Наталия Спитэри перенесла радикальную мастэктомию — операцию по удалению груди в процессе лечения рака молочной железы. Этот опыт и проблемы бодипозитива в обществе вдохновили ее на блог, в котором она публикует откровенные снимки со шрамами. Мария Белоковыльская записала историю героини и обнаружила, что в ней совсем нет макабра — зато есть любовь к жизни и желание поддержать других женщин
Этот текст не про рак. Просто начинается он с рака — такой диагноз мне поставили пять лет назад. Я отнеслась к нему достаточно спокойно: с ним сталкивались несколько моих родственников и знакомых. Мне было понятно, как протекает болезнь и как проходит курс лечения. Истории у всех разные — просто на поверхность обычно всплывают те, что с трагичным концом. Я понимала, что рак не равно смерть. К своей болезни я отнеслась — и до сих пор отношусь — как к части моего пути, на которой жизнь не заканчивается.
У женщины с диагнозом «рак молочной железы» не так много времени для принятия решений. У меня его оказалось чуть больше, поскольку на определенном этапе лечения опухоль была неоперабельной. После постановки диагноза в максимально короткие сроки врачи назначают операцию по удалению груди вместе с опухолью.
Она обычно идет «пакетом» с последующим восстановлением. В ходе основной операции под грудную мышцу закладывают специальный эспандер, который потом постепенно наполняется физраствором и начинает растягивать ткани, подготавливая их к имплантации. Где-то через полгода делают вторую — по замене временных имплантов на постоянные. Но я решила от имплантов отказаться. Когда сказала об этом своему доктору, он немного удивился и посоветовал хорошенько подумать. Потом врачи обсуждали со мной эту ситуацию еще несколько раз — чтобы убедиться, что я осознаю, как мое решение может повлиять на личную жизнь и реакцию социума. Но я была уверена в том, что делаю, а точнее, чего не делаю, хоть и понимала, что после операции может быть сложно психологически. Я много раз видела, как женщины плакали из-за того, что им предстояла мастэктомия. Боялись, что муж уйдет «к той, что с сиськами», а окружающие начнут показывать пальцем.
«МНЕ ПОВЕЗЛО ВОСПИТЫВАТЬСЯ В СРЕДЕ, В КОТОРОЙ ЖЕНСКОЕ ТЕЛО НЕ ПОДВЕРГАЛОСЬ ЖЕСТКОЙ КРИТИКЕ».
Всю жизнь у меня была грудь пятого размера — предел мечтаний для большинства женщин. Конечно, у пышных форм — свои очевидные преимущества, но есть и чисто физиологические неудобства: от болей в спине и плечах до невозможности заниматься активными видами спорта и сложностей в выборе одежды и белья. В моем случае можно было бы удалить одну грудь и поставить имплант, но тогда пришлось бы уменьшить вторую. Моя близкая подруга больше 10 лет ассистировала ведущему пластическому хирургу Великобритании, который специализируется как раз на имплантах. Ни один хирург не расскажет вам того, что может рассказать медсестра, которая помогает женщинам с перевязками и послеоперационным уходом. Истории о том, как иногда проходит реабилитация, меня очень отрезвили. Я решила, что отказ от груди мягко и органично ляжет на весь мой предшествующий жизненный опыт. Я сделала выбор в пользу здоровья и здравого смысла — и думаю, что такой должен быть у каждой женщины. Принимая решение, устанавливать импланты или нет, она не должна испытывать на себе давление общества и идти на поводу у некой «нормы».
Мне повезло воспитываться в среде, в которой женское тело не подвергалось жесткой критике. Я провела детство в военном городке на Дальнем Востоке. Там были непростые условия для жизни, но люди всегда поддерживали друг друга. Из-за отсутствия горячей воды мы раз в неделю ходили в общественную баню, где я видела женщин разного возраста и веса, в состоянии беременности и после родов. Они не были похожи на фотомоделей. Мы все выглядели естественно, и я с раннего возраста понимала, что мое тело будет меняться в течение жизни. У меня был период, когда я весила почти 100 килограммов. При моем высоком росте они довольно гармонично распределялись по телу, но в России меня все равно называли толстухой и коровой. Переехав в Европу, я поняла, что проблема была не во мне, а в людях, у которых моя внешность провоцировала неадекватную реакцию. Можно изо всех сил пытаться быть «правильной» и удобной, но никто этого не оценит. Куда продуктивнее переключиться на собственные ощущения. Я решила выбрать себя и свое счастье — в том теле, которое у меня есть. За несколько лет, что я прожила за границей, мой вес снизился на 30 килограммов. Я просто перестала постоянно худеть и успокоилась.
