Насколько катакомбы жуткое место я понял сразу, как только там в первый раз очутился. Благо выход из этого подземелья находился совершенно недалеко и я точно знал куда идти. Да и не один попал туда, а с моим приятелем Гришкой, чей детский мозг обуяла заразительная фантазия найти клад. Он то и подбил меня залезть в катакомбы, вход в которые вёл из подвала в нашем дворе на Госпитальной. Однажды мы вместе клад уже искали на "Привозе", но безуспешно. И если шансов найти сокровища у нас тогда имелось, прямо скажем, маловато, то теперь они манили достоверностью слухов, циркулировавших на Молдаванке с постоянством веры в них. Да что там слухи? В нашем дворе никто не сомневался, что именно здесь Мишка - Япончик и припрятал свои богатства, когда шёл воевать. Ну, вроде, как на время. А где ещё? Он здесь родился и жил. И отсюда поступала в город контрабанда, которую его люди доставляли по катакомбам. Определённо здесь! А припрятать наверняка было что.
В период с 1917-го по 1919-й Япончик практически курировал весь бандитский мир Одессы. "Оброком" были обложены многие богатые предприниматели, коих в городе хватало, торговцы с "Привоза" и прочие владельцы более или менее доходных заведений. Деньги к Мишке-Япончику стекались мутным, но полноводным потоком даже из близлежащих губерний. И от воров тоже перепадал процент с их лихого разбойного промысла. А прогремевшее на весь город ограбление банка, совершённое анархистами? По слухам те вынесли оттуда полтора миллиона рублей, причём не ассигнациями, а золотом! Опустошили банковские сейфы подчистую! В нашем дворе у соседки Розалии Моисеевны, в юношестве видевшей Мишку-Япончика, даже сохранилась газета "Одесские новости", датированная 13-м марта 1918 года, в которой писали об этом громком преступлении.
- Шухер тогда они навели знатный, - вспоминала она, усмехаясь по одному лишь ей известному поводу. И действительно, происшествие того весеннего дня всколыхнуло Одессу изрядно. И хоть город уже привык к частой смене власти и к ставших нередкими налётам, этот выглядел событием из ряда вон выходящим. Шутка ли, выпотрошили самый крупный банк Одессы! На Молдаванке тоже судачили об этом дерзком криминальном событии и поговаривали, что без Япончика там точно не обошлось. Чтобы он знал и спокойно взирал как кто-то грабит без его ведома? И когда это в его бытность, простите, кто-нибудь наблюдал подобное недоразумение?
- Спрашивается вопрос, - философски качали головами на Госпитальной, - какие-то швицера взяли банк и Мойша не поимел с того свою долю? Легче увидеть сало у раввина на столе, чем в мыслях такое подумать...
Одним словом, средствами Япончик располагал нешуточными. В этом в Одессе никто не сомневался. И куда-то же они делись после его гибели? Что стало с теми миллионами? О том на Молдаванке гадали все, кто лелеял мечту о скором и не хлопотном обогащении, ну и конечно, пацаны в нашем дворе. Абсолютно уверенные в факте, что где-то рядом лежат "грОши" Мишки-Япончика, мы даже не допускали иных помыслов об их местонахождении. Да и не только за те сокровища думали. Даром что ли во дворе каждая собака знала о Мишкином Маузере ? Да ещё и тётя Роза - соседка подстёгивала наше воображение своими рассказами. И их никто не воспринимал, как басни, выжившей из ума старухи. Даже взрослые. Наоборот, могли так же увлечённо, как и мы, буквально раскрыв рот, слушать о тех совершенно фантастических днях. Гришка всегда был самым благодарным и верным слушателем, внимая каждому её слову, будто те могли, как пса на поводке, привести его к желанной цели.
- Точно всё здесь заховал, - повторял он, словно убеждая себя, когда каждый раз останавливался перед входом в тот самый подвал. Однако в катакомбы лезть было боязно и ему, и мне. Мы долго не могли решиться, но однажды всё-таки пересилили свой страх. Как раз накануне тётя Роза в благодарность мне с Гришкой за то, что мы не гоняли на великах мимо её белья, развешенного во дворе, поведала как Мишка-Япончик уходил на фронт.
- Что, прямо отсюда? - было спросил я недоверчиво, но Гришка тут же на меня шикнул:
- Ша! Нехай рассказывает.
Мы даже перестали лузгать семечки, которые обычно покупали у бабы Мани, здесь же во дворе. До сих пор помню её маленький гранёный стаканчик, обмотанный посредине изолентой, которым она на три копейки отмеривала их, набирая из чёрной дерматиновой кошёлки.
