В первоначальном варианте рабочего и колхозницу, впоследствии ставших фирменным знаком «Мосфильма», Вера Мухина изобразила пусть и тщательно задрапированными, но все-таки обнаженными. Впоследствии, по рекомендации правительства скульптору пришлось одеть фигуры. Именно в складках сарафана колхозницы доносчик и увидел нечто такое, о чем не смог промолчать.
Работа над скульптурой
Для Всемирной выставки в Париже архитектор Борис Иофан спроектировал павильон, напоминавший узкий океанский лайнер. Динамику павильона и должна была подчеркнуть скульптурная группа. Конкурс на лучший проект этого памятника выиграла Вера Мухина. Однако поначалу даже сама Мухина не обрадовалась своей победе. Если верить автору издания «Пешком по Москве» Михаилу Жебраку, как только проект был одобрен, Веру Игнатьевну огорошили: мол, ровно через 10 дней 3-метровая модель должна быть готова. Понимая, что проделать такую грандиозную работу за столь короткий срок попросту невозможно, художница расплакалась. Поэтому решили, что для начала будет достаточно и метрового экземпляра.
Но это было только начало. После изготовления модели предстояло соорудить композицию в натуральную, 24-метровую, величину. Несмотря на то, что до выставки оставалось больше года, работы было так много, что все 200 человек, задействованных в данном процессе, в том числе и сама Вера Мухина, трудились в буквальном смысле круглосуточно. Как утверждает Федор Раззаков на страницах своей книги «Свет погасших звезд. Люди, которые всегда с нами», Мухина отважно лазала по фигурам, проверяя каждую деталь, а то и сама принималась за сварку. «Рабочий и колхозница» были готовы только к марту 1937 года. Однако за свое творчество Мухина рисковала получить не благодарность, а срок.
Молотов, Ворошилов и Сталин на заводе
Дело в том, что на скульптора в адрес соответствующих органов поступил донос. Как утверждает Никита Воронов, автор издания «Вера Мухина», доносчик заявил, что Мухина занимается откровенным саботажем, намеренно срывая работу над монументом. Но самое главное, автор письма намекнул на то, что в складках сарафана колхозницы якобы проглядывает лицо Троцкого. Как известно, за так называемый троцкизм тогда были осуждены многие рядовые граждане и видные деятели. Поэтому для того времени обвинения были довольно серьезными. По крайней мере, если бы на донос не обратили никакого внимания, вряд ли на завод ЦНИИМАШ, где сооружали памятник, приехал бы сам Сталин.
Перед вождем на завод пожаловали Молотов и Ворошилов. Об этом визите упоминает в своей книге «Они окружали Сталина» и Рой Медведев. Ворошилов велел Мухиной убрать мешки под глазами у колхозницы, а Молотов внимательно осмотрел складки сарафана. Ничего так и не углядев, Молотов сказал, что ему не нравится шарф, развевавшийся на шее у колхозницы. «Она же не балерина!» — возмутился Председатель Совета Народных Комиссаров. Но Вера Игнатьевна заверила высокого гостя в том, что шарф нужен для равновесия. Ответ Мухиной Молотова удовлетворил. А ночью на предприятие приехал и Сталин. Он молча постоял возле скульптуры в течение 20 минут и удалился, так и не произнеся ни единого слова.
Дальнейшая судьба «Рабочего и колхозницы»
Вера Мухина старалась не зря. Через несколько дней скульптуру разрезали на 65 частей, упаковали в ящики и, погрузив их в 28 железнодорожных вагонов, отправили во Францию. На выставке в Париже «Рабочий и колхозница» произвели настоящий фурор. Во французском издании «Юманите» появилась фотография советского монумента с торжественной надписью о том, что теперь Эйфелева башня наконец обрела свое завершение. И в самом деле, французы хотели оставить творение Мухиной себе. Если верить автору издания «Четыре подруги эпохи. Мемуары на фоне столетия» Игорю Оболенскому, парижане даже собирали для этого подписи. Однако СССР предпочел вернуть скульптуру на родину.
«Рабочего и колхозницу» снова разобрали и отправили в Москву. В столице скульптуру восстановили из более толстых стальных листов и установили на слишком низкий для должного впечатления постамент. Как пишет А. Л. Мясников в своем издании «100 великих достопримечательностей Москвы», в Париже композиция как будто парила в воздухе, находясь, как и положено, на высоте больше 34 метров. Однако в Советском Союзе «Рабочего и колхозницу» водрузили на то, что сама Вера Игнатьевна Мухина называла «пеньком». По словам Мясникова, до конца жизни художница боролась не только за достойный постамент, но и за то, чтобы ее произведение не воспринимали исключительно как средство наглядной агитации.
