепления", я перешёл на максимально возможную четвёртую передачу.
Рванувшись, танк с ускорением понёсся вперёд с оглушительным свистом газотурбинного двигателя, который проникал в мои уши, даже защищённые шлемофоном, через толщу брони. И мы - танк и я внутри него - как бы летели низко над землёй, оставляя за собой дождь из комьев грязи, с ускорением вылетающих вверх из под гусениц боевой машины и со смачными шлепками сыпавшихся обратно вниз, возвращаясь к своим истокам.
Недаром танк Т-80 называют "летающим танком". И это название закрепилось за ним не только из-за почти авиационного двигателя и издаваемого им звуком, но и за его скорость передвижения. Нередко мы наблюдали, как этот танк, двигаясь по грунту вдоль асфальтированных дорог, обгонял автомобили, перемещающиеся по этим дорогам в попутном направлении.
В моём поле зрения показалось очередное препятствие - колейный мост - за которым трасса танкодрома по крутой дуге поворачивала в сторону, стремясь замкнуться в овал маршрута движения по танкодрому.
Заученными до автоматизма движениями, неоднократно повторяемыми мной на тренажёрах или во время реального вождения боевой техники, немного сбросив скорость движения перед препятствием, я перевёл рукоятку избирателя передач на ступень ниже и выровнял машину по центру колейного моста, начиная его преодоление.
Перед глазами снова мелькнула вверх-вниз полоса далекого горизонта - сначала, когда танк начал подниматься на мост по аппарели, задрав свою носовую часть вверх, через поле зрения виднелось только серое, затянутое низкими дождливыми облаками, небо, а затем, когда гусеницы танка перевалились с подъёмной аппарели на основной пролёт моста, при этом принимая горизонтальное положение - поле зрения как бы рухнуло вниз, открывая обзор на этот грязный бетонный пролёт.
Убедившись, что танк устойчиво стоит на мосту и ему не грозит соскальзывание вбок и что направление движения боевой машины совпадает с центром моста, я снова до упора нажал педаль подачи топлива.
Тяжёлая машина дернулась вперёд, резво набирая скорость и, через мгновение, она уже не съезжала, а как бы слетала или спрыгивала с противоположного края преодолённого препятствия.
При приземлении сила удара была компенсирована торсионами подвески, практически погасившей её, переходя в постепенно затухающие колебания и подпрыгивания, но, измученной бесконечными занятиями и "наездниками" из числа курсантов, машине хватило и этого.
Сиденье механика-водителя, в котором я находился, не выдержало такого грубого отношения к себе и, с противным натужным скрипом соскочившей защёлки, расстопорилось, а затем, дождавшись очередного моего подпрыгивания на очередной кочке, под воздействием мощной пружины резко поднялось вверх и зафиксировалось, переходя из положения "по-боевому" в положение "по-походному".
При этом меня грубо и бесцеремонно мгновенно сложило пополам, прижав грязной мокрой спиной к броне крыши отделения управления танка, а так же оторвав мои ноги от педалей управления, а руки от рычагов управления поворотом. Лицом я уткнулся в свои колени, окончательно потеряв не только управление машиной, но и обзор того, что происходило снаружи боевой машины и внутри её.
В спине что-то жалобно щёлкнуло и хрустнуло - позвоночник то ли встал на место, то ли, наоборот повредился, при этом через всё моё тело молнией пронеслась боль, полыхнувшая разноцветными искрами в глазах, сразу же повлажневшими от выступивших от боли слёз. Ларингофоны шлемофона, до этого и так плотно прижатые к шее, врезались в незащищённое горло, пытаясь не допустить внутрь организма живительный воздух, вышибленный из него этим резким ударом с последующим складыванием.
Тем временем, неуправляемый танк продолжил своё прямолинейное движение, проскочил поворот трассы и преодолев кювет, съехал на нетронутую гусеницами землю пологого спуска, постепенно набирая разгон.
Как счастливый скакун, выпущенный нерадивым хозяином на долгожданную свободу, танк мчался по пологому склону, поросшему редким кустарником, вниз, радостно подпрыгивая и взбрыкивая на многочисленных неровностях, направляясь к ближайшему склону одной из многочисленных сопок, в долине между которыми и находился танкодром.
При этом меня, беспощадной тряской на каждой кочке, с каждым разом впечатывало спиной всё сильнее и сильнее в крышу отделения управления, выравнивая об неё и складывая пополам в пояснице - создавалось такое впечатление, что боевая машина сейчас - спортивный тренер, который хочет добиться от меня идеального выполнения этого физического упражнения.