О том, что Мишка-Япончик уходил на фронт мы с Гришкой и не догадывались. И вообще, как-то не сочеталось его имя с понятием "уходить на фронт" Оно звучало настолько не сообразно его фигуре в наших глазах и так нелепо, что совершенно не вязалось с привычными представлениями о настоящих налётчиках с Молдаванки. На фронт уходили во время войны и те, кому это было положено. Но Мишка-Япончик? Предводитель говорезов с Молдаванки? Король преступного мира Одессы? Мой скептицизм, ещё не осознанный, но уже прочувствованный, не был предубеждением, но заставил поначалу засомневаться. Это уже потом, спустя много лет, я узнал от историков - краеведов как обстояло дело. В моё пионерское детство такие сведения не то чтобы были под запретом, они просто отсутствовали и их негде было почерпнуть. И если бы не тётя Роза, иди знай, когда я открыл бы для себя, что Михаил Винницкий и он же Мишка-Япончик, сформировал из грабителей и бандитов целый полк, названный 54-м добровольческим и революционным. Естественно, в советское время о том замалчивалось.
Шёл 1919 год и в мае Мишка-Япончик появился здесь на Госпитальный. Как раз накануне перед выступлением своего полка на борьбу с петлюровцами. Приехал на таксомоторе, где восседал на заднем сиденье со своим приближённым. Потом тётя Роза видела Мишку, расхаживающего по двору с шашкой и с Маузером в деревянной кобуре.
- С тем самым? - не выдержал Гришка, невольно её перебив, на что тётя Роза лишь удивлённо возразила:
- А с каким же ещё? В модном английском френче, с белым шарфом, повязанным вокруг шеи, и в клетчатом кепи, как у Уточкина, - гардероб Япончика её интересовал куда больше, чем его пистолет - предмет вожделения всех мальчишек нашего двора.
После столь животрепещущего подробностями рассказа у Гришке даже случилась нервная икота. Он и так бредил кладом, якобы, оставленным здесь Япончиком, а услышав в деталях о визите того сюда на Госпитальную и вовсе загорелся обследовать катакомбы. Его даже не пугал риск получить от папаши "пачек" Именно так на Молдаванке называлось физическое наказание в виде экзекуции ремнём, и Гришкин родитель скорым был на расправу. Лезть в катакомбы нам категорически воспрещалось. Но мы всё-таки ослушались. Уж слишком велик был соблазн отыскать припрятанное там Япончиком добро. И Маузер заодно. Яшке - нашему товарищу, не повезло, хоть в его квартире и жили когда-то Винницкие.
В катакомбах было темно и тихо. А еще очень прохладно. Попасть туда не составило особого труда - мы лишь отодрали несколько досок со стены в подвале, которыми был заколочен достаточно большой проём. Ракушняк крепко держал гвозди и пришлось повозиться. Впрочем, весь вход нам открывать не потребовалось. Небольшого лаза вполне хватило чтобы протиснуться вовнутрь, где сразу пол шёл вниз под наклоном. Чтобы не заблудиться, а в подземном лабиринте это было очень просто, мы с Гришкой привязали верёвку у самого входа и, постепенно её разматывая, двинулись вперёд. Было ли страшно? Поначалу не очень. И пыл пока не поубавился, но чем дальше мы спускались в катакомбы, тем сильнее робели. В принципе, мы оказались в длиннющей галлерее. Лучи фонариков выхватывали из темноты её мрачные контуры, стены с белёсыми разводами, бугристый пол. Прошагали мы, наверное, метров тридцать, но тогда мне показалось, что забрались куда-то безумно далеко. Да и моток верёвки, которую Гришка постепенно разматывал уже заметно похудел. Галлерея была абсолютно пустой. Ничего! Даже намёка на какие-нибудь вещи из того далёкого прошлого. Она по-прежнему уходила куда-то вперёд, в жуткий и безмолвный мрак...
За непослушание Гришке не влетело. Его папаша просто не узнал о нашей экспедиции в катакомбы. Лезть туда снова мы не хотели и постепенно перестали думать о богатстве, припрятанном там Япончиком. За своим добром он, застреленный командиром дивизиона кавалеристов Урсуловым, так и не вернулся. А оставлял ли Япончик его здесь, вообще? Ответа, как не было, так и и нет, но легенда о том в Одессе существует с того памятного дня, когда он закончил свой короткий, но яркий жизненный путь на железнодорожной станции в Вознесенске...