Давным-давно, будучи очень и очень молодым человеком, я иногда потаскивал у тетушки папиросы "Беломорканал" табачной фабрики им. М. С. Урицкого, нисколько не задумываясь ни о вреде здоровью, ни о том, кем был этот самый товарищ Урицкий.
Лишь позже я узнал, что Моисей Соломонович Урицкий был первым председателем Петроградской Чрезвычайной комиссии по борьбе с контрреволюцией и саботажем. И гораздо позже узнал его биографию. Родился Урицкий 2 (14) января 1873 года на берегу Днепра, в уездном городе Черкассы, где чуть ли не половину населения составляли евреи. Его детство безмятежно протекало в богатой патриархальной купеческой семье и было омрачено лишь ранней смертью отца, который погиб, когда мальчику было три года. Отец занимался торговлей лесом и утонул во время наводнения, спасая товар и рабочих.
Моисей постигал премудрости Талмуда в хедере, и лишь в тринадцатилетнем возрасте он начинает учить русский язык, и то благодаря старшей сестре Берте, которая привила брату любовь к русской литературе. Это помогает мальчику поступить в гимназию, а затем продолжить образование на юридическом факультете Императорского Киевского университета Святого Владимира.
Социал-демократ И. Н. Мошанский вспоминал об Урицком: "...малорослый, кругленький, со щурящимися насмешливо глазками, он выделялся из толпы студентов...совершенно необычной походкой". И добавляет, что Урицкий "передвигался быстро, как шарик, мерно раскачиваясь, как маятник". Все современники отмечали странную походку Моисея Соломоновича, поскольку он был невысок, кривоног и перевалился по-утиному. Впрочем, А. В. Луначарский называл его поступь походкой молодого медведя.
В университете Урицкий становится участником нелегального социал-демократического кружка. В 1898 г., спустя год после окончания университета, он попадает в поле зрения жандармов и допрашивается по делу киевского "Союза борьбы за освобождение рабочего класса". В 1899 г. его снова допрашивают, на этот раз по делу подпольной типографии в Бердичеве, но он вновь остается на свободе. Пытаясь ускользнуть от опеки жандармов, Урицкий поступает вольноопределяющимся в армию, но вскоре арестовывается за антиправительственную пропаганду.
Сидел он в Лукьяновской тюрьме в Киеве и был старостой у политических. Порядки в тюрьме в то время, по воспоминанию А. В. Луначарского, были весьма свободны, камеры не запирались, заключенные слушали лекции по научному коммунизму, вели политические дискуссии. После бунта заключенных, вызванным неоказанием медицинской помощи арестанту, Урицкого перевели в Киево-Печерскую крепость в одиночную камеру. Но, как пишет журналист Д. Губин, Урицкий объявил голодовку и добился, чтобы пищу ему приносили из офицерского собрания, а расходы на это взяли родственники Моисея Соломоновича.
В 1902 г. Урицкого выслали в Якутскую область под гласный надзор полиции. Вскоре, за распространение газеты "Искра", в Енисейскую губернию был сослан его младший брат Соломон. Моисея Урицкого определили волостным писарем в Олёкминском уезде. Там он встретил свою первую и последнюю любовь, ссыльную Цилю Вайнерман. Журналист Дмитрий Губин, пишет, что больная туберкулезом девушка умерла на руках Урицкого. Больше ни о каких женщинах в его жизни неизвестно.
После 2-го съезда РСДРП, разделившего социал-демократов на большевиков и меньшевиков, Урицкий примыкает к последним. А. В. Луначарский отмечал: «Левый меньшевик, Моисей Соломонович Урицкий был искренним и пламенным революционером и социалистом». В 1904 г. он амнистирован, и во время первой русской революции 1905 года ведет активную пропагандистскую работу в Петербурге и Красноярске. В охранном отделении Урицкого характеризуют следующим образом: "Не производит впечатления серьезного человека, хотя считается и очень дельным партийным работником".
В 1908 г. "дельного работника"высылают на два года в Вологодскую губернию. Но у революционера обнаруживается туберкулез в достаточно серьезной форме, и власти сочли возможным отпустить Урицкого для лечения за границу. Конечно же, путешествовать он должен за свой счет и к тому же оплатить проезд двух сопровождающих его жандармов до границы и обратно. Хочется заменить, что царская власть довольно мягко обращалась с собственными "могильщиками".