После операции я завела аккаунт в инстаграме (Социальная сеть признана экстремистской и запрещена на территории Российской Федерации). Решила делиться своей историей, чтобы помочь тем, кто столкнулся с похожей ситуацией. Мне хотелось донести, что не грудь делает женщину женщиной. Нет такого органа, который превращает человека в человека. В социальных сетях очень важен визуальный ряд, поэтому я задумалась о фотосессии. Моя профессия связана с кондитерским искусством, и я много лет плотно работала с фотографами. Нескольким из них написала, что хочу сделать съемку «со шрамами». Но так получилось, что операция пришлась на время пандемии и сильно ударила по моему финансовому положению, лишив еще и возможности работать. По этой причине мне пришлось отказаться от своих договоренностей с фотографами. Одна девушка из тех, с кем я работала раньше, предложила не отменять съемку. Я поблагодарила ее за подарок, а она ответила, что это я ее одарила, пустив на такую интимную территорию.
Этот опыт помог мне почувствовать свою ценность. Как истории, модели, женщины. Я написала другим фотографам, чьи работы мне нравились. Было много отказов, но несколько человек откликнулись с большим интересом. Среди них был Георгий Кардава, с которым мы сделали мою первую съемку топлес. Это стало для меня чем-то гораздо большим, чем просто обнажение тела. Это было вообще не про телесность. Я сняла одежду, и Георгий, увидев мои шрамы через всю грудь, сказал, что это очень красиво. После сессии он спросил, может ли публиковать мои снимки в социальных сетях, и я ответила, что не возражаю. Когда в сети появился пост с моими портретами, было очень много комментариев со словами поддержки. Мне писали разные женщины — кто-то столкнулся с раком, кто-то просто хотел сказать, что для них это очень важно.
«КОГДА Я ВПЕРВЫЕ ВЗГЛЯНУЛА В ЗЕРКАЛО ПОСЛЕ ОПЕРАЦИИ, НЕ ИСПЫТАЛА НИ УЖАСА, НИ РАЗОЧАРОВАНИЯ. Я СМОТРЕЛА НА ИЗМЕНИВШЕЕСЯ ТЕЛО С ИНТЕРЕСОМ».
Сегодня в моих личных аккаунтах тоже есть такие съемки. Я слышу много добрых слов, но случаются и резкие комментарии. Самые жестокие обычно пишут женщины. Почему-то именно женщины непримиримы по отношению к другим женщинам. «Это отвратительно», «Неужели нельзя нарисовать соски?», «Свое уродство нужно прятать, а не выставлять наружу», «У неполноценных есть другие возможности проявить себя» — и все в таком духе. Если женщина пишет, что ей страшно на меня смотреть, у меня это не вызывает отторжения. Это честные эмоции человека, внезапно увидевшего шрамы и, возможно, примерившего эту ситуацию на себя.
Когда я впервые взглянула в зеркало после операции, не испытала ни ужаса, ни разочарования. Я смотрела на изменившееся тело с интересом. Мое самочувствие заметно улучшилось, мне стало легче дышать — и это не могло не радовать. Иногда у меня спрашивают, не случаются ли фантомные боли на том месте, где когда-то была грудь. Нет, ничего подобного я не испытываю. Есть вещи, про которые женщина никогда не спросит у хирурга или онколога. Например, как ощущается отсутствие груди в сексе. Я готова отвечать на такие вопросы откровенно. После мастэктомии сосков как эрогенной зоны не остается, но тело хорошо помнит ощущения и качество секса не страдает. Во время интенсивного лечения либидо чаще всего снижается — в какие-то моменты тема секса просто теряет актуальность. Сейчас в моей жизни случаются романтические увлечения. Мне не мешают ни последствия операции, ни побочные эффекты от препаратов.
После мастэктомии прошло уже больше года, и я нашла свой стиль в одежде. Мне нравится носить вещи с открытой спиной, оголять плечи — я довольна тем, как я выгляжу. На пляжея надеваю бандо и тоже чувствую себя органично. За все это время не помню, чтобы хоть раз поймала на себе сканирующий взгляд или услышала шепот за спиной. Если у женщины есть зона неуверенности, то ей кажется, что все обращают внимание только на нее.
Меня радует, что в современном обществе много говорят про бодипозитив. Огорчает, что в России он ассоциируется в основном с лишним весом и небритыми подмышками. Для меня бодипозитив — это не только принятие того, что ты при желании можешь в себе изменить, но и того, что ты изменить не в силах. Ни один из нас не проживет свою жизнь без единой царапины, ожога или шрама. Каждый человек на каком-то этапе не может соответствовать «норме» — из-за веса, возраста, болезни и чего угодно еще. Многие обесценивают себя просто потому, что не вписываются в кем-то придуманные стандарты. Я была разной в разные периоды: толстой, худой, беременной, пышногрудой. Я учусь принимать все состояния своего тела. Даже Синди Кроуфорд после выхода очередной отретушированной глянцевой обложки, которую она украсила, сказала: «Я хотела бы выглядеть как та Синди Кроуфорд». Важно понимать, где заканчивается глянец и начинается реальная жизнь.