Чувствуя себя студентом циркового училища, сдающего экзамен по компактному укладыванию в чемодан клоуна, а не курсантом военного(хотя эта грань порой была настолько размыта, что ощущалась с трудом), шипя от боли в спине и рёбрах, я слепо елозил перед собою руками и ногами, в тщетной попытке пытаясь нащупать и дотянуться до рычагов и педалей управления.
- Куда прёшь,...!? Останавливай машину, ...! Тормози!!!..., - раздавался в наушниках моего шлемофона полупридушенный голос инструктора, находящегося в башне танка.
- Стой, твою мать..! Тормози, кому говорю... !!!, - уже через каждое слово срываясь на мат, продолжал он мне голосить по внутренней связи.
Судя по его постоянно прерывающимся хриплым выкрикам, кряхтению и мату в эфире - в данный момент ему тоже приходилось не сладко и его сейчас ощутимо и болезненно мотало в боевом отделении из стороны в сторону - как бельё в барабане стиральной машины-автомат при его стирке.
Тем временем танк, набрав разгон и преодолев последние метры спуска, принялся подниматься вверх по склону сопки, поросшей редким смешанным лесом, по ходу движения ломая стволы деревьев, а некоторые из них выкорчёвывая из земли с корнями, добавляя к тряске боевой машины на неровностях земли толчки её корпуса о стволы деревьев.
Как беспомощный мотылёк, пришпиленный безжалостным учёным-энтомологом живьём булавкой к сукну препарационного стола, шипя от боли и ругаясь сквозь стиснутые зубы, я продолжал слепо нашаривать перед собой руками рычаги управления поворотом танка. Болтанка и тряска не очень способствовали этому поиску, не давая удержать в одном положении и швыряя мои руки во все стороны.
Наконец-то мне удалось нащупать кончиками пальцев один из рычагов управления поворотом и, постепенно перебирая и цепляясь за его резиновые накладки ногтями, я смог ухватиться за него полной ладонью. После этого, получив одновременно точку опоры и точку отсчёта, дело пошло намного веселее.
Через несколько секунд я уже крепко держал оба рычага управления поворотом танка в своих руках и обеими большими пальцами выжимал до упора кнопки, расположенные в верхней части каждого из них. Одна из этих кнопок приводила в действие систему гидропневмоочистки приборов наблюдения, а вторая приводит к развороту регулируемого соплового аппарата (РСА) в тормозное положение - проще говоря - заменяла педаль тормоза.
Мне некогда было вспоминать, какая из них за что отвечает, поэтому я с отчаянием выжимал обе, краем сознания отмечая, что с каждым мгновением тряска становилась меньше, а количество и сила ударов и толчков начала снижаться.
К моей непередаваемой радости, тяжёлая боевая машина вскоре остановилась, не сумев перебороть три силы, одновременно действующим на неё - движение на подъём, сопротивление грунта и деревьев и применяемое мной торможение двигателем.
Дождавшись полной остановки танка, я осторожно разжал пальцы и отпустил один из рычагов и, нащупав освободившейся рукой у подбородка провод шлемофона, провёл по нему пальцами вниз, пока не уперся пальцами в тангенту переговорного устройства.
- Инструктор, достань меня отсюда...!, - полузадушенным голосом просипел я в ларингофоны, нажав на кнопку вызова внутренней связи. - Меня зажало! Побыстрее... давай...шевелись...
... Действуя башенным ключом, инструктор приступил к открытию крышки люка-механика-водителя, с каждым поворотом которого крышка поднималась всё выше и выше, тем самым уменьшая давление на мою спину и давая мне некоторую свободу движения.
Ёрзая всем телом на сиденье, я умудрился свалиться с него на пол отделения управления всё в том же скрюченном положении, где и приходил в себя несколько мгновений, а затем, кряхтя и ругаясь, попытался потихоньку разогнуться.
Краем глаза я заметил образовавшееся светлое пятно на месте люка механика-водителя и, повернув немного голову в его сторону, увидел на фоне серого неба маячившее растерянное лицо своего инструктора.
Откинув крышку люка до отказа в сторону, он немного понаблюдал за моими движениями, при этом выражение его лица претерпевало изменения, постепенно, как во вращающемся калейдоскопе, превращаясь из растерянного - сначала в злое, а затем в весело-изумлённое.
- Ты что тут, йогой занимаешься?, - с уже добродушной усмешкой, спросил он у меня, свесив голову в люк.
- Ага... Экспресс-курс... По ускоренной методике..., - прохрипел я ему в ответ, пытаясь разогнуться и выпрямиться в тесном пространстве....
-
Если понравилось, то жми лайк и подписывайся на канал!
Другие рассказы автора - по ссылке
#случай из жизни #военная служба #служба в армии #солдатские истории #военное училище #танкист #вождение #танк #курсанты военных училищ #уроки вождения