Знаете художественные школы в маленьких городках? Это чаще всего небольшие, одноэтажные помещения, арендованные или купленные у какой-нибудь фирмы. В них несколько средних по величине комнат и обязательно — большие окна. На подоконниках стоят «тещины языки» и кактусы, пол покрыт разноцветными пятнами гуаши и акрила, на стенах — дипломные работы уже выпустившихся учеников и изящные графические рисунки, выполненные учителями или их знакомыми. В такой школе училась Александра Шишкина, или просто Саша.
Она не то чтобы любила рисовать, но ей очень нравилась скульптура, ей казалось, что это самый действенный способ воплотить искусство в жизнь, в то, что ты можешь потрогать. Два раза в месяц директор собирал их группы в небольшом кабинете, кабинете лепки, который, как часто бывает в художественных школах в маленьких городках, служил еще и складом рисунков, мольбертов и табуреток. У каждого ребенка была «своя» табуретка. Конечно, они принадлежали школе, но на занятиях Саша садилась только на свою, с большим пятном от синей туши, которое, как говорят местные легенды, было поставлено первым и последним учеником, которого выгнали из школы за поведение.
В тот день девочка вышла из кабинета, прижимая к груди холодную небольшую скульптурку —пластилинового фазана. Был январь, пластилин пришлось греть на батарее, чтобы не ломать об него пальцы, а потому времени на лепку уходило во много раз больше. Но Саша осталась довольной. Птичка вышла толстенькой и больше похожей на голубя, чем на фазана, но в целом получилось хорошо. Она оставила фигурку на столе, пока переобувалась, а когда подняла глаза, она исчезла. Вместо нее около стола стоял директор, аккуратно державший птичку пальцами.
— Не совсем похоже на то, что я ожидал, но почему-то он мне очень нравится.
— Спасибо большое!
— Знаешь, эти стены видели множество учеников, но каждый год кто-то в моем классе лепит пластилиновых птиц.
— Да, это часть нашей программы.
— Я знаю, я ведь сам ее составлял.
При этих словах он улыбнулся и повертел фигурку в руке. Он был худой и невысокий, на висках уже начали появляться седые волосы. Он всегда носил костюмы и обязательно — галстуки, их у него было очень много. На них на всех какой-нибудь интересный рисунок, и Саше всегда казалось, что он их шьет сам, потому что таких галстуков найти ну решительно нигде нельзя.
— Это в каком-то роде символично — птицы.
— Что вы имеете в виду?
— Каждый год вы лепите птиц, кто-то их оставляет, кто-то забирает себе. Всех оставленных я храню у себя, это напоминает мне о том, что эта школа стала частью жизни многих ребят, она стала частью их пути, частью их полета. И сейчас, кто знает, где они, где летают?
Он протянул Саше голубя-фазана.
— Редко кто звонит или пишет, еще реже — приезжает. Но птицы, пластилиновые птицы, стоят, сделанные руками, в которые они, возможно, больше никогда не попадут. Кто-то на подставках оставляет подписи и даты, и скульптурка становится этим днем, этим моментом. Пойманное время. Так, прости, что-то я разговорился...
— Нет! Это так здорово! Я никогда не задумывалась о кусочке пластилина...
— А искусство ведь для того и нужно. Чтобы открывать новые дороги и ухаживать за старыми. Ну, беги!
Девочка опять одной рукой прижала птицу, другой повесила запачканную тушью сумку на плечо и посильнее натянула шапку.
Прошло много лет. Может быть, и не так уж и много, но в художественной школе в маленьком городке «тещины языки» давно не видели девочку по имени Саша в своих комнатах. Только в кабинете директора на широкой деревянной полке прибавилось фигурок птиц. Среди них был фазан, толстенький, похожий на голубя, с подписью и датой на подставке. Где его создатель? Кто он сейчас? Скульптурка не расскажет, она просто посмотрит на тебя своими пластилиновыми глазами, и ты сам увидишь, что в ее жестком тельце сохранилось тепло детских рук.
Лети, пластилиновая птица.
Елизавета Погребняк, ученица школы «Летово»
ЧИТАЙТЕ ТАКЖЕ: Не от лица человека
