В "Русском мире" вышел мой очерк о Райнере Рильке. И мне, кажется, этот текст получился очень даже рождественским.
Публикую фрагмент. Если хорошо будет читаться, завтра выложу продолжение (о Рильке и Цветаевой). Пока только рассказ о двух поездках поэта в Россию.
То, что все получают по праву рождения — семью, родину, культуру, — австрийский поэт Райнер Мария Рильке вынужден был искать сам. И не только искать — добиваться. Однако же он был вознагражден. Все-таки выбирать то, что не выбирают, не только бремя, но и привилегия. Ведь по Рильке, на "пространствах своих избранных родин" гораздо яснее "постигается крепость и сила своей крови". А главной "избранной родиной" стала для поэта Россия.
Все начинается с семьи. Даже если роль семьи отрицается, даже если семья объявляется чем-то случайным. Просто тогда с нее начинается сиротство...
Из мертвого дома
4 декабря 1875 года в Праге в семье чиновника железнодорожного ведомства Йозефа Рильке родился сын Рене. Мать мальчика, Софи Рильке, переживая утрату дочеи, называла сына женским именем, наряжала и именовала "маленькой барышней". А когда наигралась, оставила мужа и сына, которому исполнилось 9 лет, и переехала в Вену. Отец, мечтавший в юности об офицерской карьере, отправил мальчика в кадетское училище в Санкт-Пёльтене, а затем в Высшее военное училище в Мериш-Вайскирхене.
Детство Рильке считал загубленным, позже он даже сравнивал его с "Мертвым домом" Достоевского. Главное, что вынес поэт из ранних лет, — это чувство одиночества, покинутости, непонятости. Отца Рильке не уважал вовсе, к матери испытывал противоречивые чувства: от тоски — до презрения, от обиды — до гнева. Он писал, что от нее "ни разу не повеяло теплым бризом". В общем, никакой семьи не было, как не было дома и, как следствие, даже родины.
Из военного училища Рильке отчислили в 1891 году по состоянию здоровья. Позже Рильке поступает в Пражский университет, где изучает философию и юриспруденцию. В 1894 году выходит его первый поэтический сборник, "Жизнь и песни", не имевший успеха. В 1896-м издается второй сборник — "Жертвы ларам". Приобретший некоторую известность Рильке путешествует по Италии, некоторое время живет в Мюнхене, затем перебирается в Берлин, где встречается с женщиной, сыгравшей в его жизни важнейшую роль.
Судьбоносное знакомство Рильке с писательницей и философом Лу Саломе происходит в 1897 году. Молодой поэт попадает под ее обаяние, пленяется ее невероятным умом и широтой взглядов. Впрочем, не он первый. Саломе буквально свела с ума Ницше, мечтавшего взять ее в жены, ей приписывают вину в гибели философа Пауля Ре, а ее муж, лингвист Фридрих Карл Андреас, только пригрозив самоубийством, смог жениться на ней. Добавим, на момент знакомства Рильке исполнился 21 год, а Лу было 36 лет. Молодой поэт тоже не устоял перед чарами "гениальной русской" — так называл ее Ницше.
Под влиянием Саломе Рильке даже поменял свое имя на более мужественное — Райнер. Но Лу дала Рильке не только имя, она открыла ему Россию и этим, по словам поэта, обусловила его "поворот к подлинно своему в себе".
В Москву
Случилось так. В 1899 году Лу Саломе и ее муж запланировали поездку в Россию на Пасху. Позвали и Рильке. Он, уже очарованный Тургеневым, Толстым, Достоевским, пришел от идеи в восторг. Путешествие началось с Москвы, с празднования Пасхи в кремлевском Успенском соборе. Райнер был потрясен. Яркая, гостеприимная, праздничная Москва открыла ему Россию, в которой он почувствовал себя дома. Этого чувства он не испытывал ни в родной Праге, ни в Мюнхене, ни в Берлине, ни позже в Париже. "То была моя Пасха, и я верю, что мне ее хватит на всю жизнь; весть в ту московскую ночь была дана мне странно большой, она была дана мне прямо в кровь и в сердце", — вспоминал поэт.