Урицкий лечится в Швейцарии, живет в Германии, Швеции, Дании. Служит секретарем у одного из отцов русской социал-демократии Г. В. Плеханова, близок к известному марксистскому деятелю А. Л. Парвусу. Постепенно он занимает заметное положение в лагере меньшевиков, как близкий соратник Троцкого.
В годы первой мировой войны, живя в Копенгагене, Моисей Соломонович стоит на позициях интернационалистов, выступая против войны и против меньшевиков-оборонцев, которые провозгласили лозунг «Обороны Отечества». В это время, вместе с Троцким, он активно сотрудничает в эмигрантской прессе.
Февральская революция распахнула двери тюрем и подняла шлагбаумы границ. Вместе с тысячами эмигрантов в Россию, после более чем десятилетнего отсутствия, возвратился и Моисей Соломонович Урицкий. Он сразу становится одним из лидеров, так называемых «межрайонцев», группы, пытающейся примирить большевиков и меньшевиков в «единой РСДРП».
На 6-м съезде РСДРП (б), проходившим полулегально летом 1917 года в Петербурге, большая группа «межрайонцев» была принята в большевистскую партию. Урицкий стал не только большевиком, но и членом ЦК ленинской партии, входил в состав редколлегии ряда большевистских изданий. С 16 октября 1917 года он член Военно-революционного центра, созданного для руководства вооруженным восстанием, член Петроградского ВРК. Урицкий был делегатом 2-го съезда Советов, вошел в состав ВЦИК, занимал еще ряд значительных постов.
В марте 1918 года советское правительство перебирается из прифронтового Петрограда в более безопасную Москву. Туда же переезжает и аппарат, созданной в декабре 1917 года Всероссийской Чрезвычайной комиссии по борьбе с контрреволюцией и саботажем.
7 марта 1918 года в северной столице создают свою ЧК во главе с товарищем Урицким. Лучших работников Дзержинский, естественно, забрал с собой, и Урицкий набирал в свою «чрезвычайку» всяких дилетантов, не имевших понятия о работе контрразведывательных служб. Высшее образование среди первых питерских чекистов имело 1,3 %; неграмотных было 1,6 %; остальные получили начальное образование.
Впрочем, большого профессионализма от первых чекистов никто и не требовал, достаточно было революционной сознательности и классового чутья. Учиться приходилось на ходу, на первых обысках, арестах и расстрелах.
Когда в апреле 1918 года было образовано новое административно-территориальное объединение Северная коммуна (Союз коммун Северной области), включающее в себя Петроградскую, Новгородскую, Псковскую, Олонецкую, Архангельскую, Вологодскую, Северо-Двинскую и Череповецкую губернии. Моисей Урицкий одновременно стал народным комиссаром Северной коммуны по иностранным и внутренним делам.
Главный чекист Петрограда жил в большой реквизированной квартире на Васильевском острове. На службу его доставлял автомобиль из бывшего царского гаража.
Утром 30 августа 1918 года Урицкий подъехал, как обычно, к дому № 6 на Дворцовой площади. Моисей Соломонович вошел в вестибюль, где толпилось много народа - день был приемный, и направился к поджидавшему его лифту. Кабинет председателя ЧК находился на третьем этаже. Сзади раздался шум шагов, Урицкий обернулся и в этот момент раздался выстрел. Сраженный пулей чекист рухнул на каменный пол.
Стрелок, воспользовавшись всеобщим замешательством, не выпуская кольта из рук, выбежал на улицу и вскочил на велосипед. Вскоре велосипедист бросил свою двухколесную машину и попытался уйти проходными дворами. Неожиданно наткнувшись на толпу зевак, он занервничал, открыл беспорядочную стрельбу, но был схвачен, обезоружен и доставлен в ЧК.
Убийцей оказался 22-летний Леонид Иоакимович Каннегисер (встречается написание Канегиссер), происходивший из известной и богатой еврейской семьи. Леонид учился в Политехническом институте, а когда Февральская революция сняла все ограничения с евреев, поступил в престижное Михайловское артиллерийское училище. Вместе с ним в училище поступило еще несколько евреев, в том числе и друг детства Владимир Перельцвейг. Леонид, будучи юношей восторженным, создал в училище Союз юнкеров-социалистов, чьим кумиром был Александр Керенский. Поэтому, после Октябрьского переворота, когда большевики переименовали Михайловское училище в 1-е Советские артиллерийские курсы, он бросил учебу.
