Красочный рассказ начальника Верхне-Майской партии В.Н. Натарова, который вполне пригоден в качестве сюжета для приключенческого фильма о золотой лихорадке.
Открытие золотоносных россыпей Курун-Уряха связано с началом планомерных геологических изысканий в Приохотье. В 1937 году Нельканской геологоразведочной конторой, созданной объединением «Союзгеологоразведка» для изучения южного продолжения Аллах-Юньской золотоносной провинции, были направлены три поисковые партии – в верховья Маи, бассейны рек Челасин и Герби (современная Горби).
Верхне-Майская геологопоисковая партия под моим руководством была оформлена в Нелькане, 1 июня 1937 года вышла по Мае, имея в составе: начальника, геолога В.А. Диомидову, поисковика Кожевникова, пять рабочих. Всё снаряжение и полумесячный запас продовольствия были навьючены на шесть лошадей.
На пятый день пришли в Кавалькан, взяли проводника Р.П. Туркова, так как к северу от Кавалькана были только оленьи тропы. Никто на лошадях дальше не ходил.
Геологам партии всё время надлежало внимательно всматриваться в горные породы, чтобы начать съёмку сразу, как только обнаружатся верхнепалеозойские песчано-глинистые сланцы.
Турков повёл нас не долиной Маи, где, как он говорил, наши лошади завязнут в марях, а в сторону. Вывершили мы одну речку, кажется Диктанду, поднялись по крутым её истокам на высокий (больше 1000 м) скалистый горный узел (потом узнали, что это было самое южное окончание хребта Челат). И, как раз, перед тем как спускаться в одну из речек (Турков назвал ее Турчей), мы увидели, что идём по щебёнке песчано-глинистых сланцев пёстрой расцветки, с редкими обломочками жильного кварца. Мы решили, что это и есть те самые породы, которые мы ищем (раньше мы не видели пород Верхоянского комплекса и имели о них самое смутное представление). С этого дня (28 июня) партия переключилась на съёмку. Я вёл съёмку правой стороны Турчи, Диомидова – левой. Затем я перешёл на левую сторону Иоткана, а Диомидова продолжала вести съёмку его правой стороны. Кожевников по Турче не нашёл золота, и мы засомневались было в целесообразности начала работ, тем более что в нижнем течении Турчи начались какие-то известняки, которых не должно быть среди пород Верхоянского комплекса. Но как только Кожевников опробовал долину Курун-Уряха, где из 20 проб 17 оказались со знаками золота, мы воспрянули духом, твёрдо уверовав, что стоим на правильном пути, что «въехали» в Аллах-Юньскую золотоносную полосу и что нам теперь от неё нельзя отрываться, надо пересечь её до восточного контакта и затем вести съёмку на север до встречи с Гербинской партией, где, как мы были непоколебимо уверены, Махаев уже нашёл хищников и столбит долины с россыпями.
Сейчас это может показаться странным, но в то время во всём Маймаканском бассейне не существовало человека, не верившего в золото Герби.
Восточный контакт золотоносной полосы был установлен быстро: по Ариавкану золота не оказалось. Кинулись на север, и там нас постигла неудача: все соседние с Курун-Уряхом ключи не давали даже ничтожных знаков золота.
Возможно, мы бросили бы съёмку по Иоткану и пошли бы дальше вверх по Мае искать нужную нам золотоносную полосу, но у нас не было продуктов, и нам их подбрасывали к устью Иоткана на ветках маленькими порциями, что не позволяло уходить далеко от лабаза. А соли, табака совсем не было до конца августа, когда я был вынужден послать в Нелькан проводника с заданием привезти хотя бы соли и табаку, так как иначе назревал в партии бунт.
Не очень надеясь, что делаем правильно, мы вели съёмку бассейна Иоткана, медленно продвигаясь к его вершинам, за которыми должны были находиться золотые долины Герби. Когда мы уже подобрались к водоразделу Иоткан–Герби и имели, кроме Курун-Уряха, всего два ничтожных случайных значка золота, вымытых в русле Иотканджи и её притоке Нетукахчане. У нас зародились тяжелые сомнения в существовании золота на Герби. Кожевников уже переваливал из Мурындакита в покати Герби и пытался определить, как там насчёт золота. Но там была такая же пустота, как и у нас.
12 сентября в вершине Иоткачана нас накрыл снег, и это было сигналом к прекращению работ. Я опасался и за людей, имевших жалкий и дикий вид в донельзя истрепанной одежде, и за лошадей, которые без корма могли передохнуть в тайге.
Было решено быстро выходить к устью Иоткана, делать плот и сплывать на нём до Нелькана, а лошади отправились берегом налегке, без груза. Проходя мимо Курун-Уряха, мы с Кожевниковым на всякий случай наметили места будущих шурфовочных линий.
17 сентября плот был готов, и мы отчалили. Маю никто из нас не знал, и поэтому плавание получилось довольно-таки рискованное, с приключениями. На пятый день, 21 сентября, мы подогнали плот к нельканскому берегу. Лошади пришли в тот же день.
По какой-то случайности буквально в один и тот же час по Мае снизу поднялся Махаев, и тут же показался на левом берегу Дзевановский. Мы с Махаевым дождались его, пока он переправлялся, и потом все трое пошли в контору докладывать руководству.
Продолжение в следующей статье..........................