В первый раз Рильке пробыл в России недолго, но успел познакомиться с художниками Леонидом Пастернаком и Ильей Репиным, побывал в гостях у Льва Толстого. Рильке многого ждал от этой встречи: пылкий романтик, ищущий правды на земле и в Боге, надеялся на долгие беседы о судьбах мира, жаждал духовного наставничества. Но классик был, кажется, не в духе, он лишь посоветовал путешественнику не особенно очаровываться Россией и не ходить в православные храмы. Рильке был обескуражен. Впрочем, недолго. И советам мудрого старца он не последовал. "Я <...> рассматривал древние русские иконы, изучал изображения Христа и Богородицы и понял, чем отличается Владимирская Богоматерь от Смоленской. Мне все еще кажется, что эти вещи имеют громадное значение; это даже то единственное, что имеет смысл знать", — писал он в письме русской знакомой Елене Ворониной.
Вернувшись в Германию, Рильке усердно взялся за изучение русского языка, ежедневно несколько часов в день уделял чтению русской литературы в подлинниках. Поэт себе как будто не принадлежал. От только обретал себя, открывал через новую, но странно родную, близкую культуру.
Непонятный, темный опыт
В мае 1900 года Райнер Мария Рильке снова в России. Он посетил Москву, Санкт-Петербург, Нижний Новгород, Казань, Великий Новгород, Киев. В столицах он познакомился со многими писателями и поэтами. Он вновь побывал в Ясной Поляне у Толстого, общался с его последователями. Какое-то время Рильке жил в Тверской губернии у крестьянского поэта Спиридона Дрожжина, затем — среди крестьян Ярославской губернии. Его интересовал феномен русской души.
В то время как русская интеллигенция разочаровывалась в народничестве и в своей отчизне, когда властители умов писали о многовековом рабстве русского мужика, о его безынициативности, покорности, лени, Рильке открывал в русском народе великую мудрость. Наблюдая жизнь крестьян и простых горожан, он вдруг обнаружил, что закабаленность и угнетенность совсем не обязательно приводят к гибели души, он увидел, что русскому человеку даны силы, давно утраченные европейцами.
"Может, русский человек для того и сотворен, — писал Рильке, — чтобы, дав человеческой истории пройти мимо, войти после этого в гармонию вещей... Он должен подождать, потерпеть и, словно скрипач, которому еще не подан знак, сидеть в оркестре, осторожно удерживая свой инструмент". А кем дан русским этот дар? Кто во главе оркестра?
В "Историях о Господе Боге", написанных Рильке сразу по возвращении в Германию, один из персонажей спрашивает героя-рассказчика о России, насколько эта страна далека и огромна, да с какими государствами граничит. Герой отвечает, что Россия граничит с Богом. Он совсем рядом здесь, в России, все тут полно его дыханием. Да и сам русский Бог особенный — он не так грандиозен и величествен, не так совершенен и недосягаем, как западный Бог, русского Бога запросто можно встретить в образе плотника, занимающегося починкой крыши маленькой деревенской церквушки, или в образе старца, который ходит из села в село и поет скорбную песню о правде.
Для Рильке Бог — это сама Россия. В цикле "Часослов", также вобравшем в себя впечатления от жизни в России, поэт пишет:
Сквозь сон — хрустящей сажи — шепот,
Ты — грусть, нет, брось, ты Русь печей.
Не знанье, не веков ручей,
Ты — непонятный, темный опыт,
Из ночи в ночь — в ночи ночей.
