Пришла с работы и сразу позвонила подруге. Рассказала, что стажировала девушку молодую. Никто не просил. Сама подошла и помощь предложила. Жалко же бедняжку. Она как слепая – ничего не видит.
Пришлось полдня с ней возиться. А еще и свою работу выполнять.
Позвонила другой подружке. И подала информацию немного иначе. Сказала, что в коллективе ничего никому не надо. Пришла девка молодая, новенькая. А учить некому. И начальство молчит. Вот – пришлось взять на себя. Тяжело же начинать. Почему об этом никто не думает?
Походила по комнате. Набрала мать. Сообщила, что сегодня особенно устала. Даже руки трясутся. А все потому, что пришлось новенькую тащить. Жалко ее стало, понимаешь, мама? Некому помочь. А она сидит, глазами моргает. Не знает, с чего начинать.
Наступила ночь. Муж улегся рядом. И она его спросила: «Я же хорошая у тебя? Весь день новенькой все объясняла. Почему ты меня не похвалишь»?
На следующий день другой рассказ. О том, как она старика через оживленный перекресток переводила. Он медленно ходит. Боится, что времени не хватит. Дойдет до половины дороги, и светофор поменяется. Свет другой.
Так вот, сдернула с шеи красный шарф, взяла дедушку за руку. И повела. Идут, а она красным шарфом машет. Для нахальных водителей.
И снова – подругам и матери. О том, как у нее душа заболела, когда старичка беспомощного увидела. И что все мимо идут. Всем все равно. Они забывают, что сами когда-нибудь постареют.
Подтекст буквально кричал: посмотрите, какая я хорошая. У меня отзывчивое сердце и благородная душа. Вот я какая!
Перед сном мужу – про дедушку подробно рассказала. В деталях. Он вздохнул. Ничего не сказал. Ни слова.
Обидно стало. Даже больно. Понимаете, не оценил, не похвалил. Не удержалась, укорила: «Я тебя хорошо знаю, как облупленного. Ты бы запросто мимо прошел. И старичку не помог. Потому что слишком много о себе думаешь».
Появилась новая подтема: какая она хорошая и какой равнодушный у нее муж. Когда рассказывала третьей подружке про старенького дедушку на дороге, сделала дополнение: «У меня муж хороший. Работящий и всё такое. Но ему бы и в голову не пришло – помочь. Он, как все современные люди, торопится и торопится. И про работу думает. И пройдет мимо старика и ребенка. Ничего поделать не могу. Вот такой человек».
Через неделю за завтраком: «Сегодня не теряй. Задержусь». Молча кивнул.
Допила чай. И вопрос задала, мол, не хочешь узнать, почему?
Пожал плечами: надо значит надо.
И буря началась. Нервно по комнате ходила. Упрекала в равнодушии, в бессердечии: «Нет у тебя души. На ее месте – кирпичи какие-то. Тебе всегда все равно. А у нас начальница заболела. И всем наплевать. Я после работы собираюсь ее навестить, чтобы она не чувствовала себя одинокой».
Вечером по дороге домой не удержалась, позвонила маме и сообщила, что была у больной начальницы. Принесла бананы и апельсины: «Понимаешь, мама, всем все равно. Заболел человек – никому не интересно».
В дверях увидела соседку на костылях. Выключила телефон. Молнией пронеслась мысль, что из этого может получиться новая трогательная история для рассказа.
Соседка ласково притронулась к руке, сказала: «Хороший человек ваш муж. Дай ему Бог здоровья. На прошлой неделе упала вот на этом самом месте. И на ногу. Встать не могу. Лежу и плачу. Вижу – ваш супруг подъехал. Он сильный. Поднял меня, в машину посадил. В травму свозил. Когда все сделали – домой доставил. Какой хороший человек».
Темная тучка медленно перед глазами появилась. Такое ощущение, что муж украл у нее что-то. Может, славу?
Вечером спросила, почему не рассказал про соседку? Помолчал, ответил: «А чего рассказывать-то? Съездили – вот и все».
Как после таких слов подругам про больную начальницу говорить? Язык не повернется. Да и неудобно – перед мужем.
Да, тучка темная перед глазами. И никуда не уплывает. Подождать немного надо. До завтра.
