Итак, переговоры, начатые Ф.В. Акинфовым, о которых я рассказывал в предыдущей главе, были закончены. Наш арьергард получил возможность спокойно двигаться к Рогожской (Владимирской) заставе, а авангард Великой армии медленно продвигался к центру города. Но у Милорадовича возникла мысль, возможно, необходимость, задержать французов еще дольше - до 7 часов утра 3 сентября. Был ли этот уже второй этап переговоров, о котором мы знаем только со слов самого Ф.В. Акинфова или нет? Если был, то как он проходил и где? Попробуем уточнить.
Вернемся немного назад. У Сегюра "Поход в Москву в 1812 году" на стр. 38 рассказывается как мучительно дожидался Наполеон депутации из Москвы. Как один из его офицеров в угоду ему привел каких-то оборванцев под видом депутатов от города. И это все переходило из уст в уста, из фильма в фильм и стало историческим фактом, причем гротесково показывая момент тревожного ожидания Наполеоном депутации на Поклонной горе. Может, все происходило проще?
По описаниям тех событий рядовыми авторами, о которых упомянуто было мной ранее - Корбелецкий, Лабом, Ложье, кирасир Тирион из Меца - этого не было, хотя некоторые из них находились в непосредственной близости от Наполеона. Так, Лабом и Ложье из корпуса Богарне писали о пришедшем к ним жителем Москвы, сообщившим об оставлении города жителями и предстоящем поджоге столицы ( Глава IV. Вступление французов в Москву. Воспоминания Лабома и Ложье из IV-го корпуса Е. Богарне). Это известие, естественно, было передано императору еще до начала переговоров. Корбелецкий и кирасир Тирион (1-й корпус кавалерийского резерва, 1-я дивизия тяжелой кавалерии, 2-й кирасирский полк) писали практически об одно и том же человеке, которого они видели рядом с Наполеоном, но уже у Камер-коллежского вала, у заставы. Корбелецкий: "Здесь гордый повелитель Французов, упоенный надеждою своего успеха, останавливается, и при охрипших восклицаниях от покрытых пылью и проголодавшихся солдат: Vive Napoleon! сошед с лошади, занимает позицию на левой стороне заставы у самого Камер-коллежского вала, и начинает расхаживать взад и вперед в спокойном расположении духа, точно так, как бы ожидал из Москвы депутации или выноса городских ключей; между тем пехота и артиллерия при игрании музыки открыла свое шествие в город. Но спустя 10 минут, подошел к Наполеону с левой стороны у городского вала какой-то молодой человек в синей шинеле и в круглой шляпе и поговоря с ним с минуту пошел в Заставу. Думать надобно, что сей молодец уведомил Наполеона о том , что из Москвы как Российская армия , так и жители все выехали и оставили оную в пусте". Кирасир Тирион: "Вооружившись подзорной трубой, он молча рассматривал всю эту массу домов, церквей и дворцов. Наконец, из Москвы явился адъютант начальника штаба армии (Бертье) в сопровождении какого-то штатского, одетого, подобно пажу герцога Мальборо, во все черное; длинный и худой, лет сорока, штатский оказался живущим в Москве негоциантом-французом. Он поклонился Императору и со шляпой в руке встал у головы его лошади у левого стремени и таким образом очутился лицом ко мне, а Император оставался между нами. Сначала он только отвечал на предложенные вопросы, и я очень сожалел, что не слышал ни вопросов, ни ответов, но мало по малу, он оживился, левой рукой взял гриву лошади Его Величества и начал размахивать правой рукой, держа в ней шляпу. Bот каким образом узнал Император об оставлении Москвы ее жителями, исключая довольно, впрочем, многочисленных иностранцев". Из воспоминания очевидца тех событий москвича-иностранца шевалье д'Изарна можно предположить, что этим неизвестным мог быть Виллер (или Виллерс), лектор Московского университета, секретарь Общества натуралистов, единственного, кого случайно встретил польский генерал в городе, посланный Наполеоном для поисков кого-нибудь из администрации города.
По воспоминаниям П.Г. Кичеева ("Воспоминания о пребывании
неприятеля в Москве в 1812 году" стр. 15) весь день 2 сентября стояла теплая, ясная погода, на небе ни облачка, только с утра было ветрено и даже пыльно на больших дорогах. Вся центральная часть французской армии под предводительство императора расположилась перед Дорогомиловской заставой, вплоть до близлежащих Еврейского и Дорогомиловского кладбищ (сейчас на их месте стоят дома №24,26,28 и школы 1726 и 1232. по Можайскому шоссе). Здесь же и гвардия, надевшая парадную форму. Как только Наполеон отправился в городское предместье через Дорогомилово в Бережковскую слободу ("близ лежащую дачу" Г.У. Роос стр. 50) около 15.00, Мюрат стал во главе 2-й дивизии легкой кавалерии (Себастиани) 2-го кавалерийского корпуса и направился в город. Вместе с ними в Москву вступали полки дивизии Фриана (Дюфура), 2-я бригада которой (5 батальонов 33-го полка) под командованием Ван Дедема де Гельдер Жисбер-Антуан-Бодуэна, первой вступила в Кремль. "Десятый польский гусарский полк первым вошел в город. За ним шли прусские уланы, наш полк ( Вюртембергский конно-егерский полк №3 Герцога Луиса - прим.авт. ), французские гусарские и егерские полки и конная артиллерия нашей дивизии. Москва, так думали все, конечная цель похода, с его нуждой и лишениями,—поэтому понятно то чувство горделивой радости, которой были преисполнены, когда мы одни из первых вступали в этот интересный город. Эта радость заставила нас позабыть даже прошлое. Мы чувствовали себя победителями" (Г.У. Роос стр. 50). В 16.00-17.00 французы уже продвигались по центру Москвы.