В России Рильке без преувеличения обретает новую родину. Он, человек без семьи, без отчизны, наконец обретает дом. И дом этот, долго пустовавший, наполняется хлопотами: все в нем упорядочивается и обновляется. Изучая русскую историю, литературу, фольклор, Рильке берется переводить "Слово о полку Игореве", пишет стихи и рассказы о России. Однако скоро выясняется, что в доме, хоть и оказавшемся родным, он все же гость. И поэт вновь его покидает. Более того, он убежден, что дом, родину, должно оставить. Никто не в состоянии этого постичь. Даже наиболее близкая ему Лу Саломе. Рильке же, с юности захваченный притчей о блудном сыне, сам себя ощущавший вечным скитальцем, вдруг осознает, что родина — это не последняя истина, это не прочный и крепкий терем, построенный из идей и убеждений, родина — это маяк, который должен освещать путь. А путь должен быть продолжен. И путь стоит продолжать в одиночестве.
"Я так один"
Эта идея наиболее полно отражена в последнем из русских стихотворений. В конце 1900 — начале 1901 года, уже в Германии, Рильке пишет на русском языке несколько небольших текстов. И если первые — это больше попытка не столько обуздать русскую музу, сколько грамматику, то в последних слог, стилистика, мастерство вообще не имеют уже никакого значения — это вырвавшаяся боль.
Я так один. Никто не понимает
молчанье: голос моих длинных дней
и ветра нет, который открывает
большие небеса моих очей.
Перед окном огромный день чужой
край города; какой-нибудь большой
лежит и ждет. Думаю: это я?
Чего я жду? И где моя душа?
Душа Рильке требует одиночества, поиска. Но Рильке этому противится, норовит с этого пути свернуть. Отсюда противоречия. После возвращения из России он отдаляется даже от Лу Саломе. В то же время он пытается влезть в тесную колею самого простого, приземленного человеческого благополучия: когда боль одиночества достигает пика, он женится на скульпторе Кларе Вестхофф. Семейной идиллии не выходит, не спасает брак и рождение дочери. Клара и Райнер быстро расходятся, поэт уезжает в Париж. Столица Франции встречает его холодно, здесь он еще более одинок и подавлен. Отрадой на короткое время стало знакомство с Огюстом Роденом — Рильке написал о скульпторе монографию, стал его личным секретарем. Однако вскоре отношения не особенно удачливого поэта и вошедшего в славу ваятеля разладились. Рильке был позорно отвергнут.
Что делать поэту, когда скорбь его тяжелее песка морского, когда он, словно Иов, оставлен не только людьми, но и Богом? Садиться за стол, брать перо и писать прозу — экзистенциальный декадентский роман о смысле жизни и творчества. С 1904 по 1910 год Рильке пишет книгу о блудном сыне, который не хотел быть любимым, о человеке — поэте, художнике, — отказывающемся от рая. Почему? Да потому что несчастных тьмы. И между ними чудовищное разъединение, и правды между людьми нет. "Записки Мальте Лауридса Бригге" — это не только концентрированная боль, погружение в одиночество и страх в обертке модернизма, это еще и удивительные философские наблюдения человека, ум и чувства которого обострены до предела, человека, пытающегося отыскать себя в людской бездне.
"Людей — бездна, а лиц еще больше <...> — пишет Рильке. — Есть люди, которые одно лицо носят годами, оно, разумеется, снашивается, грязнится, может прохудиться на складках, растягивается, как перчатка, которую надевали в дорогу. Это — простые, бережливые люди; они не меняют лица, даже не отдают его в стирку. Сойдет, говорят они, и кто им докажет обратное? <...> А есть люди, которые невероятно часто меняют лица, одно за другим, и лица на них просто горят. Сперва им кажется, что на их век лиц хватит, но вот им нет сорока, а остается последнее. В этом, бесспорно, своя трагедия. Они не привыкли беречь лицо, последнее за восемь дней снашивается до дыр, во многих местах делается тонким, как бумага; и все больше просвечивает изнанка".
Рильке невыносимо жить среди одних только лиц, быть хочется среди душ, да и с ними очень желательно жить так, чтоб ничью не задеть, не оцарапать, "чтобы никого не ставить в страшное положенье любимого". Почему же страшное? Да потому что человека "бесконечно трудно любить", потому что "это под силу лишь Одному". Не Россия ли открыла эти жуткие и великие бездны в поэте и писателе?
#литература #история