Каннегисера хорошо знали в богемных кругах Петрограда как утонченного эстета, читающего собственные стихи на литературных вечерах, и приятеля многих поэтов, в том числе и Есенина. Его друг Перельцвейг стал советским курсантом, но вскоре он и еще пятеро курсантов и преподавателей были арестованы ЧК по ложному доносу. Всех шестерых чекисты расстреляли, тогда-то, со слов Каннегисера, у него и родился замысел убить председателя Петербургской ЧК, отомстив тем самым за смерть друга.
Утром, 30 августа, в Питере прозвучал выстрел Каннегисера, а вечером того же дня в Москве произошло покушение на Ленина. Не обратить на это внимание не могли, и в Петроград для допроса Каннегисера прибыл сам Дзержинский. Однако, никаких связей питерского стрелка выявлено не было, хотя двоюродный брат Каннегисера, М. М. Филоненко, руководил подпольной группой и был тесно связан с Б. В. Савинковым.
Почему-то в Петрограде, как и в Москве, дело велось в большой спешке. Баллистические экспертизы не проводились, судебное разбирательство отсутствовало, приговоры приводились немедленно. Фанни Каплан, покушавшуюся на Ленина, 3 сентября убили во дворе кремлевского гаража и там же сожгли в бочке с бензином. Леонида Каннегисера расстреляли в сентябре. Некоторые исследователи видят за этими стремительными действиями руку ВЧК, вначале организовавшую покушения, а затем быстро заметающую следы. Большевикам нужен был веский повод для развязывания беспощадного тотального террора, так как их власти в разоренной и ограбленной стране угрожал крах.
В деле Урицкого достаточно темных пятен. Каннегисера чекисты могли использовать «вслепую», не открывая ни своих подлинных целей, ни своей принадлежности к карательным органам. Известный публицист Н. Зенькович в книге "Покушения и инсценировки: от Ленина до Ельцина" (М.: 1998) пишет что, изучая обстоятельства убийства Урицкого, он наткнулся на любопытные документы – Моисея Соломоновича предупреждали о возможном покушении со стороны Каннегисера, но он отнесся к этому весьма снисходительно.
Также странно, что арестованные после покушения родители Леонида Каннегисера и его сестра, после расстрела террориста, были освобождены и беспрепятственно выехали за границу. Это тем более странно, что в стране свирепствовал «красный террор», объявленный большевиками после покушения на Ленина и убийства Урицкого. В северной столице его возглавили новый руководитель Петроградской ЧК Николай Антипов и председатель ЧК Северной коммуны Глеб Бокий. В первые два дня после убийства Урицкого в Петрограде было расстреляно 512 человек. К октябрю 1918 г. число расстрелянных увеличилось почти до 800 человек, арестовано было 6229 человек.
Урицкого похоронили на Марсовом поле в Петрограде. Пуля, выпущенная рукой недоучившегося юнкера, сделала его мучеником революции. В его честь назвали улицы и переулки, переименовали табачную фабрику "Лаферм", и много ещё чего.
Если бы не ранняя смерть Урицкого, то его, как давнего сторонника Троцкого, вероятно, ждала бы иная судьба. Примерно такая, какая постигла его племянника Семена Петровича Урицкого, который дослужился до поста начальника 4-го (разведывательного) управления Генштаба РККА, был заместителем командующего войсками Московского военного округа. В августе 1938 года комкора С. П. Урицкого, члена РСДРП с 1912 года, казнят как «врага народа».
После развала Советского Союза на надгробной плите Урицкого неоднократно выводили краской слово "Палач". А в 2012 г. с дома на 8-й линии Васильевского острова среди бела дня была похищена мемориальная доска, посвященная Урицкому. Да и табачная фабрика, с которой начался наш рассказ, в 1992 г. превратилась в российско-американское предприятие "Р. Дж. Р. - Петро". Ныне оно выведено за пределы города, а в бывших цехах разместился торговый центр. Вот такая история.