Ах, какое чудесное выдалось в этом году лето! Чтобы в наших широтах да такая жара! Раз в десять лет, не чаще.
Аня вытерла со лба выступивший пот и ещё раз проверила содержимое дорожной сумки. Вроде всё.
- Серёжа! - крикнула она.
В комнату забежал сын, по пути задев плечом дверной косяк.
- Ёлки - палки! - привычно поругался он и потёр ушибленное место. - Чего, мам?
- Господи, - вздохнула Аня, - ты ходить когда-нибудь научишься? Смотри, я тебе документы вот сюда, в отдельный кармашек кладу. Запомнил?
- Мам, - заканючил Серёжа, - ну можно я не поеду? Чего мне в этом санатории делать? Я лучше здесь с пацанами из соседнего двора в футбол погоняю.
- Ну уж нет, - отрезала Аня, - знаешь, сколько туда путёвки стоят? А нам тётя Катя бесплатно достала. Специально чтобы вы все вместе поехали. Так что никаких разговоров. Едешь и точка.
Серёжа горестно вздохнул и вышел. Уже через минуту Аня услышала его звонкий голос на улице. "Командир ", улыбнулась она.
Три друга, Серёжа, Костя и Борис, были абсолютно разными, но выросли в одном дворе и дружили, что называется, с пелёнок.
Серёжа - задиристый непоседа с шилом в одном месте, Костя - тихий очкарик, обожающий книги, и серьёзный и обстоятельный спортсмен Борис.
Мать Кости, Катя, работала офтальмологом в детской поликлинике. Именно она добыла всем троим путёвки в санаторий. По-хорошему, нужен он был только Косте. Но скромный и тихий Костик терялся даже в магазине, а уж дать кому-то отпор не был способен вовсе. Поэтому тётя Катя и достала путёвки всем троим. В этом случае она точно могла быть спокойна за сына. Боря защитит, а Серёжка не даст скучать. Да и отдых, тем более бесплатный, ребятам не повредит.
Так уж повелось - в этих трёх пятиэтажках, образовывающих небольшой, заросший сиренью двор, все жили дружно и помогали друг другу как могли. А что делить? Все одинаковые. Все трудяги - на буднях работа, на выходных дача. Денег вечно не хватает. Этакий островок не самого благополучного коммунизма в уже демократической России. Вместе праздники, вместе похороны, вместе плевались на сытые рожи, не влезающие в экран телевизора. Всё дружно...
На другой день три матери посадили своих сыновей на автобус, слегка, как полагается, всплакнули, но и выдохнули: всё - таки почти две недели без мальчишек - это, считай, мини-отпуск. Весёлая Ирина подмигнула подругам:
- По пять капель, девчонки?
Она, единственная из всех, растила сына без отца - тот сбежал когда Боре ещё и трех лет не было. Аня с Катей иногда завидовали ей. Вроде бы и тяжелее без мужика должно быть, а Ирина жила как-то веселее. Не мордовала себя стиркой, уборкой, на даче растила чуток картошки, да грядку "зеленки". Приезжала да ложилась загорать, а к вечеру затевала то шашлыки, то просто сосиски на костре.
- Даже не знаю, - протянула Аня. - У меня стирки ещё...
- А у меня бардак дома страшный, - эхом отозвалась Катя. - Уж скоро муж придёт, а у меня и конь не валялся.
Ирина весело махнула рукой.
- Вы как всегда, старушки! Ладно, надумаете, приходите. Наливочка у меня - пальчики оближешь.
Аня с Катей переглянулись да и пошли следом за Ириной. Правда что, никуда домашние дела не убегут. Как старые люди говорят, неприделанное дело...
А тем временем их отпрыски уже подъезжали к санаторию.
- Ого! - присвистнул Серёга, на которого произвели впечатление многочисленные корпуса и огромная спортивная площадка. - А этот лучше прошлогоднего!
Немногословный Боря согласно кивнул.
- А нас точно вместе поселят? - забеспокоился Костик.
- Не ссы, - покровительственно бросил Серёга. - Всё решим.
Опасения Кости были напрасны - ребят без проблем заселили в одну комнату. День прошёл в обходе территории и знакомстве с остальными.
А на другое утро их повели купаться.
- Сергей! Кузнецов! - строго крикнул вожатый, обычно улыбчивый Роман. - Третье замечание! Марш на берег!
- Да ну... - заканючил Серёга и нехотя выбрался на берег.
- Садись со мной, - сказал вожатый и подвинулся. - Я же предупреждал тебя. Вот сиди теперь.
