(Цикл статей к 350 летию Петра I.)
"Трубач сигналит пробужденье
Лишь чуть зоря пролила свет.
Царь бодр и свеж, и в возбужденье
Созвал в шатре большой совет.
Старшины, войны – ветераны,
Забыв про возраст, боль и раны,
Тот час откликнулись на зов –
Царю поведать «про Азов».
А Фрол пустился на уловку:
Послал трёх шустрых казаков
Добыть в Азове «языков»,
Чтоб знать у турков обстановку.
И ждал лазутчиков к утру,
Чтоб пленных «враз свести к Петру».
Едва колышет воздух свежий
Бунчук на маковке шатра.
И голос слышится всё реже
Из уст влиятельных Петра.
Совет застыл от напряженья
И ждёт царёва разрешенья
Начать о деле говорить
И план сражения творить.
Всех Пётр обвёл лукавым взглядом
И молвил: - «Кто сейчас готов
Нам рассказать – что есть Азов,
Пусть подойдёт и сядет рядом.
Услышать я б не возражал
Как, кто осаду там держал?»
Тут казаки переглянулись,
Решили что-то меж собой,
К седому деду повернулись,
К тому, что ус жевал губой,
В руках сжимая байдик* длинный. *посох, палка.
Его щеку и нос орлиный
Пересекал синющий шрам –
Свидетель многих битв и драм.
Из-под густых бровей глядели
Живые, мудрые глаза
И в них искрилась бирюза.
Вокруг негромко загалдели: -
«Есть, государь, такой меж нас –
Нехай гутарить «Чекомас»* * «окунь» - прозвище
Старик пришёл к Петру, хромая,
Присел и начал свой рассказ,
Но Пётр сидел не понимая
Казачью самобытность фраз.
Царь поднял руку: - «Так негоже.
Я знаю, кто понять поможет
Мне речь казачью без труда:
Где тёска мой? Позвать сюда!»
И «Грек» на ухо осторожно
Всю быль царю пересказал,
Ту, что попозже записал
По памяти в дневник дорожный.
Так быль дошла до наших дней.
Вот то, что знаем мы о ней:" (из моего романа "Переволока")