Валерьевна, что с пустыми руками идешь, поприветствовал меня сосед снизу, который гнулся под тяжестью сумок, как тонкая рябина, которая мечтала перебраться к дубу, но радикулит свалил.
Так нечего покупать, стараясь попасть в его интонацию, ответила я, немного лукавя, так как хотела завернуть в магазин за чаем. Купить сразу две упаковки. Новости еще утром предупредили - его может не быть. Стало быть, будем заваривать травки. Я-то от них нос ворочу, а мама любит. Иногда я даже не понимаю, что пью: какая-то излишне ароматная зелень, от которой невыносимо хочется спать. Мама называет этот сбор - целительным и от нервов. Видимо, хочет, чтобы их не было совсем. И пока она в больнице, мне такой сбор очень помог бы, но я не знаю, как смешивать травы.
Я только ромашку знаю. А еще этот... как его...смородиновый лист. Но можно ли их смешивать - большой вопрос (а нервы, собаки, ни к черту).
Алексей, задержав меня на ступенях у подъезда, продемонстрировал мне часть своих покупок из серии "запасы на черный день". Самыми "черными" из них были сигареты, чай и галеты (сухое печенье "Мария").
Для чего тебе столько, спросила я, но лучше бы не спрашивала, потому что Алексей, обрадовавшись, что временно трезвый образ жизни позволяет ему вести связную беседу, начал рассказывать про свои армейские будни в середине 1980-х, когда на пачку чая можно было выменять у сослуживцев абсолютно все. Он, к примеру, выменял однажды тетрадку стихов, чтобы писать письма любимым девушкам.
А что, много было девушек, поинтересовалась я, чувствуя, как мерзнут ноги. Три, кивнул он, и в его глазах появилась грустинка.
После чего он вполне дельно обрисовал мне ситуацию на рынке продовольствия республики, объяснив, что надо, а что совсем не надо брать, чтобы не швыряться деньгами. Например, он в период любых политических катаклизмов всегда берет чай. Сколько? Сколько дадут.
В первую *овидную волну взял 20 пачек. До сих пор пьет, но не прочь взять еще столько же. Сегодня - три. Завтра купит еще столько же. Постепенно заполнит чаем кухонный шкаф, но оставит место для зажигалок и спичек. Спичек, продолжил он, много не возьму. Три больших упаковки вполне хватит. И зажигалок с десяток.
А они-то зачем, чувствуя, что примерзаю к ступеням, удивилась я, проклиная ту минуту, когда кивнула ему головой. Могла бы просто сделать вид, что не заметила. Он же далековато от меня был. А теперь...
Алексей вопрос про зажигалки отклонил, зато объяснил мне, что "простой русский человек без телевизора и газет знает, что ему брать". Туалетной бумаги у него в кладовке - полипропиленовый мешок. Теперь всем гостям (только близким) и многочисленной родне он торжественно выдает по рулону, а после - идет пополнять запас.
Может и мне дать, если я на минуточку зайду, потому что, если мне не нужна бумага, то в качестве презента он выдаст мне зеленый чай, который сослепу взял вместо черного, а теперь не знает, куда деть, потому что никто из родни его не пьет. А его "эти гоблины тоже запретят, поэтому бери, пока дают".
Я представила, как где-то там, на Цейлоне, зеленые человечки собирают в зеленые корзины зеленый чай и согласно кивнула головой с посиневшим носом.
Но уже в дверях гостеприимный, запасливый и перманентно одинокий Алексей все-таки всучил мне еще и рулон!
И я даже не покраснела!