Хмурый Серёжа плюхнулся рядом и завистливым взглядом уставился на весело купающихся ребят. Роману стало жалко мальчишку.
- Ты пойми, брат, - негромко начал он, - здесь места попадаются опасные. Несколько лет назад тут парнишка утонул, примерно вашего возраста.
- Да ну! - открыл рот Серёга.
- Ну да! - передразнил вожатый, на которого вдруг напало какое-то озорство - уж очень смешной вид был у лохматого веснушчатого пацана. - До сих пор, говорят, является по ночам. Кстати, как раз в ваш корпус. Не было у вас утром мокрых следов на полу?
- Не... - протянул Серёга.
- Ну ты, если что, не пугайся, он мирный вроде...
- Да ну вас... - обиженно отвернулся Серёга. - Врёте вы все.
- Вру, конечно, - хохотнул Роман. - А далеко заплывать всё - равно не нужно. Ладно, пора остальных звать. Ребята, все на берег! - зычно крикнул он и пошёл к воде.
А Серёга задумался. В его голове рождалась чудесная, как он считал, идея.
Вечером после отбоя он рассказал жуткую историю про мальчика - утопленника друзьям.
- А самое главное, - тяжело дыша, шептал Серёга, - это то, что он сначала просто приходит, а потом с собой забирает.
- Куда забирает? - почти плачущим голосом спросил Костик.
- Куда - куда? Туда, на тот свет! - сердито ответил Серёга и оглянулся на четвертую кровать, где мирно спал беспробудным сном толстый Витя, которого все беззастенчиво называли жиртрестом. Боря тоже уже засопел.
- Да нет, не бывает такого, - неуверенно произнёс Костик.
- Конечно, не бывает, - деланно зевнул Серёга, - а люди-то пропадают. Сначала следы мокрые на полу, а потом бац - и нету пацана. Ладно, давай спать.
- Давай, - тихо отозвался Костя и натянул одеяло на голову.
Утром вожатый распахнул дверь в комнату, зычно крикнул "Подъём" и пошёл дальше по коридору.
- Ребята! - истошно взвизгнул Костик, - проснитесь! Смотрите!
Рядом с его кроватью откуда-то появилась небольшая лужица воды, и отчётливо виднелись следы босых ног.
- Это он! - не успокаивался Костя. - Утопленник!
Боря и ничего не понимающий спросонья Жиртрест молча смотрели на лужу. Серёга с трудом подавил смех и вылез из-под одеяла.
- Ого! - протянул он. - А что это?
- Это он приходил! - говорил Костя. - Ребята, мне страшно! Я домой хочу.
Боря положил ему руку на плечо и веско сказал:
- Успокойся. Никто к тебе не приходил. Мало ли откуда эта лужа взялась. Мы тебя в обиду не дадим. Всё, давайте на завтрак. Хватит сырость разводить.
Костик вытер слезы и покорно пошёл следом. Целый день он был тихий, ни на шаг не отходил от друзей, и категорически отказался купаться.
- Можно я с тобой местами поменяюсь? Пожалуйста! - с дрожью в голосе спросил он перед отбоем у Бори. Тот невозмутимо пожал плечами:
- Без проблем.
Чуть успокоенный, Костик долго ворочался, и крепко заснул лишь за полночь. А утром проснулся на мокрой подушке, рядом с которой были аккуратно разложены мелкие речные камешки. У кровати красовалась такая же лужа, что и накануне. От его крика моментально подскочили все в комнате.
- Кто это фигнёй страдает? - рыкнул Боря и недобро посмотрел на Жиртреста. Тот попятился.
- Борь, ты чего? Я всю ночь спал, чем хочешь клянусь!
- Я хочу домой! К маме! - уже навзрыд рыдал Костя. Серёга подсел рядом и обнял его за плечи.
- Да перестань ты, Костя! Это издевается кто-то! Да, Жиртрест? - тот молча помотал головой. - Но больше он не будет, да? - Серёжа бросил уничтожающий взгляд на толстяка, который испуганно молчал.
С большим трудом друзья уговорили Костю успокоиться и не звонить матери. Следующая ночь прошла спокойно. Костик повеселел, а Серёгу словно подзуживал кто-то изнутри. Никак не выходил из головы задуманный им розыгрыш. И он решил, что этой ночью доведёт его до конца. Приготовил всё необходимое, спрятал под подушку и как ни в чем не бывало лёг спать.
Утром Костик не проснулся. Борис будил его, тряс за плечо, но толку не было.
