Что будет с русской культурой после войны и из-за войны? На этот вопрос можно дать два ответа. Первый: культура продолжит существовать, она способна переживать государства, не говоря уж о правящих режимах (которые, бывают, умирают от затеянных ими и проигранных войн). Под «культурой» я дальше буду иметь в виду т. н. «художественную культуру» в очень широком смысле. Культура это не архив, из которого можно и нужно постоянно что-то доставать, черпать, чтобы этим вдохновляться, наслаждаться и так далее. Культура живёт потому, что ЕЁ люди действуют и – творят – пишут, рисуют, снимают, думают, ищут слова, чтобы говорить о сложных вещах и так далее.
Да, культуры создают архивы. И у русской культуры архив весьма богатый, хотя некоторые полки этого архива в самой России государство всё больше и больше стремятся закрыть и вовсе «отменить». Однако сам такой архив нужен только тем, кто сам что-то делает, хотя бы думает о чём-то всерьёз. А для всех остальных, он что есть, что нет. Судьба культуры – в руках её делателей.
Поэтому с русской культурой по большому счёту ничего непоправимого не случится. Потому что есть те, кто ею занят.
Она продолжится, вопреки и помимо государственным репрессиям, хотя те наносят и нанесут её огромный урон.
Конечно, в сознании многих её представителей ей неминуемо предстоит «подвинуться». Весьма типичные для россиян представления о «русской культуре» как о «великой» культуре, поэтому особо ценной, особо значимой для всего человечества культуре, которое молчаливо подразумевает, что есть культуры «невеликие», маловажные и т. п., – эти представления, родом из XIX века и в третьем десятилетии XXI века уже архаичные, вполне благополучно отомрут. На самом деле, никаких «великих» и «невеликих» культур не существует; русская, то есть русскоязычная культура (не все согласятся, что это одно и то же, но я сейчас о другом), и вообще любая другая культура не выстраиваются по рангам, не строятся в пирамиду. История разных «величий» – это всегда история власти и господства, которые соподчиняют один культуры другим. Избавление от такого "величия" русской культуре в перспективе точно пойдёт на пользу.
В глобальном мире она продолжится как одна из многих культур… не самая экзотическая, не самая влиятельная, со своим очень интересным и очень особым архивом, но без глобального внимания и без таковых же претензий. Она будет жить во взаимном обмене с соседними культурами. Думаю, в следующих поколениях русских культурных деятелей будет модно и принято учить и знать украинский язык (но, разумеется, не наоборот), и как минимум иметь отчётливое представление о прошлом, культуре и языке тех народов на чьей земле они будут жить – и в России и вне её государственных границ (имею в виду, конечно, прежде всего страны, которые когда-то входили в СССР). Пишу это, осознавая всю неопределённость идентификации кого-либо как «русских культурных деятелей», которую никому невозможно ни предписать ни воспретить. В конечном счёте, такая идентификация зависит от того, насколько сложную идентичность, сложное самосознание кто-то способен себе выстроить и вынести её потом.
Но многое, многое в этой культуре станет невозможным. Точнее, возможным, но… нелепым, ненужным, устарелым… И уже сейчас можно представить себе, что именно не попадёт в это «будущее». Всем нам, и всем дальнейшим деятелям потребуется самоопределение по отношению к двум фундаментальным фактам: первый, сама эта война – массовое и чудовищное убийство и разрушение в Украине, творимое российской армией, и второй: когда началась война, сразу же обнаружилось, что современная российская культура не имела возможности что-либо ей эффективно противопоставить, она прямо на глазах оказалась как бы ни при чём. То внутрироссийское культурное противостояние путинизму, которым мы жили последние годы, вместе с (действительно бывшим) противостоянием нараставшей жажде крови, оказалось попросту отменены 24-м февраля. Они были, но теперь «ушли в архив». И российская культура рискует выйти в послевоенную ( но не факт, что «мирную») историю почти что с пустыми руками.
Что эта война и вызванное ею разрушение российского общества, его институтов, его (да, да) устоев станет важнейшей точкой отсчёта, понятно хотя бы вот из чего. Те, кто сейчас согласился принимать и поддерживать ложь, сами себя вынудили теперь лгать всегда – возможно, всю жизнь. Эта ложь будет существовать внутри русской культуры, внутри русского языка, как неизлечимый рак. Никто, как-либо связанный с Россией не сможет сохранить невинность по отношению к этой лжи.
Но это трагедия множества людей, даже нескольких поколений (моего в первую очередь), а не «культуры» как таковой. Она - сложнее.
– В конечном итоге можно надеяться, что исчезнет... точнее, не исчезнет (ведь люди всегда разнообразнее любых ожиданий) будет оттеснено на «культурную периферию», маргинализовано, высмеяно это, к чему мы сейчас всё-таки всё ещё так привыкли, что встречаем на каждом шагу – всё что обосновывает, оправдывает, принимает с сердечным скрипом, делает возможным новейшее варварство. Так, в долгой и болезненной перспективе, эта культура может стать лучше самой себя.
Для нас, теперешних, это означает перспективу очень долгой и тяжёлой культурной работы, чей результат никем не гарантирован. Она не отменяет и не заменяет политическую работу по (вос)созданию в России республики. Равно как и тех безусловно тяжёлых (лёгкими они быть не смогут) обязательств, которые мы должны будем принять по отношению к Украине,по отношению к ошибкам, преступлениям и злодейства, которые были совершены не нами, которые мы не имели возможности предотвратить, и к которым мы неотменимо и разнообразно причастны, в их исправление, – но об этом сейчас, пока война идёт, ещё невозможно говорить. Эти обязательства станут важнейшей темой для самоопределения «русской культуры», потому что культура и должна заниматься важнейшим.
Михаил НЕМЦЕВ