Крысенок по имени Нолан с самого начала был неконфликтным, непосредственным, храбрым и неимоверно подвижным. Он и в клетке со своими собратьями вел себя слишком активно и игриво, за что от старших время от времени ему прилетало. Но несильно.
Старшие крысаки стаи на тот момент уже успели порядком облениться и брались за воспитание маленького наглеца только тогда, когда он уже совсем надоедал.
К моменту, когда Нолан совершил побег впервые, он уже успел сменить свою младенческую шубку на взрослую и набрать вес, но все равно еще помещался у меня на ладони полностью, если не считать хвоста.
Однажды, просунув мордочку между прутьями клетки, Нолан обнаружил, что, они, оказывается, расставлены достаточно широко, чтобы можно было пролезть. А раньше ему эта мысль в голову и не приходила!
Я не успела заметить, как и когда Нолан выбрался на волю, но поймала его за хвост как раз тогда, когда он уже бегал по крыше вольера. Я строго отчитала маленького дезертира, строго объяснила ему, в какие неприятности может попасть маленький крысенок, оставшись без присмотра.
Обычно крысы к концу подобной проповеди выглядят напуганными и виноватыми одновременно, хотя во многих случаях, как я подозреваю, они просто подыгрывают хозяину для того, чтобы он поскорее успокоился и отстал.
Нолан же не счел нужным даже строить какие-то гримасы, он ничуть не впечатлился моим монологом, но был очень огорчен невозможностью куда-нибудь сбежать и потратить время на что-то более увлекательное, чем неприятная беседа с хозяйкой.
Я вернула крысенка в клетку к его сородичам, которые благополучно проспали инцидент с побегом и теперь поглядывали на все происходящее сонно и недоуменно.
С тех пор побеги Нолана стали происходить практически каждый день. Но он никогда не пытался убежать по-настоящему. Он просто выходил на прогулку, никогда не пытался спрыгнуть со стола, на котором стояла клетка, бегал только по ней и по соседней маленькой клеточке.
Когда-то он и его старший брат Луций жили в этой клеточке какое-то время, прежде чем влиться в основной крысиный коллектив. Теперь она стояла по соседству с большой, чисто вымытая и с открытыми дверьми. Во время прогулок крыс всей стаей я предлагала мальчишкам побегать, полазить по ней внутри и снаружи.
А теперь почти каждый вечер я находила в ней сладко спящего Нолана. Это меня сильно злило, но поделать я ничего не могла. Даже лекцию читать опять было бы нелогично и несправедливо. Потому что по факту мне было нечего предъявить Нолану. Он в клетке. Никуда не убежал. Ничего даже не погрыз. Ну и что, что он не в той клетке?
До сих пор, когда я вспоминаю всю эту историю, мне в голову приходит неприятная мысль о том, что крысенок Нолан оказался в чем-то умнее меня и уж точно намного храбрее и нахальнее многих крыс, которые жили в моей стае до и после него.
Как бы то ни было, несанкционированные прогулки продолжались еще около двух месяцев, до тех пор, пока подросший зад крысенка не перестал пролезать сквозь решетку.