- Пацаны, он какой-то у вас не такой, - испуганно проговорил стоявший поодаль Жиртрест. Серёга накинулся на него, схватил за майку, затряс.
- Всё с ним в порядке, ясно? Все с ним в порядке! - Отпустил Жиртреста и бросился на кровать к Косте, опасаясь дотрагиваться до его побелевших рук.
- Вставай, ботаник, вставай!
***
Уезжали все вместе, в одном нанятом микроавтобусе. Плачущая Катя, которая везла труп своего единственного сына, её муж, похожий сейчас на заблудившегося ребёнка, и молчаливые Серёжа и Боря. Борис сидел спокойно. Сергей непрестанно оглядывался назад, на тело Костика, лежащее на старом одеяле, выданном в санатории. Обжигался взглядом и отворачивался, невидяще глядя в окно.
***
После похорон жизнь во дворе замерла. Казалось, даже дети стыдились своего веселья, и замолкали при виде родителей Кости. А те быстро проходили мимо, бросая дежурное "здрасьте", стремясь быстрее попасть домой, закрыть дверь и остаться наедине со своим горем.
Ирина и Аня тоже поменялись. Строже обычного смотрели за сыновьями, чаще гладили их вихрастые макушки. Ни одна из них не после поминок не общалась со своей подругой Катей. Та к себе не звала, на улице с ними поговорить не задерживалась, идти домой к ней было как-то неловко. Словно тёмная туча нависла над солнечным двором.
И вот однажды днём Боря зашёл к Серёге домой.
- Купаться пойдёшь?
Серёжа задумался. Настроения особо не было, но и сидеть дома уже надоело. Его деятельная натура изнывала от тоски.
- А пошли! - ответил он.
Ребята пришли к местной реке, на старый пляж, который был их излюбленным местом для купания. Серёжа уже по щиколотку зашёл в воду, когда Боря спросил:
- Это ведь всё ты, да?
Серёжа замер.
- Что "я"? - тихо, уже понимая, о чем речь, произнёс он.
- Вся эта история с Костей... Ты?
Серёжа повернулся к другу. Лицо Бориса было спокойно.
- Да, я.
- И как? - спросил Боря.
Серёжа скривился. Он и боялся говорить, и испытывал свойственное всем преступникам желание рассказать о содеянном.
- Я же не знал, как всё будет... - начал он. - Ну поприкалывался первые дни, потом зачем-то решил ещё раз, последний. Отцепил от брелка у вожатого фонарик, он таким синим светом светит, намочил волосы, чтобы стоймя стояли. А фонарик в зубы взял, чтобы лицо как у покойника было. И водой ему на лицо полил. Он глаза открыл, я ещё испугался, что сейчас заорет. А он как-то раз, дернулся, и затих. Я подумал, он спит что ли, и сам спать пошёл. Борь, я же не хотел... Откуда я знал, что у него сердце! Правда, не хотел! Веришь?
На лице Бориса не дрогнул ни один мускул.
- Ладно, пошли купаться, - сказал он.
Серёга недоумённо, но облегчённо выдохнул, зашёл поглубже и поплыл. И вдруг почувствовал, как его голова под нажимом сильной руки Бори уходит под воду. Он пытался вырваться, выплыть, вдохнуть спасительного воздуха, но тщетно. Неумолимая рука держала крепко. Серёжа увидел бледно-желтое пятно солнца сквозь мутную воду, и как-то ясно понял: всё. И смирился.
А Борис в этот момент вспоминал заплаканную мать в чёрном платке. Когда они пришли с похорон Кости, уже дома, она упала на колени и обняла его ноги.
- Господи, только бы с тобой все было хорошо! Я не переживу, Боря! Ты слышишь? Не переживу! - и подняла вверх обезображенное болью и слезами лицо.
А он стоял, как истукан, не в силах её поднять, сам едва сдерживая слёзы, бессильный перед великой материнской любовью, и растоптанный первым страшным горем.
И сейчас, когда его рука держала под водой голову друга, он понял, что не сможет. Не сможет причинить кому-то такое горе. И отпустил.
Борис дотащил уже почти неподвижное тело до берега, бросил на бок, и равнодушно наблюдал, как Серёжа приходил в себя.
- Ещё раз попадёшься мне, убью. - равнодушно, сквозь зубы, сказал Боря и пошёл прочь. В душе его боролись стыд за несделанное дело, и какое-то новое чувство, которому не было места в его прежней, детской жизни. Оно звалось прощение. И оно победило.